— А ты? Каким ты его считаешь?
— Я считаю, что он лучше всех. Я сказала ему как-то, что если бы его не было, то пришлось бы его выдумать.
— И после этих слов он продолжает сомневаться в твоей любви? Самое откровенное, женственное, эротичное признание, идущее и глубины сердца, какое я когда-либо слышал. Выходит, мой сын еще наивнее, чем ты.
— Да, по части откровенности я чрезвычайно щедра. Когда я впервые его увидела, то назвала симпатичным. Он говорит, что после этих моих нечаянно вырвавшихся слов заснул с единственной мыслью: «Хочу!»
— Ну, так с ним все в порядке! А то я уже начал переживать! — Джастин заулыбался.
Дарио, который разговаривал с Декьярро, улыбнулся.
— Твой отец нашел с Деметрой общий язык куда быстрее, чем ты!
— У моего отца отсутствует элементарное чувство стыда.
— А ты, я так понимаю, наделен им в избытке!
— Оно у меня имеется. Как можно быть нормальным человеком, не будучи при этом скромным и воспитанным?
— И еще, вероятно, стеснительным. Твой брат Ричард — мечта любой девушки. Красивый, стеснительный и даже слегка… трус. Конечно, и ему, как и всем прочим, любовь придает неслыханную смелость!
— Твои попытки уколоть меня бесполезны.
— Ты не боишься Ричарда?
— Ни его, ни тебя, ни моего отца. Деметра меня любит. Я отлично поработал.
— Прости, что ты имеешь в виду?
— Я задался целью влюбить ее в себя. Все просто. Цели я всегда достигаю.
— А Деми знает об этом?
— Нет. Но если ты попытаешься сказать ей об этом, она тебе не поверит. Для нее я — лучший друг, любимый и… единственный. И у меня нет серьезных недостатков. Я нежный, добрый, эмоциональный, чувствительный, вежливый, тактичный и неконфликтный.
— Да, ты действительно умеешь проехаться по мозгам даже здравомыслящей девушки.
— Поправка: скорее, по чувствам. Женщины, да будет тебе это известно, живут чувствами.
— Подло этим пользоваться, тебе не кажется?
— Из нас двоих у меня куда больше оснований обвинять тебя в подлости.
— Что ты имеешь в виду?
— Я ведь знаю, что ты целовал Деметру.
— И что ты думаешь об этом? — напряженно поинтересовался Дарио.
— Я просто стараюсь держать себя в рамках… в отличие от тебя.
— Я понял. Деметра сказала тебе о поцелуе или ты проявил небывалую проницательность?
— Сначала догадался я, а потом она решила быть со мной во всем честной.
— И это ты одобрил? Я имею в виду ее честность в любви.
— Сделал вид, что да.
— А на самом деле?
— А на самом деле ты полагаешь, я должен быть в полном восторге от того, что моя невеста от тебя без ума? Извини, от твоего умения целоваться. От тебя она была без ума до того, как тебя раскусила. Меня до сих пор наизнанку выворачивает от мысли, что ты был первым, кого она впервые по-настоящему полюбила! Понимаешь, о чем я? Тебе известно, что такое первая любовь? Ах, да! И ты любишь ее! Как ты осмелился ее поцеловать?!
— Я люблю ее.
— И я люблю ее… с первого взгляда. Но я никогда не делал того, что не мог себе позволить. Почему это делаешь ты?
— Она твоя. И минуту назад ты ответил на свой собственный вопрос. Деметра думает лишь о тебе и хочет тебя.
— Она пригласила тебя на ужин, — возразил Декьярро.
— Я сам пришел. Она вовсе не хотела меня видеть. И танцевать собиралась именно с тобой. Но ты решил прикинуться недотрогой, и мне пришлось уделять ей внимание.
— Галантность — особая мужская черта.
— Именно так. Я должен был пренебречь ее желаниями?
— Не стоило так явно демонстрировать свою преданность! Деметра не любит, когда за ней ухаживают. Этот трюк с красным вином… такая пошлость!
— Оказывается, в твоем лексиконе есть это слово! — удивился Дарио искренне.
— Есть. Деметры здесь нет, никто не осудит меня за грубые слова.
— Значит, ты и ругаться про себя умеешь?
— Посылаю к черту я только тебя, мой друг! — Декьярро улыбнулся.
— Логично. Меня на полном серьезе следует остерегаться.
— Лишь до поры до времени. Совсем скоро я стану таким, что она забудет о тебе.
— А сейчас?
— Вынужден признать, что у тебя много привлекательных черт. Иногда с ними нелегко справляться. Ты красив, сексуален, очарователен. И ты умеешь нравиться.
— А ты — произвести благопристойное впечатление. Это ценится дороже.
