class="sup">3
Вилков О. Н. Торговые помещения городов Сибири. С. 10 (1695).
4 Частные лавки. Вилков О. Н. Тобольск – центр таможенной службы. С. 84.
5 Кабо Р. М. Города Западной Сибири. С. 78.
6 Разгон В. Н. Сибирское купечество в XVIII – первой половине XIX в. С. 151–152.
7 Вилков О. Н. Торговые помещения городов Сибири. С. 10.
8 Вилков О. Н. Торговые помещения городов Сибири. С. 11 (1640).
9 Вилков О. Н. Торговые помещения Тобольска XVII века. C. 95.
10 Вилков О. Н. Торговые помещения городов Сибири. С. 10 (1708).
11 Разгон В. Н. Сибирское купечество в XVIII – первой половине XIX в. С. 151–152.
Со многих точек зрения именно в нижнем городе находился центр торговой жизни. Один европейский ссыльный рассказывал, что бухарцы торговали китайскими товарами на гостином дворе верхнего Тобольска. Однако, если они не могли получить за них ту цену, которую запрашивали, они уносили товары назад в свои дома в нижнем городе, и там, вне стен гостиного двора, освобожденные от необходимости соответствовать его строгим правилам, могли рассчитывать на более выгодную сделку630. Жалоба от тобольского жителя, поступившая в 1650 году, возможно, была лишь предлогом с целью убедить государство более внимательно следить за торговлей бухарцев. Челобитчик, недовольный конкурент бухарцев, плативший налоги и получавший меньшие прибыли, чем они, жаловался, что вся настоящая торговля происходит в нижнем городе. Но когда московские власти потребовали, чтобы вся торговля шла только в официально выделенных для этого местах, тобольские бухарцы написали встречную челобитную, в которой защищали торговлю в нижнем городе с практической точки зрения. По их словам, в дождливую погоду на крутой склон холма было невозможно вскарабкаться из‐за грязи, а когда она покрывалась льдом, склон становился чрезмерно скользким. Этот аргумент убедил Москву. Вместо того чтобы решительно пресекать торговлю в нижнем городе, в 1671 году власти приказали построить там второй гостиный двор и вторую таможню631.
Активистское государство брало строительство гостиного двора на себя, но ресурсы его были минимальными, и проекты часто оказывались незаконченными. В 1669 году Сила Садилов, недавно прибывший в Верхотурье таможенный голова, обратился в Москву с челобитной, в которой выразил свои опасения по поводу состояния гостиного двора. Строительство продолжалось много лет и было незаконченным. Вдобавок к этому пожар, случившийся десятью годами ранее, уничтожил некоторые лавки; они так и не были восстановлены, и у купцов не было места для продажи своих товаров. Поэтому они арендовали лавки у местной общины (мира), лишая государство ценного арендного дохода. Садилов, купец из Устюга, выбранный на роль таможенного головы – его попытка семнадцатью годами ранее провезти товары на 44 рубля мимо тюменской таможни не помешала ему занять это место632, – и правда имел причины беспокоиться. Его вполне могли счесть ответственным за снижение доходов при его руководстве и даже, возможно, заставить выплатить недостачу из собственного кармана, как это было с его предшественником633. Садилов умолял царя повелеть закончить строительство верхотурского гостиного двора634.
КАЖДОДНЕВНАЯ ТОРГОВЛЯ
Рынок был не только местом торговли товарами. Редкое описание Сольвычегодского рынка в XVIII столетии позволяет нам увидеть множество дополнительных функций рынка, созвучных наблюдениям, сделанным Броделем относительно ярмарок в Западной Европе635. Рынок был местом найма работников и общественно важным событием. Здесь нанимали людей для помощи в сборе урожая или перетаскивания объемных грузов. Сюда приходили и в поисках пары – и порой ярмарки заканчивались свадьбами636. В Сибири возникли ярмарки – в Ирбите в январе и на озере Ямыш в августе. Впрочем, в сибирских городах гостиные дворы работали круглый год.
На гостином дворе купцы задевали плечами приторговывавших здесь солдат; мясников, кузнецов, сапожников, свечников и мельников, которых привело на рынок их ремесло; крестьян, продающих хлеб, землю или скот; и, время от времени, представителей коренного населения. Рынок отнюдь не принадлежал купцам; более того, другие участники рынка имели в нем весьма существенную долю. Многие ученые даже утверждают, что в сибирской торговле доминировали солдаты. Кабо называет служилых людей «экономическим ядром городской жизни», а Вилков утверждает, что они в середине XVII века ввозили в Тюмень втрое больше русских товаров, чем купцы637. Не ставя себе задачу рассмотреть степень достоверности этого утверждения, отметим, что значительная часть торговли, проходившей на сибирских таможнях, была действительно весьма мелкой по своим масштабам638. Записи таможенных книг страница за страницей рассказывают о том, как местный мясник покупает одну козу, кто-то продает одну соболиную шкурку, крестьянин продает мешок зерна или соли, монах покупает несколько свечей и немного мыла, казак продает лошадь639.
В октябре 1662 года тюменские доходы от пошлин на рыбу и скот, два важнейших экономических сектора, составили 19 рублей с мелочью640. Скот (коровы, козы, лошади, иногда верблюды) составлял заметную часть сибирской экономики, в которой ключевую роль играли калмыки, что было для российских властей лишней причиной сохранять с ними дружественные отношения. Бухарцы играли посредническую роль в торговле скотом, как и во многих других сферах. В православном календаре почти двести постных дней, когда не разрешается употреблять в пищу мясо и молоко, поэтому рыба была ценным источником белка, хотя морскую рыбу в России раннего Нового времени не ели, пока за это не выступил Петр I. А вот рыба из сибирских рек составляла важную часть местного рациона и местной торговли. Иностранные путешественники жаловались на запах соленой и маринованной рыбы, распространявшийся далеко за пределы торговых рядов российских рынков641. В Сибири временное право на рыболовство получали представители различных сословий, в том числе посадские люди, ясачные татары и казаки642.
Рабство было нормальной частью сибирской жизни – для одних это была судьба, для других, обездоленных, – стратегия выживания, для окраинного русского и коренного населения – постоянная угроза. Набеги за рабами подпитывали калмыцкую экономику. Калмыки захватывали пленных, нападая на русские и татарские поселения. Некоторые из них могли оказаться на далеких невольничьих рынках – вплоть до Османской империи. Других калмыки продавали обратно российским властям, что тоже было выгодно с точки зрения калмыцкой политэкономии. Выкуп пленников восходил в российской традиции к давним временам – его упоминает уже Стоглавый собор 1550‐х годов. Россия даже создавала с этой целью специальные комиссии. В 1678 году одна такая комиссия выкупила семьдесят семь сибиряков, обращенных в рабство и привезенных в Центральную Азию643.
