Похищали людей всех сословий – крестьян, солдат, их жен и детей, посадских людей, как православных, так и татар, – все они становились жертвами набегов за рабами. Судьба дешево продающихся рабов иногда отражала политические потрясения. Между 1644 и 1646 годами бухарские купцы, игравшие важную посредническую роль в невольничьей торговле, продавали в Тобольске китайцев – мужчин и женщин644. Это появление китайцев в Западной Сибири, насколько мне известно, было беспрецедентным. Вероятно, это были жертвы войны, в результате которой к власти пришла маньчжурская династия Цин. В 1644 году знаменные (восточные) монголы помогли маньчжурам свергнуть династию Мин. Эти китайцы были, вероятно, военной добычей, которую монголы продали бухарским купцам, которые, в свою очередь, отвезли их в Западную Сибирь645. Рабы были товаром, которым эти бухарцы торговали. Впрочем, в некоторых случаях бухарские купцы, пересекавшие Евразию, покупали порабощенных русских и возвращали их в Россию, где просили, чтобы государство вознаградило их за старание646.
Начиная с первой половины XVII века государство формально запрещало торговлю рабами, но само же игнорировало собственные указания; рабство просуществовало в Сибири до самого XIX века647. Продажа рабов регулярно упоминается в таможенных записях XVII столетия и открыто присутствует в исторических документах648. За 1671–1672 годы двадцать шесть человек задекларировали на тобольской таможне ясырь (рабов), купленный ими не на официальном рынке, а вдоль дороги, ведущей от Ямыш-озера649. А государство запрещало сделки по купле-продаже рабов и одновременно с этим взимало с них пошлины. В 1698 году купец даже выразил официальный протест против конфискации у него «парня мунгальские породы»650. В середине XVIII века рабство оставалось нормальным учреждением, о чем свидетельствуют документы об обращении в православие домашних рабов651. В конце XVIII века у купцов еще были рабы652. И даже в XIX веке один государственный документ допускал порабощение с целью обеспечения мужчин женами653.
В одном и том же пространстве уживались мелкий местный обмен и многолетняя дальняя караванная торговля. Несмотря на всю свою кажущуюся изолированность друг от друга, они пересекались во многих важных сферах. Степной скот шел на производство юфти, важнейшего российского экспортного товара наряду с пушниной. Сибирские бухарцы сумели найти себе место как в местной, так и в дальней торговле.
ЖИЗНЬ КУПЦА
Деловая жизнь купца, занимавшегося торговлей на дальние расстояния, была построена на долгосрочных циклах, включавших в себя несколько времен года, а то и несколько лет. Когда караван достигал таможни, он попадал в русские записи. После того как все товары и все люди были зарегистрированы, а полагающиеся пошлины выплачены – сопутствующие переговоры не записывались, – начиналась собственно торговля. Как правило, купец на какое-то время брал в аренду лавку. Некоторые купцы имели собственные лавки, а другие арендовали лавки на значительную часть года. Люди, не имевшие достаточных запасов, чтобы арендовать целую лавку, могли взять внаем часть лавки, «полку». Когда гостиный двор закрывался, купец запирал свою лавку на ключ, который мог висеть на его поясе рядом с кошельком, и уходил654. Хотя иногородние купцы не финансировали строительство церквей в Западной Сибири, они, вполне вероятно, посещали одну из местных церквей и оставляли там деньги на подаяние. Одна церковь высилась на рыночной площади в Тобольске. Сведений о посещении проезжими купцами кабаков сохранилось больше.
Принадлежащий государству кабак был существенным источником доходов казны и занимал важное место в каждом сибирском городе и в привычках многих купцов. Хотя представители всех слоев занимались винокурением для домашнего использования, государство располагало монополией на продажу спиртного. То, как государство проводило эту монополию в жизнь, выглядело как попытка согнать котов в стадо. Такие случаи, как дело тюменского посадского человека Андрея Решетникова, которого притащили в воеводскую избу, обвинив в хранении незадекларированного пива, и который настаивал, что жена сварила это пиво для семейного использования, не были редкостью655. Весной 1674 года иногородний купец Василий Овечкин сообщил тюменскому воеводе следующие сведения. Он пил брагу – Василий подчеркивал, что он за нее ничего не платил, – в доме пешего стрельца Микиты Елизарова. Стрельцы выполняли в сибирских городах полицейские функции. По словам Овечкина, Елизаров потребовал, чтобы он ему заплатил. Когда же Василий отказался, Елизаров напал на него, забрал у него два рубля и кошелек, висевший у него на поясе рядом с ключом от лавки. После этого Елизаров арестовал его и отвел в тюрьму, и все это без объяснения причин656. При изучении этого дела складывается впечатление, что Елизаров был уверен, что Василий купил спиртное незаконно и, арестовывая его, он выполнял свой долг. Но вымогательство денег заставляет предположить, что он попытался получить с Василия взятку и незаконно использовал свою власть и доступ к государственному ресурсу – ключам от тюрьмы – в собственных интересах.
В кабаке расслаблялись, возможно, наводили справки и обменивались информацией с другими купцами. Здесь не ели, разве что купец принес бы собственные съестные припасы – потому что пища в государственных кабаках не продавалась657. Как это часто бывает, когда в дело идут крепкие напитки, положение могло стать опасным, и оставшиеся в исторических записях драки, нападения и даже убийства позволяют нам получить смутное представление о том, что представлял собою кабак как фон повседневной жизни. Но буйство и правонарушения были лишь одной стороной медали: московское купеческое начальство опасалось, что спиртное помешает их приказчикам довести поручение до конца. Гаврил Никитин, представитель купеческой элиты, советовал своему приказчику: «И пьянства не держись»658.
Задокументирован случай, когда иногородний купец оказался замешан в деле об изнасиловании. В ноябре 1700 года, на пике караванного сезона, женщина сообщила, что ее изнасиловали. Ночью 19 ноября 1700 года Пелагею Гаврилову допросил тюменский воевода Осип Яковлевич Тухачевский и подьячий Тимофей Посников. Она сообщила, что за два дня до этого, 17 ноября, в седьмой час дня, к ней пришли купцы, как будто желавшие выпить пива, но вместо этого принудили ее к блудному греху659. Обвиняемых немедленно задержали и допросили. Купцы заявляли о своей невиновности. На допросе купец Василий Иванов сын Саламатов сказал, что 17 ноября он находился в другом месте, что к окну Пелагеи Гавриловой не подходил и блудным грехом с нею не занимался. По его словам, на следующий день, 18 ноября, он шел по улице мимо дома Пелагеи, когда его схватили за волосы и насильно втащили в дом Пелагеи, а он, Васька, не шел
