Я, все-таки, не удержался и насмешливо спросил:
— И это все? Так просто?
На мой тон капитан нисколько не обиделся:
— Может случиться и по-другому. Возможна погоня прямо отсюда. Тогда хлопаете меня по плечу, я останавливаюсь, а ваша задача — или уничтожить погоню, или перепахать снарядами большак. Вот вроде и все, что пришло мне в голову за время героических размышлений.
— Ну, просто гениально!
— Конечно, я себе чуть ум не сломал.
В наш разговор вклинился Дремов:
— Все это хорошо, но это будет потом. А будет это, так, или иначе, станет ясно только на месте. А сейчас надо поторапливаться. Наша с тобой, Витек, работа начинается!
А Ваньке сказал:
— Ты, капитан, до нашего прихода ничего не предпринимай.
Ванька согласно кивнул головой, мы выбрались из танка и проскользнули к дому. Вокруг все было спокойно. Пока! Дверь в сени оказалась запертой на крючок, Володька уже достал свой штык-нож, но я тормознул его:
— Володь, тише давай. Там, наверняка, где-то денщик находится, сначала его ищем.
Он кивнул и, аккуратно просунув клинок в дверную щель, откинул крючок. Мы вошли в сени без звука. А вот если бы входная дверь в дом тоже оказалась запертой, то это намного бы осложнило нашу жизнь. Но, на наше счастье, денщик майора оказался полнейшей разиней, поэтому в дом мы вошли по-легкому. Зашли, остановились и стали прислушиваться и приглядываться. Слева белела громадина русской печи, а вот мощный храп доносился откуда-то издалека. Скорее всего, этот кабан там и устроился, а вот денщика слышно не было. А он здесь должен быть обязательно, и нужно его обезвреживать. Я достал свою финку и на цыпочках пошел вперед, мне в спину осторожно дышал Дремов. Пройдя мимо печки, я увидел справа дверной проем, подошел поближе и прислушался. Тихонько скрипнула кроватная сетка, здесь голубчик! Я протянул свою руку назад, нащупал Вовкину ладонь и крепко сжал. Похоже, он меня понял и остановился, а я подкрался к спящему и внимательно присмотрелся. Мне повезло, денщик лежал на животе и ровно дышал. Что же, и тебе повезло, приятель! Легкую смерть примешь от русского солдата, заснул и не проснулся. Я крепко прижал его голову к подушке и ударил ножом. Завоеватель тут же испустил дух, причем, не подозревая об этом. Я вернулся к Дремову и зашептал ему на ухо:
— Кабана придется глушить.
— Почему?
— Да нам его не одолеть, ты же видел морда какая. За неделю не обсерешь. Оглушим, свяжем, а потом растрясем, пускай сам в плен идет.
— Добро, только глушить буду я, а то ты можешь перестараться. А у меня это не первый.
Я согласился, и мы пошли на храп. В это время из-за туч вышла луна и осветила маленькую спаленку, где и ночевала эта свиная туша. Разведчик легким шагом подошел к храпящему оккупанту и аккуратно кокнул по лбу пистолетом. Голова майора почему-то откинулась в сторону, но Дремов успокаивающе поднял руку и негромко произнес:
— Хорош! Кляп теперь нужен какой-нибудь, поищи.
А сам вытянул ремень из штанов майора, перевернул того на бок и связал руки за спиной. Я засунул руку в сапог немца и нащупал там носок. Ага, такой кляп ему и нужен. Я брезгливо взял носок двумя пальцами и протянул Володьке, тот миндальничать не стал, скомкал его, ножом разжал кабану клыки и затолкал этот ароматный кляп прямо немцу в рот. Потом зажал майору нос двумя пальцами и начал выкручивать. Но кабан очухиваться не желал, и Дремов недоуменно пожал плечами:
— Неужели перестарался? Вроде легонько тюкнул.
— Может, он от испуга сдох?
— Да он и испугаться не успел, может, прикидывается, гад?
— Сейчас я его образумлю.
Я сходил на кухню, нашел ведро воды и целиком вылил его на голову майора. Тому, все же, пришлось зашевелиться и открыть свои поросячьи глазки. Дремов схватил его за волосы и одним рывком посадил на кровати. Соображения у кабана не было никакого, он только крутил своей круглой башкой и мычал. Володька поднес ему под нос ствол автомата, и майор сразу же успокоился, а Дремов сказал:
— Витек, он в своем нижнем белье отличной мишенью будет, его сразу же пристрелят.
— И что ты предлагаешь, старлей? Одевать его, что ли?
— Еще чего! Сам оденется.
Он взял висевшую на спинке стула форму майора и бросил на кровать, развязал ему руки и жестом приказал одеваться. Кабан беспрекословно подчинился. Да, слабоват духом оказался, свинячья рожа.
