— Она — наконец, выдавил Дима и снова замолчал.
— Ой, бли-ин, — простонал подопечный. — Она это родная сестра Стаса, Вера. У Димки с братом всё не слава богу: один залип на твоего братца, у другого… в общем, там тоже полная задница.
— Очень даже стройная! — вклинился Дериглазов.
— Не хохми тут, когда провинился, — фыркнул Тим. — Короче, как понимаю, он решил выслужиться, потому что девка, которая по жизни ему не даёт внезапно написала и снова вильнула своей «очень даже стройной» задницей.
Я хмыкнула. Ладно, пропустим мимо ушей, посчитаем, что мальчику уже есть восемнадцать, а у меня сегодня выходной. Так что он имеет право так неприлично выражаться о друге и девушке, которая ему нравится. Впрочем, Дериглазов не противился, он даже не двигался, всем своим видом подтверждая сказанное. Да, хотел выслужиться. Да, вильнула хвостом. И что с того?
— Тимка, а не борзеешь ли ты так на друга наезжать? — поинтересовалась я, подопечный лишь неопределённо хмыкнул. Ясно, приехали. Пришлось обращаться к Диме: — И с чего же вы с таинственной ней решили, что они смогут помириться после случившегося?
— Потому что, если бы эти двое поговорили бы нормально, без мгновенных психов, то поняли бы, что зря грызутся!
Дериглазов мигом растерял весь свой виноватый вид и сжал кулаки, словно сам был готов сейчас на нас наброситься, но не успел. Дверь открылась, и на пороге появился Стас, видимо уже расправившийся с мусором. Я резко отдёрнула руку, убирая её со лба подопечного, а Тимка хмуро покосился на вошедшего и заменил мою ладонь своей.
— Мы грызёмся зря, как подозреваю? — протянул Станислав, практически ощупывая всех нас взглядом. — А ты сегодня за миротворца?
Я думала, Дима не отреагирует на замечание, но он лишь коротко кивнул, вызывая у Стаса смешок.
— Отлично, — согласился Вероцкий. — Можешь потратить следующее желание на то, чтобы мы с этим самоуверенным малолеткой нормально поговорили. Я же планирую тратить их с большей пользой и удовольствием, — последнюю фразу «сокол» чуть ли не проворковал, заставляя Тима вскинуться и прищуриться, с подозрением глядя на него. — Играем?
И мы играли. И снова играли, и опять. Димка не выигрывал, Стас, к счастью, тоже — два следующих желания забрала себе я, но оставила их на дальнейший допрос подопечного. А вот третье, его выиграл Тим. Замер, окидывая всех нас взглядом, словно выбирая, что и у кого решил попросить. Открыл рот, собираясь уже озвучить желание, вздохнул… и сообщил, что пока забирает его на будущее. Подумает получше, тогда потребует, так как в любом случае требование будет обращено ко мне. Ко мне! Почему не к Стасу?
Следующий кон тоже остался на моей совести (что не могло не радовать, так как я уже совершенно перестала стараться, но мозг явно думал сам), а вот потом своей очереди добился Димка. Он глубоко вздохнул, перевёл взгляд с Тима на Стаса и обратно и выдохнул, готовясь к катастрофе:
— Давайте, файт. Оба рассказываете свою версию событий, не кидаясь друг на друга за то, что не понравится.
— А не стоит ли для этого сначала добыть второе желание? — возмутился подопечный, впрочем, моё замечание разозлило его ещё больше:
— Отлаю одно своё ради благого дела, — осадила его я.
Тим многообещающе зыркнул в мою сторону, словно возмущаясь: «И ты, Брут?». Да, и я, Цезарь. Потому что мне тоже чертовски интересно послушать обе версии. На пару секунд мы сцепились взглядами, и подопечный всё же сдался.
— Отлично, — фыркнул он, поднимаясь с пола. — Все в курсе ситуации, так что моё мнение: машина была твоя, ты обдолбался, ты виноват в аварии и в том, что изгадил жизни мне и собственной сестре. Всё ясно? Спасибо за внимание! — И Тим насмешливо поклонился.
Вероцкий сидел почти неподвижно, лишь рука двигалась, перекатывая в бокале тёплый коньяк. Спорить он не собирался, но и поведать нам своё мнение, кажется, тоже не спешил. Я уже успела отчаяться и потянуться за колодой, чтобы раздать карты на следующий кон, когда «сокол» отозвался:
— Значит, вот как? Значит, ты три года считал вот так?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А как ещё я должен быть считать, если у Кира в крови нашли наркотики? Мама из-за этой новости чуть не рехнулась, даже батя был адски зол, — рявкнул Тимка. — Я видел отчёт.