— Разумеется. Я во всех смыслах смогу стать Деметре ближе.
— Деметра говорила мне, что я до сих пор волную ее. Она считает меня неотразимым мужчиной, я до сих пор нравлюсь ей. Сейчас даже больше, чем тогда, когда она любила меня.
— Зачем же ты выдаешь ее секрет? Я так понимаю, она не собиралась делиться этим признанием со мной.
— Верно! Но мне не хочется, чтобы она выходила за тебя замуж. Всегда есть время передумать.
— Когда женщина полюбит кого-то по настоящему — это навсегда.
— Ты считаешь, она будет любить тебя до самой смерти?
— Уверен в этом.
— Почему же ты следишь за тем, чтобы Деметра почаще находилась в твоем обществе? Иногда у меня складывается впечатление, что ты и шагу не даешь ей ступить!
— Ошибочное впечатление. Я, наоборот, предоставляю ей полную свободу.
— Деметра говорила мне, что не верит в твое бескорыстие.
— Напрасно.
— А сам-то ты в него веришь?
— Да. Деметра находится в надежных руках. Я хороший человек. Не стоит волноваться — я сделаю ее счастливой.
— Знает ли она о твоих намерениях?
— Узнает. Это неизбежно, если люди живут вместе.
— Сына хочешь?
— Ошибаешься. Я вообще не хочу детей.
— Почему же?
— Они станут отнимать у нас все свободное время.
— Которое ты собираешься посвятить интимным отношениям?
— Удивительно, как это ты догадался?
— Мне удивительно другое. Если Деметра будет работать и вести хозяйство, откуда у нее останется время на секс?
— Я всегда смотрю вперед и забочусь о том, кого люблю. После медового месяца у нас появится домработник.
— Мужчина? — изумился Дарио.
— Да, а что тебя смущает?
— А почему не женщина? Это как-то привычнее.
— Деметра попросила, чтобы она была немолодой и некрасивой. Видишь, она тоже боится меня потерять!
— Нашел, чем хвастаться! — с досадой откликнулся Дарио.
— А мужчина? Тебя это не пугает?
— Нет. У Деметры ведь нет друзей и бывших поклонников в сфере обслуживания. Все остальные молодые люди меня не волнуют.
— Кто-то говорит, что неизвестно, с какой стороны придет беда…
— Твое стремление сбить меня с толку и задеть за живое уже настораживает. Тебе не удастся переспать с моей будущей женой.
— У меня нет таких намерений.
— Еще как есть! И ты думаешь, что это просто. Что до твоей сбывшейся мечты — рукой подать! Но нет. Деметра ценит наши отношения. Она не захочет их терять ради мимолетной страсти, сомнительного удовольствия, за которым обычно следует разочарование и муки совести.
— Тебе надо было родиться женщиной.
— Это комплимент. Деметра уже давно так решила. Мой отец хотел девочку. Очевидно, Бог решил учесть его пожелание и сделал меня несколько более ранимым и чувствительным, чем остальные.
— Что касается Ричарда, то он…
— Тут, видно, Бог решил посмеяться над желанием моего отца и сделал его младшего сына слабым, трусливым и ни на что не годным.
— Может, Деметре удастся все-таки пожалеть его?
— Не говори так — я рассержусь!
— Он только красив, больше ему нечего предложить.
— Любящее сердце стоит для женщины очень дорого.
— Думаешь, Деметра выходит за тебя из чувства жалости? — прищурился Дарио.
— Думаю, мне пора присоединиться к отцу и моей невесте.
— Но ты же не разговариваешь с ними обоими! — удивился Дарио.
— Только с ней, отец вряд ли когда-нибудь удостоится столь высокой чести!
— Выходит, не замечать человека — значит, оказывать ему честь?
— Ты понял, что я хочу сказать.
— Видимо, не совсем.
— До встречи на свадьбе. Ты ведь все равно туда явишься.
— Деметра меня пригласила.
— Ты друг — у тебя высокие полномочия.
— Почему она не сделала меня подружкой невесты?
— Наверное, потому, что ты мужчина.
— Роберт Дауни младший тоже.
— А! Ты и это знаешь. Спроси у нее самой. Только, ради Бога, не в моем присутствии! Меня тошнит от твоих телячьих нежностей и попыток доказать моей невесте, что ты котик и пусик!
— Браво, а ты совсем не такой холодный, каким кажешься!
— Я горячий. И не дай Бог тебе однажды убедиться в этом!
Декьярро оставил Дарио и подошел к отцу и Деметре.
— Добрый вечер, папа. Мама уже приняла твое предложение?
— Да, сынок, и я счастлив!
— Еще бы! Такая женщина, как она, встречается раз в жизни.
