Не ожидал. Вот честное слово, не ожидал. Как мы вообще после всего этого сможем работать вместе? Или… Он ведь периодически грозится со мной распрощаться. И, зная Моргана, нельзя не придавать значения этим его словам. Так что если напарничек и впрямь решил…
Но почему?!
– Подождите, я сейчас найду что-нибудь… чтобы разрезать, и вы сможете… уйти.
Раньше меня настолько умиляли разве что только кавайные чибики, а теперь захотелось счастливо прослезиться, созерцая вполне живое, человеческое и, несмотря ни на что, невыразимо прекрасное существо. Да, я не назову тебя женщиной, моя… мой… в общем, не назову. Пока не заключу в свои объятия, чтобы больше никогда и никуда не отпускать.
– А кто сказал, что я собираюсь уходить?
Морган Кейн
– Что за приглашение-то? – спросил я, когда Элисабет удалось увести от обожаемого ею капитана, и наша компания углубилась в лабиринты Дип-Дип-Тауна.
Диего отмахнулся от вопроса как от назойливой мухи:
– Собрание представителей кланов. Наверное, опять собрались принимать какую-нибудь резолюцию.
– А мы здесь при чем? Сеньора ведь еще не имеет права… Или имеет?
– Права голоса у нее точно нет. Зато есть обязанность слушать. Пока новый глава не избран, на таких сборищах должны присутствовать все претенденты.
Кстати! Как вовремя он об этом вспомнил.
– У нее есть конкурент?
Телохранитель недовольно скривился:
– Как не быть…
– Достойный?
Ответом стало неразборчивое, но явное ругательство.
– С ним что-то не так?
– Да не, все так. Даже очень «так».
Я отпустил Элисабет больше чем на два метра вперед. Диего понял смысл моего маневра и тоже слегка подотстал. По большому счету в этом районе города девочке ничего не могло грозить, кроме необоримого стечения обстоятельств. А тут уж, что стели соломку, что не стели – не угадаешь, куда падать.
– Внимательно слушаю.
– Да рассказывать особо нечего. Мигель давно бы уже принял наследство, если бы был настоящим наследником.
– А кто он?
– Воспитанник. Его прочили в помощники старому сеньору.
– А сам сеньор что думал по этому поводу? Хотел передать ему дела или нет?
Верзила что-то буркнул в сторону.
Зыбкая какая-то история получается. Прямо болото: куда ни ступишь, сразу вязнешь по уши. Или брызгами с ног до головы окатывает.
– Лучше, если ты мне обо всем поведаешь прямо сейчас, пока время есть. Потом не будет, а действовать может понадобиться в любую минуту.
– А ты разве сам по себе не справишься? С налета, с поворота?
Никогда и ни за что. Если не буду свои глупости тщательно планировать, они и не получатся. Вернее, планирую-то я все грамотно и разумно, только мир обо всем этом противоположного мнения.
– Предпочитаю изучить противника заранее.
– Как того парня?
Амано? А чего его было изучать? Сразу видно, что из детства не выкарабкался. Вот нет ничего хуже, чем находиться рядом с таким типом: ему только кажется, что он – взрослый, на деле же всего лишь играет. В этом есть своя прелесть, конечно. Даже больше: этих «больших детей» все любят. Обожают. Прощают любые прегрешения. С умилением смотрят на то, как карапуз громит песочницы. И благополучно забывают, что кому-то надо за ним прибирать. А лично я за порядком следить не очень люблю. Предпочитаю, чтобы каждый свой мусор убирал собственноручно.
– С ним все просто.
– Я заметил. Но откуда… Ты ведь знал, на что надо давить. С самого начала знал.
На самое больное место – на что же еще? Наиболее эффективный способ, когда времени впритык.
– Для тебя старался. Доволен?
– Я? Ну, в общем…
– Так да или нет?
Диего тряхнул головой:
– Кто ж его знает?!
– В смысле тебя?
– Ну да, да, меня!
– Я думал, результат получился хороший.
Телохранитель растерянно кивнул:
– Да хороший… Только… Что с ним теперь делать?
– С результатом?
– С парнем этим!
Ну вот мы и добрались до возникновения нужного эффекта. Как ни странно, когда хорошего много, такой перебор воспринимается куда тяжелее, чем когда много как раз плохого. С плохим человек приучен что делать? Бороться, а значит, крепнуть духом и телом. А хорошее расслабляет, причем до такой степени, что в какой-то момент с ужасом понимаешь: все, ты уже полностью разучился сопротивляться. И тут же тебе по голове что-нибудь ка-а-ак шмякнет! В смысле размяк, а неприятности они же везде и повсюду…
Особо продвинутые в плане личного самосохранения личности очень тонко чувствуют подобную опасность еще на ранних подступах. И поэтому всячески стараются избавиться от «хорошего», как только оно мелькнет у горизонта.
