Рудольф выбежал из своего одноэтажного домика, мимоходом вдохнув свежий шум леса. На лужайке стояла четырехместная "процеллария" с подвесными баками. Ее не маскировали: маленькие самолеты — довольно обычная вещь в имениях нобилей средней руки.
Рудольф растолкал пилота, спавшего в салоне.
— Алекс, поехали... Все плохо. Здесь оставаться нельзя. Заводи мотор, пока я схожу за вещами...
Пилот кивнул и пролез в кабину прямо через внутреннюю дверцу. Уже оттуда спросил:
— Куда?
— В Оксиринх. Если что, сменим курс по пути.
Пилот кивнул. Уже идя от дома, Рудольф подумал: а если собьют? Ну, собьют так собьют. Хотя вряд ли. Не настолько они еще озверели, чтобы сбивать случайные гражданские самолеты. Тем более — явно частные.
Все-таки он посмотрел в иллюминатор при взлете. Небо было чисто. Солнце подсвечивало левое крыло. Невысокий кряж, поросший лиственным лесом, изогнулся внизу, как хребет дракона...
Рудольф повернулся к бортовому терминалу и активировал защищенную связь.
— Господин генерал? — он чуть повысил голос: в первые секунды по экрану плыли полосы.
— Добрый день, Рудольф, — Георгий Хризодракон скосил глаза вниз: видимо, на индикатор режима передачи. — Вы... летите? Куда?
— В Оксиринх. Я прав?
— Абсолютно. Я хотел назначить для нашего сбора другое место, но... в общем, есть вероятность, что нас поддержит флот. Так что Оксиринх идеально подходит. Я буду там через час...
— Я — часа через три. Вы знаете, что Терентий погиб?
Хризодракон помрачнел.
— Теперь — знаю. Это очень плохо... — Он помолчал. — Вы передачу слышали?
— Слышал. Вас не пугают слова "регентский совет"?
Хризодракон криво улыбнулся.
— Уже нет. Это естественно — что Велизария пытаются лишить реальной власти... Я, правда, не ожидал с самого начала такой откровенности. Они убыстряют партию.
— У вас есть соображения — какой будет наш ход?
— Есть кое-какие... Знаете, Рудольф, давайте поговорим через три часа. Я как раз закончу просеивать информацию от осведомителей, и мне будет чем поделиться. Оксиринху пока ничего не грозит, так что всех, кто вам нужен, можете тащить туда — на месте разберемся. Ну, до связи?
— Удачи вам, — сказал Рудольф.
Прекратив связь, он вздохнул и отвалил спинку кресла. Салон "процелларии" достаточно просторен, чтобы в нем можно было прилечь. Отдохнем, пока есть возможность...
Кирилл шагнул вперед и огляделся.
В зале с матовыми стенами сидели за столом трое. Белый пергаментный старец в кресле-каталке — граф Александр Негропонти, многоуважаемый дед. Хорошо одетый усач — Филипп Вишневецкий, правая рука деда, его ближайший советник. И наконец, мешкообразное существо в грубом сером плаще, с капюшоном, накинутым так, что не видно лица. Это, очевидно, представитель уранитов.
Да, трое. Четвертый — я.
Высоко залетел, ничего не скажешь...
— Садись, Кирилл, — прошелестел дед.
Кирилл придвинул стул, опустился. Стол был пустой: никаких напитков, никаких пепельниц, никаких средств для записей.
— Если позволите, я начну, — сказал дед все так же тихо. — Два часа назад Департамент привел в действие сценарий "Д".
Кирилл и Вишневецкий одновременно кивнули. Сценарий "Д" — это полное блокирование гражданских перевозок между планетами империи. Дальние космопорты закрыты, и ни один корабль с двигателем Лангера теперь не взлетит. До особого распоряжения, как говорится.
Дед не торопился продолжать. Он моргнул и сглотнул — точно как рептилия, подумал Кирилл. Под плотной кожей заходил кадык. Значит, гортань у него пока еще не искусственная...
Прошла минута, пока он вновь заговорил.
— Велизарий молчит?
Вишневецкий почему-то сморщился.
— Молчит...
— Не знает, как поступить? А может быть, собирает силы?
— Нет у него сил, — сказал Вишневецкий. Тут он приободрился. — Все в разгоне, армия же не бесконечна... На Ираклии сейчас — только императорская гвардия.
— Хорошо, Филипп... Значит, император пока не в игре. Это нас устраивает. А какие вести с Карфагена?
