Смертельный ужас.
* * *
— Когда же они, наконец, научатся? Боже, неужели они считают нас мальчиками на побегушках? Интересно, знает ли обо всем этом Г'Кар? Вероятно, хотя мне было бы интересно узнать, что же он там делает внутри своей Машины, будь она проклята.
Капитан Джон Шеридан, величайший военный герой землян, командир корабля с прославленной историей, Старкиллер, и прочая и прочая, резко развернулся, чтобы снова, возбужденно вышагивая, пересечь комнату, но споткнулся о ножку койки и с размаху грохнулся на пол. Наградой за его акробатический этюд был тихий смешок.
— Прости, — сказала Деленн, но улыбаться не перестала.
Медленно и осторожно она поместила еще один элемент в странное сооружение, которое она собирала в комнате. Она шагнула назад и придирчиво осмотрела получившуюся конструкцию, слегка кивнув головой.
— Как все идет?
— Хорошо… как мне кажется.
— Ты до сих пор не знаешь, что эта штука сделает с тобой, Деленн, так? Проклятье, мне не хочется, чтобы ты делала это.
— Я не могу ничего изменить, — ответила она. — Об этом говорилось в наших пророчествах. На Вавилоне 4, мне было видение, что я стану иной. Это сблизит мой и твой народы. Я должна сделать это.
— Я никогда не верил ни в какие пророчества и видения.
Она поглядела на него и увидела тяжесть в его глазах. Он видел что-то из своего будущего — там, на Вавилоне 4. И хотя она не знала, что именно это было, она видела, как это обеспокоило его. Она обошла вокруг стола, приблизилась к нему и взяла его руку в свою ладонь. Она встретила его взгляд и улыбнулась, пряча свою собственную тревогу.
Если часть ее видений была правдой — ее собственное изменение, — тогда как же быть с остальным? Она видела Минбар в руинах и саму себя, стоящей над могилой Джона. Произойдет ли это, несмотря на ее изменение — или по его причине?
— И, кроме того, — продолжил он, — ты даже не знаешь, что эта машина сделает с тобой. Она ведь может даже убить тебя. И… это неправда, что наши расы можно сблизить. Этого не произойдет никогда. Никто из нас не верит минбарцам. Я тоже — не считая тебя, конечно. И мы оба хорошо знаем, что случится, когда Синевал получит власть.
— Эту машину даровал мне сам Вален, — сказала она. — Я верую в его мудрость. Что касается Синевала… осталось совсем немного. Наш траур почти завершен. То, что возникнет теперь, станет пробуждением тьмы и ужаса, гораздо хуже всего, что нам пришлось пережить.
— Я не думаю, что может произойти что-то хуже того, что уже произошло, но в этот раз мы будем действительно готовы. Могут ли… Тени победить ваш народ?
— Может быть… вероятно. Это зависит от огромного количества разных вещей… и вот от этого. Вот почему я должна повлиять на волю Совета. Если я выполню то, что было предсказано, мне, возможно, удастся вырвать контроль над ним из рук Синевала, показать им то, что Вален показал мне и показать им, кто наш настоящий враг.
— Но для нас все это зашло уже слишком далеко. Ведь мы не остановимся, пока хоть один из вас будет оставаться в живых, и теперь мы получили потенциал, позволяющий нам сделать это. И я — тот, кто сделал это возможным, вручил им эту силу.
Деленн видела в его глазах раскаяние, почти такое же, какое долгое время испытывала она сама. Да, пусть он был той дверью, через которую прокралось зло, заключившее союз с землянами, но лишь из-за ее прошлых деяний само существование этой двери стало возможным.
— Расскажи мне о своих последних делах, — попросила она. — Я так мало слышу, сидя здесь.
Он улыбнулся, поняв, что она специально сменила тему разговора. Но его улыбка угасла, когда он вспомнил, о чем она просила его рассказать.
— Рагеш 3. Боже, это ведь сельскохозяйственная колония. Абсолютно бесполезная. Нарны в последнюю войну отобрали ее у Центавра, но они там ровным счетом ничего не тронули. Но теперь, несмотря на это, центавриане напали на нее. Кха'Ри, естественно, дал отпор, и теперь они желают, чтобы я оказывал им поддержку. Стрельбы было не так уж много, и центавриане ушли, как только стало жарко, но теперь Кха'Ри просто стоит на ушах. На'Тод выступает против войны, как и все, кто вовлечен в секретные игры Г'Кара, но их голоса едва слышны. Еще несколько месяцев, максимум, и тогда… бац! Мы снова воюем.
— Столько смертей, — сокрушенно прошептала она. — Всегда так много смертей.
Включился его коммуникатор. Это был Корвин.
— До Проксимы остается примерно час, капитан.
— Хорошо, — ответил Шеридан. — Что-нибудь еще?
