l:href="#n_264" type="note">[264] Отчасти рост этого долга был результатом соглашения, в соответствии с которым долг правительства Соединённых Провинций принимала на себя Голландия в обмен на то, что другие провинции брали на себя чуть более высокие доли национальной налоговой квоты, после того, как национальный долг раздулся с 13 млн гульденов в 1648 году до 61 млн гульденов в 1715 году. Это перемещение долга позволило к 1786 году снизить национальный долг до 21 млн гульденов.[265]
Голландия пошла на эту сделку, поскольку в случае приостановки выплат правительством Соединённых Провинций или попытки реструктурировать долг именно её богатейшие купцы понесли бы самые значительные потери. Поскольку долговые платежи поглощали всё больше средств бюджета, а процент по правительственным облигациям стал главным источником дохода амстердамской элиты, политика государства в отсутствии механизма увеличения совокупных налогов оказалась сосредоточенной на минимизации военных расходов с целью предотвратить риск долгового дефолта. В результате Амстердам после 1648 года приступил к сокращению размеров армии — после смерти статхаудера Вильгельма II в 1650 году эта позиция перевешивала милитаристские устремления других провинций.[266] Амстердам требовал значительного снижения военных расходов и добивался этого, благодаря чему долг провинции Голландия удалось уменьшить до 295 млн гульденов в 1740 году. Из-за участия Соединённых Провинций в Войне за австрийское наследство долг увеличился до 360 млн гульденов в 1756 году, а затем, поскольку во время Семилетней войны республика сохраняла нейтралитет, снизился до 320 млн гульденов в 1780 году, что было эквивалентным сокращению доли на обслуживание долга с 70% до 60% годового дохода Голландии.[267] Но фискальная добродетель государственных органов центра и провинций, отражавшая их максимальную заботу о купцах-держателях облигаций, имела свои геополитические последствия, которые, как мы увидим, оказались фатальными для голландской гегемонии.
II. ОИК и ВИК
Исходно воинство и купцы Ост- и Вест-индских компаний могли захватывать торговые маршруты и получать доступ к территориям, где производились ценные товары, поскольку им приходилось сражаться всего лишь с куда хуже вооружёнными азиатами и американскими индейцами. Лишь незначительные вооружённые силы требовались и для захвата африканцев и их транспортировки для рабского труда на Американском континенте.[268] Как уже говорилось выше, голландское преимущество было обусловлено институциональными механизмами, которые объединяли коммерсантов в единые компании, наделённые привилегиями для торговли с Азией и Америкой. Это единство, в свою очередь, формировало дисциплинированную структуру для транспортировки и хранения товаров, с тем чтобы их можно было выпускать на европейские рынки в тех объёмах и в то время, которые способствовали «достижению стабильного среднесрочного оптимума [прибыли], а не её краткосрочной максимизации».[269]
К середине XVII века привилегированные компании были основаны и другими европейскими державами — наиболее значимой из них была британская Ост-Индская компания. Эти державы направляли оснащённые орудиями корабли в Азию и Америку, чтобы оказывать голландцам торговую и военную конкуренцию. Аналогичным образом европейский экономический спад XVII века подталкивал Британию и Францию к протекционистским мерам, которые вели к сжатию промышленности Северных Нидерландов, поскольку их внутренний рынок был слишком мал, чтобы поддерживать их собственную мануфактурную индустрию.[270] Наиболее значительным событием в этом контексте был британский Навигационный акт 1651 года, согласно которому товары, транспортируемые внутри Британской империи, должны были перевозиться на британских же кораблях. Французское государство также отдавало предпочтение собственным кораблям: начиная с 1649 года товары, которые доставлялись во Францию на нидерландских судах, облагались высокими пошлинами, а в дальнейшем за счёт повышения тарифов нидерландским купцам создавались ещё большие помехи.[271] Их реакцией на ограничение доступа в Британию, Францию и колонии этих стран было прекращение капиталовложений в кораблестроение в Нидерландах. Вместо этого нидерландские купцы вкладывали свои деньги в британскую судостроительную промышленность и продавали ей свои технические ноу-хау, а в пределах Нидерландов перемещали свой капитал в другие сектора. К концу XVII века британские и французские кораблестроители обошли нидерландцев по уровню своих технологий.[272]
Утрата Нидерландами доминирования в обрабатывающей промышленности и мореплавании означала, что их контроль над международной торговлей и товарами, а также финансами становился всё более существенным для определения положения Соединённых Провинций в глобальной экономике и, конечно же, оказывался ещё более значимым источником национального дохода и богатства голландских элит. Сохраняющимся преимуществом Нидерландов был их необъятный и не имевший конкурентов запас капитала, который вырос с 10–12 млн гульденов в 1500 году до 1,75 млрд гульденов в 1790 году.[273] Однако специфика организации ОИК и ВИК в сочетании с политической структурой Соединённых Провинций препятствовали инвестированию этого капитала (в том числе в расширение и задействование армии и военно-морского флота) такими способами, которые позволили бы голландцам сохранить торговую и финансовую гегемонию даже после того, как они уступили гегемонию в сфере производства Британии.
Как было показано выше, ВИК отличалась от ОИК в том, что она наделяла своих акционеров полномочиями вести индивидуальные торговые операции за собственный счёт — первоначально они занимались поставками для переселенцев, а затем, когда Бразилия была уступлена португальцам, ещё более выгодной работорговлей. Купцы ВИК максимизировали свои прибыли, ограничивая количество рабов, которых они завозили в нидерландские колонии в Америке. Это формировало нехватку рабов, которая увеличивала трудовые издержки и сдерживала производство сахара. Препятствовать попыткам отменить их монополию на работорговлю в Нидерландской империи акционеры ВИК были способны до 1730 года.[274] После того, как работорговля была открыта для конкуренции, в нидерландские колонии в Карибском бассейне стало доставляться больше рабов, что обусловило значительное расширение производства сахара, кофе, какао и хлопка. Однако эта реформа состоялась слишком поздно: к тому времени нидерландские плантаторы столкнулись с конкуренцией со стороны британцев и французов и поэтому так и не смогли контролировать торговлю перечисленными товарами. Кроме того, Соединённые Провинции не были готовы к тому, чтобы в любой момент платить за вооружённые силы для попыток захватить новые карибские колонии, отвоевать Бразилию или нарушить конкурирующие торговые маршруты европейских держав. В Голландии акционеры ВИК и плантаторы карибских колоний занимали маргинальное положение в политической жизни, а более богатые и более значимые в политическом отношении амстердамские купцы, чьи средства инвестировались в ОИК, никогда не поддерживали обращения ВИК по поводу расходов на атлантические военные предприятия.[275]
Сокращение масштабов и объёмов товарных операций ВИК не означало, что ВИК привилегированные акционеры теряли доходы. «Ирония заключается в том, что благодаря этой последовательной маргинализации положения нидерландцев в атлантической экономике они становились приоритетными поставщиками рабов
