удивить.
Как оказалось, более-менее четкие воспоминания сохранились только у меня. Остальные наследницы помнили лишь моменты до похищения и после освобождения. В отличие от меня. Поскольку я не была в том месте, о котором все говорят. Пожалуй, если бы пятеро магов заявили, что я на них напала, у меня были бы серьезные неприятности. И, честно говоря, это заставило меня задуматься о том, что кто-то старательно пытается меня подставить. К счастью, в этой пятерке были мои братья, которые не стали бы меня ни в чем обвинять. Возможно, Мерак тоже не стал бы. По крайней мере, ни слова упрека от него после возвращения я не услышала.
Флорента смогла собраться к приходу Совета и весьма по-боевому отвечала на любые вопросы, за что в конце поймала благосклонный взгляд аэстки.
Все наши слова были зафиксированы Советом. В дальнейшем, если всплывут новые факты, мы сможем приобщить их к сегодняшнему разговору.
Уходя, я подумала, что для Неоры наступают тяжелые времена недоверия и смут, а мы по-прежнему не поймали зачинщиков и не поняли, зачем им вообще все это было нужно.
Глава 24. Это моя семья
Эниона задерживалась у нас уже на третий день. Первые два были лишними, что уж говорить про третий? Она успела стать гостьей моего брата, мои родители обменивались с ней любезностями из вежливости. И только нас с Дубхе тошнило от ее приторной лести. Сегодня возвращалась Стирия, что хоть как-то поднимало мой настрой.
Но какого было мое удивление, когда разный возглас сестренки предназначался не мне, а Энионе.
– Стирия! – помахала я ей, а она бросилась обниматься с кчежне.
– Эниона, как я рада тебя видеть! Мне столько всего тебе нужно рассказать!
– А с семьей здороваться уже не нужно? – спросила я, стоя в сторонке. Но мне лишь с энтузиазмом помахали рукой и пообещали провести со мной время позже.
– Ее она тоже опоила? – спросила я с обидой Дубхе. Все это время мы держали оборону. Никос же просто вернулся в академию, что лишало нас еще одного союзника.
– Может, она просто любит детей? – предположил Дубхе.
– Уверена, она их ест на завтрак, обед и ужин сырыми, – фыркнула я. Приезд Энионы уже был не просто странным, а настораживающим. – Я попрошу ее уехать.
– Не совсем здравая мысль. А если это вызовет политическое непонимание? Из-за пропажи артефактов и так все на взводе. Ралина так уж точно. Должен быть какой-то предлог.
Предлог найти было не так уж просто: Эниона всегда была в сопровождении кого-то: или моего брата, или Мерака, или Стирии.
– Она будто бы приклеила их к себе! Она ворует мою семью, Дубхе! – возмущалась я, косо поглядывая на их чудесную компанию. Сегодня был редкий момент, когда она собрала вокруг себя всех: и брата, и Мерака, – которые предпочитали не пересекаться, – и сестру. Дубхе вальяжно облокотился на перила беседки, рассматривая наших наблюдаемых:
– Ты слышала, что в Ралине происходит?
– Нет, – отрицательно покачала я головой, заметив, как Эниона отпускала шутки направо и налево, а Мерак и Ичес пытались перехохотать друг друга. – Дубхе! Я тебе говорю про них!
– Нивис, есть проблемы поважнее Энионы. В Ралине люди восстают. Требуют отмены передачи ключей.
– Что? – наконец он смог отвлечь меня от мыслей об Энионе. – Как отменить? У них там крыша потекла? Как они выживут без нашей помощи?
– Они хотят выйти за пределы Ралины. И хотят независимости.
– Пфф, – эти слова показались мне смешными. – Откуда у тебя эти сплетни? Не может такого быть.
– Я знаю это из достоверных источников, это не сплетни вовсе, – насупился он, будто бы даже обидевшись.
– Да? Да я ни за что не поверю, что такое возможно. Ралина живет только за счет того, что их границы закрыты, а мы помогаем им. Они зависят от нас напрямую. Никто не станет кусать руку, которая кормит.
– Если это не рука, которая бьет, – парировал Дубхе. – У меня было видение. Все это может плохо кончиться, поэтому и говорю.
Зачем ралинцам покидать пределы своей страны? Не смогут они жить за ее пределами, не просто же так Богини когда-то поделили территории.
– И ты что же считаешь, что они правы?
– Я считаю, что если есть проблема, на нее нельзя закрывать глаза, потому что так заведено. Времена меняются, должны меняться и устои.
– Вот вернулись бы они во времена драконов! Мы ведь защищаем их не просто так, кто-то просто мутит воду и все.
– Нивис, какое ребячество, – усмехнулся Дубхе, закатывая глаза.
– Драконы существовали! – стояла я на своем, свято веря в то, что легенды не врут.
– Да? И куда же они делись?
– Перестань смеяться надо мной! – обиженно толкнула его я. – Богини заперли их глубоко под землей, после чего они стали питать сами земли и Богинь своей энергией.
– Или нашу силу даровали нам сами Богини, что сейчас равнозначно невероятно. Никто их давно не видел, возможно, Богинь и не существует вовсе.
Я посмотрела на Дубхе широко распахнутыми глазами:
– Какое кощунство! С кем приходится общаться!
– Ну приведи мне хоть один аргумент, что все это правда, – попросил Дубхе таким тоном, что у меня отпало хоть какое-то желание ему что-то доказывать, но я тем не менее попробовала.
– Легенды, картины, полезные ископаемые, извержения огня и воды в тех местах, где их ранее не встречали, землетрясения, странные хребты у гор…
– Все-все, стой, – резко перебил меня Дубхе. – Я понял, к чему ты клонишь. Но я все равно не верю, можешь не продолжать. Эти явления можно объяснить другими способами. О, смотри, кажется, они начинают расходиться.
Как же я не люблю, когда вот так меняют тему. Будто собеседнику надоело слушать тебя. Я попыталась переключиться на наблюдаемых, хоть и без особой охоты. Эниона действительно пошла в одном направлении – к замку, а Мерак и Ичес остались разговаривать в беседке. Стирию я не видела, видимо, убежала куда-то раньше, пока я не заметила.
– Нивви! – воскликнула она, неожиданно запрыгнув в беседку одним широким прыжком. И тут же обняла меня, крепко стиснув своими руками.
– О, Снежиночка моя, ты все-таки вспомнила о своей старшей сестре. Как приятно! – укорила я ее, зная, что Стирия всегда пропускала мои колкости мимо.
– Ну я же знаю, что ты всегда здесь, – растянула она губы в широченной улыбке, жмуря глаза. – Ты же моя Нивви, ты всегда дома.
Я слегка опешила от того, насколько она была права. И насколько моя пропажа ее не затронула. Может, ей и не говорили об опасности, грозящей мне и другим
