- Что делать? Придется взять,- сказал Хрущев.- Хорошему человеку отказать можно, а вот таким сволочам - опасайся. А чтобы штатов не раздувать, придется отдавать ему сдельно.
- Да ведь этак вдвое дороже выйдет!
- И втрое заплатишь, по крайней мере, расход в другую статью можно перевести. А то что же у нас на один штат-то сколько выходит! И так вон столярам сейчас целый подряд на столы дали. А ради этого план производства пришлось расширить. Хорошо его на бумаге расширить, а как на деле будем расширять - неизвестно.
А между тем уже начиналось брожение. Почти открыто кричали, что это не учреждение, а какая-то вотчина, что правление принимает на службу своих родственников и по разным записочкам, от ворот, а через биржу труда поступить и думать нечего.
Разговор этот подняли те, кому было отказано. Его поддержали те, кто оказался обиженным. В особенности сильно волновались три преданных делу работника - Сущев, Ласкин и Шмидт.
И когда столяры привезли столы к учреждению, они кричали, показывая на столы из окна:
- Вот как расходуются народные деньги! И все это для кого? Все для своих протеже. А моего брата вышвырнули в два счета, человека, который за них же стоял. Посмотрите на склады, сколько там народу: заведующий, да еще при нем заместитель, да два бухгалтера, да две машинистки, да три счетовода, да два курьера!! Да еще мы знаем, что сверх штата напихано, работа сдельно отдается... Поддерживайте, мы их к черту спихнем.
- Что же, мы вас поддержим, а вы потом половину из нас прогоните?
- Мы боремся не с вами, а с заправилами, которые мотают народные деньги.
- Тогда - другое дело.
Делу дан был ход. Приехали комиссии. Стали проверять. Оказалось катастрофическое положение: рассчитано было прибыли на семьсот тысяч, а оказалось убытку на те же семьсот тысяч.
- В точку!... Как при прежних, только цифры больше... Копейка в копейку подгоняет. Ну, прямо нечистая сила работает. А мы уж под будущую прибыль триста тысяч заняли. Дом, что ли, на нехорошем месте стоит, черт его знает, в чем тут дело...
- Нет, тут не в месте дело,- кричали Сущев, Ласкин и Шмидт,- а в том, что деньги народные. Кабы они на свои деньги дело вели, так небось не набрали бы столько народу, а из каждого бы последний сок выжимали. А раз деньги народные - вали и свата, и брата, и записочников. Тут чистой миллион прибыли должно быть, а у них семьсот тысяч убытку. Да и как убытку не быть - и автомобиль у них, и командировки черт ее знает куда, и чего только нет. Одним словом, народные деньги. Поддерживайте, надо изжить эту заразу!
Через неделю были назначены перевыборы правления. Все отмечали безусловную правоту и мужество выступавших Сущева, Ласкина и Шмидта и возмущались запутанными объяснениями прежних арапов и раздутыми штатами.
А внизу, прячась от проходивших по лестнице, толклись почему-то столяры и поглядывали наверх, где производились перевыборы.
- Вы чего тут собрались? - спросил швейцар.
- Так... ожидаем...
СТЕНА
Председатель правления одного из советских учреждений сидел у себя в кабинете, потом встал и стал зачем-то мерять комнату шагами вдоль и поперек.
Вымерив, остановился, погладил затылок и посмотрел вопросительно на стену, обведя ее всю взглядом.
Потом вышел из кабинета и, заглянув в соседнюю комнату, где сидели машинистки, тоже провел глазами по стене.
Потом позвал управдела.
- Иван Сергеевич, а не находите ли вы, что из этих двух комнат можно одну сделать? Тогда бы тут заседания правления можно было устраивать. А машинисток наверх перевести.
Управдел тоже посмотрел вопросительно на стену, постучал по ней пальцем и сказал:
- Можно. Стену эту высадить - пара пустяков. И обойдется не дороже сотни, много - полторы, с отделкой.
- Ну, вот и прекрасно.
Через неделю председатель ходил по комнате, соединенной из двух в одну, мерял ее шагами и говорил:
- Вот это комната, так комната! Только что-то она уж очень велика вышла?
- Это так кажется с непривычки,- сказал управдел.- Только вот машинистки недовольны, говорят, что их в собачью конуру законопатили.
- Потерпят, что ж делать-то!
А еще через неделю председателя перевели в другое учреждение.
Заступивший его место новый председатель пошел обходить учреждение для знакомства со служащими. Наверху к нему подошли машинистки и сказали:
- Нам здесь очень тесно, нельзя ли нас устроить там, где мы прежде были?
- А где вы прежде были? - спросил новый председатель.