— Да. Пришло сообщение от Правительства Сопротивления. Оно вам не понравится, капитан.
* * *
Лита Александер шла через коридоры учреждений государственной власти так непринужденно, будто родилась в них. Она не обращала внимания на тех, мимо кого проходила, да и что они могли значить для нее? Ведь она была телепатом — членом элитарной группы одаренных людей, которые должны когда-нибудь изменить мир. Так всегда говорили ей в Пси-корпусе.
Но она все-таки так и не изменила мир. Минбарцы успели сделать это раньше.
Пси-корпус, со всеми своими правилами, установлениями и субординацией ушел в небытие. Минбарцы отняли у нее даже это. Но для некоторых Пси-корпус был бессмертен. Один из таких людей был сейчас на Проксиме 3 и желал встретиться с ней. Сейчас он вел переговоры с вице-президентом Кларком, генералом Такашимой, генералом Хейгом и мистером Уэллсом, но скоро он пожелает видеть ее.
Но сначала она должна была увидеть еще кое-кого.
Она ждала у двери, надеясь, что он окажется в комнате. Им не удавалось в последнее время побыть вдвоем. Он не сказал почти ничего, что можно было бы счесть за объяснение, но она понимала, что случилось что-то необычное, и причиной тому являлась вот эта женщина.
Лейтенант — или, может быть, следует говорить, посол — Иванова стояла в открывшихся дверях. Лита видела, как в ее широко распахнувшихся глазах сверкнула вспышка страха и ненависти. Иванова шагнула назад.
— Маркус, дорогой, — пропела она сладким голосом. — Это к тебе.
Маркус, идя к двери, протиснулся мимо Ивановой, и та улыбнулась ему милой улыбкой. Ее лицо дернулось, когда она еще раз посмотрела на Литу, скрываясь внутри комнаты.
Лита хотела заговорить, но вдруг поняла, что никакие слова не могут ей сейчас помочь. Обхватив руками его шею, она прижалась к его губам в поцелуе. Это не был их первый поцелуй, но Маркус, казалось, замер от удивления и, лишь после легкого замешательства, робко и неуверенно, ответил ей. Она крепко обняла его и почувствовала, как его руки сжали ее тело.
— Я скучала по тебе, — сказала она.
— Я… тоже скучал по тебе.
Медленно и осторожно, она скользнула в его мысли. Для нее это была знакомая территория. По всей видимости, он не замечал, как она делала это, и всякий раз это помогало ей чувствовать себя увереннее.
— Что происходит? — спросила она. — Это идея капитана Шеридана, да?
Ему не было нужды отвечать.
— Нет, не говори мне. Я не желаю знать. Будь осторожен, Маркус. Она опасна. Я не знаю, что, но… (Другой голос в ее сознании — тот, что говорил с ней во сне, кричал на нее сейчас). Просто, будь осторожен.
— Я… буду, — медленно проговорил он.
Его ум был спокоен, по крайней мере, у своих внешних границ, но внутри его что-то крылось. Редко случалось такое, чтобы он пытался что-то прятать от нее.
Ее коммуникатор заработал:
— Мисс Александер, Правительство Сопротивления желало бы видеть вас как можно скорее.
Она вздохнула.
— Я… должна…
— Я понимаю.
Она еще раз поцеловала его и пошла прочь. Он смотрел ей вслед, глядя, как она расправляет свою юбку, подтягивает перчатки и поправляет значок Пси-корпуса, который она никак не переставала носить.
(И он вспоминал, как Сьюзен прикасалась к нему, целовала его, прижималась к нему своим телом…)
* * *
Наконец-то Сьюзен была одна. Нет, она не была одинока — она никогда не оставалась в одиночестве — но Маркус был не с ней. Она ощущала гнев своих друзей. Почему она позволила ему остаться? Она догадалась, что Шеридан испытывал не самые теплые чувства по отношению к ней и ее друзьям. Минбарская ведьма стала для него ядом, дурманящим ум, и это с ее подачи он послал сюда Маркуса, чтобы шпионить за ней.
Так почему же она, понимая это, не избавилась от него? «Несчастный случай» или Страж. Они могли обнаружить правду, но что с того? Шеридан был уже под каблуком у этой минбарской шлюхи, а Кларком управлял Страж. Кто еще обладал достаточной властью, чтобы о его мнении стоило беспокоиться?
Так почему же?
Она знала ответ. Это было выражение его глаз, которое она увидела, соблазняя его в первый раз. Такой неподдельный ужас. Он пятился, бормоча извинения, боясь даже поднять взгляд на нее.
Вторая попытка тоже оказалась неудачной, но в третий раз… она добилась своего. Он был девственником, и он плакал после того, как все было позади. Такой сладкий, такой наивный, такой невинный…
