великолепно – кажется, в Анжеле он обрел ту самую старшую сестру, которой ему так не хватало. Чем-то, даже внешне и по характеру, Ванька напоминал Вальку – даже имена были созвучные: такие же очки, такая же начитанность, такая же тяга к классическим детективам.
А еще ей казалось, что Ванька влюбился в нее, а вот это уже было лишнее. И вовсе не потому что она, как ни крути, стала его «старшей сестрой» (ведь кровного родства никакого и не было), а потому что и дружба, и тем более любовь к ней принесли большому количеству людей только горести.
А то и вовсе смерть.
Поэтому с Ванькой она намеренно обращалась как с несмышленышем, хотя разница была всего в полтора года. Он ужасно обижался, страшно злился, а потом окончательно смирился.
Как-то перед Новым годом Нина позвала к себе Анжелу и положила перед ней кипу документов с печатями и подписями.
– Теперь ты официально наша дочка! – сказала она и порывисто обняла девушку.
Та, закусив губу и чувствуя, что у нее наворачиваются на глаза слезы, на мгновение отвернулась.
Нина наверняка считала, что эта новость, без сомнения, отличная, так ее пробрала.
А на самом деле Анжела думала о той, другой, жизни, которая у нее могла бы быть и которой она была лишена.
Но другая жизнь, как и все, кого она любила и кто ей был дорог, навсегда остались в этом провинциальном городе, куда они попали, в сущности, случайно: пропустили нужный поезд и сели на шедший в противоположном направлении.
Мама. Валька номер один. Демидыч. Даже Валька номер два.
И конечно же, Никитка.
– Пришлось для этого опять съездить на родную сторону, – заметила Нина. – Хотя ужасно этого не хотелось. Но зато добилась того, чего хотела!
Ну да, Нина этого хотела – а она сама, Анжела, тоже?
Было бы странно так рассуждать: Нина и ее семья приняли ее как родную. Даже, как ни крути, противная Нина-младшая тоже была отныне ее сестрой.
– Увы, о твоем брате ничего нового, – добавила Нина. – И они намерены закрыть дело…
– Закрыть? – воскликнула Анжела. – Но они же его не нашли?
Нина тяжело вздохнула:
– Я говорила с одним очень предупредительным чином. Да, он все понимает, история ужасная, но… Сроки, отчетность, внутренний распорядок. В общем, как он выразился под конец, это типичный «висяк» без малейших шансов на раскрытие. Если только…
Она смолкла, и Анжела, предчувствуя недоброе, потребовала от нее продолжить:
– Если только – что?
– Если только не появятся новые обстоятельства. Например, если… Если найдется тело…
И хотя Анжела внутри себя давно смирилась с тем, что Никитка не просто исчез, но и умер, она не могла думать о нем как о мертвом. Как о теле, которое могут случайно найти.
Как о жертве умышленного жесткого преступления.
– Побывала я и у родителей того мальчика, твоего друга…
Вальки!
– У них же кое-какие вещи твои остались, мы так поспешно тогда уезжали, что не было возможности забрать. Они передают тебе привет и даже новогодний подарок собрали…
Анжела отрезала:
– Мне от них ничего не нужно!
Зла на них она не держала, но и иметь ничего общего с ними не желала.
Нина вздохнула:
– Ну, я так и подумала, поэтому подарок отдала проводнику в поезде, он был очень тронут. Зато смотри, что я привезла.
Она положила на диван кожаный чехол, и сердце Анжелы радостно забилось.
– «Лейка» IIIc K.
В серо-стальном исполнении «гектор». Ну да, фотоаппарат, подаренный ей Демидычем, остался на квартире родителей Вальки. Уж не думала она, что ей доведется когда-то его получить обратно.
– Отец в последнем со мной телефонном разговоре несколько раз подчеркнул, что фотоаппарат своей первой жены тебе подарил. И чтобы я не смела его забирать и передаривать кому-то из его родных внуков. Я знала, как он был ему дорог, и не имею ничего против.
– Точно? – спросила Анжела, и Нина подтвердила:
– Точнее не бывает. Нине он наверняка не нужен, Ваня техникой тоже не интересуется. Жаль, что папина библиотека вся сгорела…
– Не вся! – заявила Анжела. – У Валькиных родителей кое-что осталось! Он у Демидыча взял почитать, а потом…
Нина нахмурилась:
– Они мне об этом ничего не сказали. Ну что же, придется их попросить выслать книги в Москву наложенным платежом.
Нина вынула фотоаппарат из футляра. Надо же, он ведь ей несколько раз даже снился.
Так же, как и Валька, и мама, и Демидыч.
И даже Валька номер два.
Единственным, кто к ней никогда в сновидениях не приходил, был Никитка.
– Какая крутая вещица! – воскликнул Ванька, когда Нина презентовала ему фотоаппарат. А Нина-младшая, также присутствовавшая при этом, скривилась.
– Фу, какая-то древняя рухлядь! Не то что сейчас «Поляроид»! Вжик – и фото готовое вылазит.
Ванька с умным видом произнес:
– Такие фото выцветают и крошатся мгновенно. А сделанные этой старой рухлядью могут столетиями храниться.
Анжела добавила:
– Он твоей бабке принадлежал, у нее была обширная коллекция удивительных фотографий. Жаль, что все пропало.
Не все, одно фото с бабочкой осталось, она его на пепелище нашла – но пришлют ли его вместе с книгами родители Вальки?
– А, эта… – махнула рукой Нина. – Нет, это не моя бабуля, а дедова первая жена. Она врагом народа была и иностранным агентом! Ее расстреляли за это, кажется!
Переубеждать Нину было бесполезно и, дивясь тому, какая у нее в голове мешанина из исторических фактов и глупых россказней, Анжела заметила:
– Ее не расстреляли, она умерла в пересыльной тюрьме.
Девица зевнула.
– Ну, не умерла бы, так расстреляли бы. Все равно враг народа он и есть враг народа. Хорошо, что и сынок их умер, а то бы наверняка тяжело пришлось…
Ванька словами выразил то, что у Анжелы было на языке.
– Ты феерическая дура, Нинка! Тебя вообще-то в честь нее назвали!
Та надулась.
– В честь мамы меня назвали, маленький идиот!
– А маму в чью честь? Не в честь бабушки Тани, нашей родной, а Ниной, в честь дедовой первой жены. То есть тебя назвали в честь врага народа и иностранного агента. Может, ты и сама врагиня всего просвещенного человечества, Нинусик?
Первые фото «Лейкой» IIIc K в серо-стальном исполнении «гектор» Анжела сделала на Новый год. Хорошо, что она отыскала на Соколе фотоателье, где старый мастер, подивившись представленному ему фотоаппарату, осмотрел его, устранил пару неполадок и заявил, что в остальном он в отличном состоянии.
И даже предложил Анжеле купить его у нее за двадцать долларов, но она отказалась. Как и от тридцати,