Пока я держал его на мушке, Володька обшаривал комнату, но кроме планшетки майора ничего не нашел и недовольно произнес:
— Вот, черт! Никаких документов!
— Что ты думаешь, он с собой их таскает? В штабе, наверное, лежат.
Дремов хлопнул себя по лбу:
— Конечно! Ладно, пойдем. А то там Ванька уже икру мечет.
По пути в сарай мне пришла в голову неожиданная мысль:
— Володь, а он в люк-то пролезет?
— О, а я об этом и не подумал. Надо же! Туда забьем как-нибудь, а вот оттуда даже не знаю, как мы его выдергивать будем? Такого штопора еще не придумали.
— Ничего, справимся. Не захочет помирать, сам вылетит, мухой!
Капитан уже ждал нас у открытых ворот сарая и нетерпеливо переминался с ноги на ногу:
— Где вы запропали? Я уже подумал, что кабан скрутил вас обоих в бараний рог!
Он внимательно всмотрелся в майора, а потом неожиданно замахнулся. Тот от испуга отшатнулся, а Ванька довольно ухмыльнулся:
— Боится, вражина! Значит, уважает.
Потом посмотрел на нас, подмигнул и произнес командным голосом:
— Значит так, дорогие товарищи! Теперь нам начальников не надо, командиром буду я. Давайте грузить этого. Только развязать придется, иначе ничего у нас не получится, не сдюжим.
На удивление легко майор вскочил на броню и сноровисто забрался в башню, где его уже поджидал Дремов. Там мы его снова связали, и капитан запустил двигатель, а потом повернулся к нам:
— Ну, с Богом!
Негромко урча, танк выполз из сарая, и Ванька уверенно повел его по деревенским улицам. А я, все-таки, не выдержал сидения в этом железном гробу и высунулся наружу. Пока все было тихо, но ясно, что так просто не обойдется. Когда мы уже выезжали на большак, ведущий из села, немцы что-то заподозрили. У них началась какая-то беготня с фонариками, и послышались звуки запускаемых двигателей. Издалека наблюдать за этим было занятно, как будто множество светлячков передвигалось в темноте. Но эти жуки хотят нас уничтожить, поэтому мы будем давить их не жалея. Я спустился в башню и прокричал на ухо Дремову:
— Очухались, сволочи! Скоро догонят!
— Давай пушку на них, лейтенант! А я полезу наружу!
На полном ходу я повернул башню на сто восемьдесят градусов, загнал снаряд в казенник и всмотрелся в дорогу. Показались огни погони, похоже, бронемашина и несколько мотоциклов. Я хлопнул Ваньку по плечу, танк резко остановился, и я чуть было сознание не потерял от удара о какую-то железяку. А Дремова, вообще, едва не выбросило из башни, он чудом удержался. Я сделал выстрел, танк снова стал набирать скорость, а с брони застучали автоматные очереди. Неожиданно Дремов свалился в башню и крикнул мне:
— Давай еще, не отстают, собаки!
Я снова хлопнул капитана и показал ему два пальца. Он остановил танк, и прозвучали еще два выстрела. Потом снова рывок вперед, остановка и выстрел. Вот таким образом мы и пробивались к передовой. Ванька в очередной раз остановился и крикнул:
— Витька, давай за пулемет! И Дремова вниз, держитесь!
Я дернул Володьку за сапог, тот слетел вниз и заорал:
— Что случилось, почему стоим?
— Передовая, сам держись и за кабаном смотри!
Я сделал последний выстрел из пушки и уселся за пулемет. Ванька врубил фары и двинулся вперед. А ведь он оказался прав! Перед нами находилась немецкая противотанковая батарея, и прислуга уже разворачивала пушки в нашу сторону. При свете фар все это хорошо было видно, и я начал косить артиллеристов из танкового пулемета.
Немцы здесь, похоже, долго задерживаться не собирались, поэтому у них была всего одна линия траншей. Вот к ней мы и приближались. Сначала Ванька раздавил пушку, потом перевалил через траншею, и мы оказались на ничейной земле. Еще немного, и мы у своих! Но в это время страшный удар в моторный отсек остановил танк, и башня стала быстро наполняться дымом. Капитан был уже на броне и орал в открытый люк:
— Горим! Кабана давайте!
Я перерезал ремень на руках у майора и показал на люк. Жить он хотел очень сильно, поэтому выбрался наружу моментально. А вот Дремов не шевелился, я вытолкал его наверх, сам вылез через другой люк и спустил разведчика на землю. Непонятно, жив он или убит — голова вся в крови, но дыхание ощущалось. Но отсюда надо срочно убираться, с немецкой стороны за нами могли послать группу захвата. Поэтому я приказал Ваньке:
— Капитан, тебе придется нас прикрыть! И постарайся остаться живым.