- Внизу, где ваш кабинет.
Председатель спустился вниз и стал мерять шагами свой кабинет. Потом позвал управдела. Когда тот пришел, он сказал:
- Иван Сергеевич, а не находите ли вы, что из этой одной комнаты две можно сделать? А то машинистки жмутся наверху в этой клетушке.
Управдел обвел комнату взглядом и сказал:
- Пара пустяков. Ведь тут прежде стена была, возобновить ее ничего не стоит.
- Ну, вот и прекрасно. Теперь очень смотрят за тем, чтобы учреждения поэкономнее расходовали средства, а тут под кабинет председателя целый зал отведен. Это нам не по карману. А дорого это будет стоить?
Управдел почесал висок и сказал:
- Жалко, что мы не предусмотрели: у нас для этого материал был, пожгли его весь. Теперь придется покупать. Да я думаю все-таки, что не больше трехсот рублей обойдется.
- Тогда валите, лучше один раз истратиться, да потом сэкономить, а главное, машинисток жалко.
- Ладно,- сказал управдел.
А председатель стал вымеривать комнату шагами.
- Это кто же ухитрился тут стену-то сломать? - спросил он, кончив мерять.
- Прежний председатель,- отвечал управдел.
- Это значит, чего моя нога хочет?
- Вроде этого.
- Что ж, у нас как на это дело смотрят: деньги казенные, значит - вали! Небось кабы его собственное предприятие было, он не стал бы кабинеты по десяти сажен разгонять.
- Да, ведь, конечно, как говорится, казна не обеднеет.
- Добро бы для людей делал, а то для собственного комфорта.
Через две недели председателя сменили.
Поступивший на его место новый призвал к себе всех служащих и спросил, не желают ли они высказать каких-нибудь пожеланий, так как он человек новый и не знает местных условий.
Служащие сказали, что особенно жаловаться ни на что не могут. Только вот по вечерам собираться негде, читальни нет.
И все увидели, как председатель поднял голову и стал водить глазами по стенам кабинета.
- В соседней комнате что? - спросил он.
- Комната для машинисток.
- Так. Ну, идите, а я подумаю.
- Что тут будешь делать! - говорил управдел, когда они все вышли из кабинета,- прямо невидимая сила какая-то тянет их к этой стене.
- Оно, конечно, каждому на первых порах хочется деятельность проявить и служащих ублаготворить,- сказал регистратор,- вот у нас, где я прежде служил, один председатель составил себе план работ, бараки деревянные для рабочих строить, а после, который на его место пришел, посмотрел на эти деревянные бараки да и говорит: "Это к чертовой матери! Тут нужно каменный корпус строить, а деревянные бараки - один перевод денег". Ну, и сломали.
- Это верно, сколько я ни замечал, если один что-нибудь начал, а на его место другой пришел, то ни за какие коврижки по прежнему плану делать не будет,- заметил управдел,- самолюбие в этом отношении агромадное. Каждый рассуждает так: ежели я по чужому плану делать буду, то подумают, что я своего не могу придумать. И не дай бог часто начальство менять, вот какой расход от этого - хуже нет.
- Это верно,- сказал регистратор,- ежели какое учреждение мало-мальски слабовато в финансовом смысле, то больше двух председателей в год не выдержит. Прогорит, как пить дать.
- Ежели уж только какого дурака найти, который будет смирно сидеть, то ничего. А ежели чуть мало-мало человек деятельный, он, первое дело, глядит, за что бы ему зацепиться. Вот у нас уж на что дело маленькое. А как новый поступил, так его и тянет, так и пошел по комнатам ходить, нюхать, нельзя ли чего ковырнуть. У нас, кроме этой стены, и тронуть нечего. Так они прямо, как мухи на мед, на эту стену.
- Они одной стеной по миру пустят. Их человек пять за год сменят,- вот тебе и готово дело! Оно, конечно, можно бы сказать,- продолжал управдел,- а потом, как рассудишь,- какое мне дело, еще потом в обиде на тебя будут, что вмешиваешься в распоряжения начальства,- ну и молчишь.
- И черт их знает, прямо, как домовой над ними подшутил,- воткнулись все в эту стену.
- Во что ж больше у нас воткнешься-то, не наружные же стены ломать,сказал регистратор, обтирая перо о подкладку куртки, потом об волосы.
- Иван Сергеевич, вас председатель кличет,- сказал курьер, просунувши голову в дверь.
- Что-то, кажись, клюнуло,- сказал управдел и пошел к председателю.
Новый председатель стоял у стены и постукивал по ней суставом указательного пальца.
- Что эта стена, толстая или нет? - спросил он управдела.