Я сглотнула. Ситуация опять накалялась, и это пугало. Сомневаюсь, что драку удастся остановить второй раз за день.
— Супер, Егоров. Просто супер. А ты видел отчёт насчёт моей крови? — Вероцкий поджал губы. — Ну?
Подопечный сидел, стиснув кулаки и сжав губы в плотную линию. Злился, готов был кинуться, считал себя правым… но в ответ на вопрос честно покачал головой. Кажется, я стала свидетельницей разоблачения века.
— 50-
— А если не видел, Егоров, какого хрена ты пытаешься обвинять в чём-то меня? — взвился Стас. Впервые действительно психанул сам, а не пытался вывести из себя Тима. — Кто был за рулём?
— А чья была тачка? — отозвался Тим, но в голосе его слышалось не возмущение, а недоверие. — Ты сам посадил за руль Кирилла?
— Да, только я не знал, в каком он состоянии! — «сокол» подался вперёд, словно собирался кинуться.
— Он был твоим лучшим другом. — Тим уже готов был вскочить на ноги.
Я тоже подобралась, готовясь кинуться в самую гущу событий, если эти двое всё же решат схлестнуться. Что бы ни случилось, так просто этого не оставлю. Не только из-за работы, но и из-за самого Тимки. Сейчас он уже не столько злится, сколько нервничает, это ведь заметно: кусает губы, отводит взгляд, хмурится.
— Дружба не отменяет того, что это говнюк ширнулся прямо перед обратной дорогой! — Стас кричал, я снова просчитывала в уме возможность того, что подопечного сейчас хорошенько поколотят. Самое обидное: не я. — А я был пьян, Егоров. Тупо пьян, я не мог сесть за руль. И я тоже пострадавшая сторона, если ты не помнишь. — Тим попытался что-то вставить, но Вероцкий оборвал его резким взмахом руки. — Но нет, тебе плевать и всегда плевать было. Малолетнему ублюдку! На то, что я лежал в соседней палате и сращивал половину рёбер. На то, что Веру собирали из кусочков и лоскутков. Ты же с нами не общаешься теперь, ты же выше этого. Несчастный мальчик, которому испортили жизнь, нанимая нянек? — Стас вскочил, обвёл нас всех взглядом, пару лишних секунд задержавшись на мне, и выплюнул: — Пойду выпью чаю. Где кухня сам знаю. Если успокоюсь — продолжим.
И действительно ушёл. Мы остались сидеть в кромешной тишине: ни шороха, ни вздоха. Даже время словно замедлило бег. Я не могла отвести взгляда от двери, за которой скрылся Вероцкий, и всё тасовала, тасовала, тасовала карты. Но как карты ни перемешивай, всё равно хоть один раз за кон да вытянешь пиковую даму. Так же и со ссорами: если есть нарыв, так просто о нём не забудешь. Нарыв обязательно нужно вскрыть, очистить от гноя и обработать, особенно если он гниёт третий год.
Сейчас, в закладывающей уши тишине, в невероятно тягучих мгновениях, я особенно остро осознавала: Димка был прав, что привёл сюда Вероцкого. А Тим будет дураком, если они всё же нормально не поговорят.
— Тим… — начала я, но была перебита.
— Мне тоже нужно выйти, — бросил подопечный и пулей вылетел из зала.
Наваждение спало: секунды снова помчались вперёд, тишина наполнилась звуками. И среди новых звуков я отчётливо слышала громкие шаги вверх по лестнице. Тим думал иначе, он разговаривать со Стасом не хотел. Зато хотела я.
— Дим, — я обернулась к Дериглазову и передала ему колоду. — Тоже зайду на кухню, хочу кое-что обсудить со Стасом.
Димка кивнул. Сейчас он выглядел особенно побитым и несчастным, самым бедным, больным и брошенным щенком на свете.
— Я правда не хотел, чтобы… Просто Вера…
Я улыбнулась. Не знаю, что там у Димы за история с сестрой Станислава, но, кажется, он очень дорожит этой девушкой, раз решился устроить подобную заварушку.
— Ты правильно поступил, — уверила Дериглагова я. — Честно. Насколько я поняла из их криков и рассказов, эту проблему давно уже стоило решить.