– А ничего. Пусть идет на все четыре стороны.
– Отпустить?
– Второй вариант ты знаешь. Он тебе больше нравится?
Диего мрачно засопел.
Ну да, убивать не будешь. Как можно покуситься на жизнь человека, которому сама сеньора оказала честь своими чувствами? Жаль, Амано вряд ли понял, что без признания его будущее было намного неопределеннее… Хотя мог понять. А вот дотумкивать, почему я всеми правдами и неправдами выбивал из него три простых слова, ему лучше и не надо. Обидится смертельно. Одна надежда: запомнит все, что ощущал в этот момент, а когда времени свободного станет чуть больше, проанализирует полученный опыт.
– Тебя что-то смущает?
– Он же не уйдет.
А вот это в отношении капитана чертовски верно подмечено. Но тут еще проще: и спрашивать никто не будет. Достаточно продиктовать Барбаре координаты. Так что плохо не то, что мой напарник будет цепляться руками и ногами за… даже неважно, Элисабет или свои чувства к ней. Плохо, что он будет возвращаться. Раз за разом, заррраза.
– Об этом я позабочусь.
На лице телохранителя ясно читался вопрос: «Как?» Но sombra же не выдают свои профессиональные секреты, верно?
– Да, позабочусь. А теперь вернемся к Мигелю. Он подходит на должность?
– Как посмотреть. По сравнению с сеньорой он, конечно, больше всего умеет.
– Но?
– У него нутро дурное. Темное.
– Разве во главе клана может стоять невинный ангел?
Диего хмыкнул:
– Вот, и ты не веришь…
– Во что?
– Знаешь поговорку про рыбу? Ту, что гниет с головы?
– Хочешь к смрадному трупу приставить свежую голову?
Он скривился, будто и в самом деле болел душой за судьбу клана.
– В каждом человеке есть и добро, и зло. Поровну. И люди всегда тянутся к тому, что сильнее. Если во главе клана встанет тот, для кого честь и справедливость – не пустые слова, и все остальные…
Наконец-то ситуация стала совершенно ясна. Особенно причина, по которой Элисабет искренне попалась в ловушку.
– А ты романтик. Пламенный революционер-пацифист.
– А такие бывают? – задумался верзила.
– Будешь первым – это еще почетнее!
– Смеешься…
– Ни капли.
– Это глупая мечта, я знаю.
– Нормальная. Я бы даже сказал, достойная мечта.
– Только она не осуществится, – вздохнул Диего.
– Зря ты так думаешь. Сколько осталось пунктов? Два?
– Вообще-то три. Третьим идет голосование Совета.
– Ну до него мы точно доберемся.
– Как? – На этот раз он все-таки спросил.
– Узнаешь, – пообещал я.
У меня не было четкого представления о том, как достичь только что самим же собой поставленной цели, но ощущения подсказывали: я на верном пути. А значит, свернуть не получится, потому что события уже взяли меня за шкирку. Остается только по возможности уворачиваться от встречных и попутных неприятностей.
В Дип-Дип-Тауне день наступает только на окраинах, а в центре района круглосуточно царят сумерки. Даже огни витрин не такие, что разрывают темноту, а мягкие и вполне уютные… Если не помнить, что в тумане может скрываться любая бяка.
А еще, в полном соответствии с этим искусственным временем суток, людей на улицах виднелось весьма умеренное количество. Зато из распахнутых дверей всевозможных кафешек, ресторанов, игорных клубов и прочих увеселительных заведений доносились голоса. Великое множество голосов. Можно было даже подумать, что весь «криминально-напряженный» Дип-Дип-Таун с утра до вечера только и делает, что прохлаждается.
К одной из таких дверей подошли и мы. Привратник, а по совместительству, скорее всего, еще и вышибала, пропустил нашу пеструю компанию внутрь без единого вопроса и лишнего взгляда. Прямо в темный коридор, по стенам которого одинокими светляками горели лампы. И только там, отойдя на несколько десятков метров от входа, Диего вручил нам с Элисабет бусины наушников и пленки микрофонов.
– Это для связи. На всякий случай. Далеко они не берут, но, если захотите пошептаться, никто подслушать не сможет.
Узкий коридор вполне мог обвивать собой по периметру весь ближайший квартал, потому что мы шли, казалось, невыносимо долго. Наверное, это был один из нескольких сотен потайных ходов, и куда на самом деле он выводил, оставалось только гадать: помещение, в конце концов распахнувшее перед нами двери, своими размерами было едва ли меньше стадиона.