— Там все спокойно, — сказал Вишневецкий. — Он же изолирован, как остров. Разумеется, там есть наши люди — и в гражданской администрации, и в войсках. Что касается губернатора Разумовского — он сам пока не очень-то понимает ситуацию, судя по всему. Соответственно ни на что и не решается. Это нас тоже пока устраивает. Конечно, мы принимаем меры, чтобы держать его в информационной блокаде. И если он совершит какие-то резкие движения — мы отреагируем немедленно, возможности имеются.
Старец медленно наклонил голову.
— Значит, судьба нашего общего дела решается на Антиохии, — сказал он с расстановкой. — Как мы, собственно, и рассчитывали... Итак, здесь нам необходим глобальный контроль. Пусть даже дорогой ценой. Тиресий, вы согласны?
Серый мешок кивнул.
— Доложите нам об успехах, Филипп, — сказал Александр Негропонти совсем тихо.
Вишневецкий прокашлялся.
— Мегаполисы Побережья находятся полностью под нашим контролем, — начал он. — Это, собственно, основное. Генерал Аргеад...
Старец поднял руку, и Вишневецкий умолк.
— Уточните, пожалуйста. Группа генерала Аргеада контролирует все Побережье?
— Нет, — устало сказал Вишневецкий. — Все, кроме Нового Алжира.
Так-так, подумал Кирилл. Сейчас последует вопрос: а почему?
— Объясните мне содержание проблемы, — сказал старец после паузы.
Вишневецкий несколько секунд собирался с мыслями.
— Содержание проблемы в том, что генерал Аммон, самопровозглашенный экзарх области Новый Алжир... генералом он, впрочем, тоже провозгласил себя сам... он отказывается подчиниться Аргеаду. Наотрез. Мотивируя это тем, что он тоже наш человек и что генеральское звание и соответствующая должность были ему обещаны... — Вишневецкий оглянулся на уранита. Тот сидел неподвижно.
— Печально, — констатировал старец. — И вы хотите сказать, что заставить его подчиниться невозможно?
— Возможно, но... Для этого придется начать небольшую войну. У него сейчас полноценная боевая дивизия, плюс ресурсы района... Черт! — Вишневецкий не выдержал. — Мы же вообще выступление этого идиота не планировали! Сидел был он себе полковником в крепости и сидел... а не самодеятельностью занимался... А теперь он отказывается принять субординацию, ссылаясь именно на то, что выступил первым!.. — Вишневецкий вновь посмотрел на уранита, теперь уже в упор. — Тиресий, это же ваш человек...
Серый мешок кивнул.
— Так прикажите ему!
Серый мешок развел руками.
— Увы, — голос из-под капюшона звучал странно. — То, что сейчас делает Аммон, никак не нарушает наших с ним договоренностей. Он на это и указал.
— Черт побери! — Вишневецкий просто взорвался. — Я ушам своим не верю! Вы не можете отдать приказ собственному агенту? А сколько хвастались, сколько тайн напускали...
Серый человек слегка повернулся в сторону Вишневецкого — и вдруг откинул капюшон.
Кирилл чуть не отшатнулся, увидев гладкое безглазое лицо.
— Я бы не советовал вам недооценивать нашу организацию, — сказал слепец очень тихо.
Александр Негропонти кивнул.
— Мы ни в коем случае не недооцениваем, — сказал он. — Но, если уж вы, Тиресий, упоминаете договоренности... Вы помните, что мы обещали вашему ордену?
Тиресий кивнул.
— Объясняю остальным, — сказал старец. — Когда империя будет нашей, орден уранитов получит один регион в свое полное владение. Крупный регион, не менее чем с двумя мегаполисами. Общеимперская юрисдикция на эту территорию не будет распространяться. Только орденская. Это ведь главное, ради чего вы нас поддерживаете, не так ли? — он вроде бы обратился к Тиресию, но ответа не ждал. — Однако орден должен это заслужить. Вы многое для нас делали, согласен. Но ведь мы вправе и дальше ждать сотрудничества. Особенно сейчас.
Тиресий пошевелился.
— Время ли торговаться? — спросил он.
— Совершенно не время, — согласился старец. — Филипп, скажите, верно ли, что между солдатами Аммона и Аргеада уже было вооруженное столкновение?
— Это была случайность... — Вишневецкий замялся. — Глупая случайность, там никто не погиб. Но — да. Было.
— Вы понимаете, что если мы не восстановим субординацию, следующая случайность такого рода возникнет очень быстро?
Вишневецкий не ответил. Кирилл смотрел то на него, то на остальную компанию и думал: ведь из троих тут двое, строго говоря, не вполне люди. Один — полумеханическая мумия, другой — и вовсе чудовище... Только Филипп — нормальный человек. Напуганный, правда.
