В ту ночь мы «познакомились» со Старым Джо. И встретили Марко. И в эту же ночь Викс поссорилась с Брэди. Неужели это было всего два дня назад? Мне кажется, что с тех пор прошла целая вечность…
– Ты хочешь, чтобы я постелила ей это? – спрашиваю я у Мэл, щупая ее футболку. – Не слишком ли жирно для какого-то утенка?
– Она очень мягкая. Вафле наверняка понравится!
– Да, но это та самая футболка, которая…
Мэл непонимающе смотрит на меня.
– …которая была на тебе тогда, когда ты повстречала одного человека. Забыла уже? Ну, у него еще имя начинается на «М»…
– Ума не приложу, кто бы это мог быть! – лукаво смеется она в ответ. – Имя на «М», говоришь? «Макс»? «Майкл»?
Я рада видеть Мэл веселой и смеющейся. Как же она любит своего Марко!
– Мы можем взять футболку Викс, – предлагаю я. – Все равно она ее соусом перепачкала… А твоя футболка останется чистой.
– Расслабься, Джесси, это всего лишь футболка! Хлопковая, мягкая – Вафле понравится. А ты не беспокойся, а поспи-ка лучше немного. Если ты заснешь, то и я, наконец, смогу поспать…
– Как хочешь, Мэл, дело хозяйское, – говорю я. – Мне-то что – твоя футболка, не моя…
Я расстилаю пожертвованную Мэл футболку на дне коробки, сажаю туда Вафлю, ставлю коробку на пол и вытягиваюсь на передних сиденьях, собираясь немного вздремнуть. Вафля пытается мне что-то сказать на своем птичьем языке – очевидно, что-нибудь вроде «Да, тепло, уютно – но у мамы под крылом все равно лучше!».
Я снова поднимаюсь.
– Оставь Вафлю в покое, Джесси, – ворчит Мэл. – Ложись и спи!
– Это приказ? – смеюсь я. – Ты разговариваешь, ей-богу, как тот самый маленький в мире полицейский! Успокойся!
Я вынимаю Вафлю из коробки, снова ложусь и кладу ее к себе на грудь, решив, что хотя бы таким образом я, насколько это возможно, заменю ей маму.
Но ни я, ни Мэл не успокаиваемся – сон почему-то не идет к нам. Может быть, потому, что спать в машине, да еще посреди незнакомого города не очень удобно? Нет, все-таки скорее потому, что мы переживаем за Викс. А также, возможно, из-за того, что в последнее время нам пришлось пережить столько разных приключений, что при всей нашей усталости мы слишком возбуждены, чтобы заснуть…
– Ты веришь в то, что после смерти люди попадают в рай? – спрашиваю я у Мэл, хотя сама не представляю, как можно в это не верить. Я вообще не представляю, как можно быть атеистом – но, наверно, можно, Викс же атеистка. Во всяком случае, она сама так говорит…
– Не знаю… – рассеянно произносит Мэл. – Ты сейчас думаешь о своей маме?
Я глажу Вафлю по ее мягким, пушистым перьям. Пригревшись на моей груди, она, наконец, успокаивается.
– Да, – отвечаю я.
– Джесси, – успокаивающе произносит Мэл, – я уверена, твоя мама не умрет.
– Как ты можешь это знать?
– Сама не знаю, – отвечает она. – Просто чувствую…
– Как сказала Викс, людям свойственно умирать.
– Да. Но не всегда люди умирают…
Я рассеянно смотрю на облупившийся потолок нашей старенькой машины.
– Это что, у евреев так принято, – спрашиваю я, – всегда верить в лучшее?
– Не знаю, – смеется Мэл, – может быть, это и по-еврейски…
– Почему ты смеешься? – спрашиваю я.
– Сама не знаю… – Мэл вдруг серьезнеет. – Послушай, Джесси…
– Да?
– Это здо́рово, что ты так веришь в бога, но, как мне кажется, иногда ты придаешь слишком много значения вещам, которые лично мне кажутся мелочными – грешно ли спать с парнем до свадьбы или не грешно, по-христиански, по-еврейски… Не кажется ли тебе, что бог выше всего этого?
«Нет, – хочется ответить мне, – не кажется!» Но тут я вдруг призадумываюсь. Кто знает – может быть, Мэл и права – бог гораздо выше всего этого. Просто он раскрывает себя людям так, как им легче воспринимать его, христианам – по-христиански, евреям – по-еврейски… Но сам он огромный, охватывает собой все и, как солнце, посылает свои лучи всем людям без разбора…
– Тебе бы на телевидении какое-нибудь ток-шоу вести! – смеюсь я. – «Утренняя Мэл»… А что, звучит!
– Тебе бы, Джесси, все шутки шутить! Не кажется ли тебе, что ты должна, наконец, позвонить своей маме?
«Господи, – думаю я, – почему все без конца мне об этом напоминают – сначала Викс, теперь вот и Мэл? Я и без них прекрасно понимаю, что я должна ей позвонить!»
– Кажется, – говорю я. – Но сейчас только пять часов утра. Мама убьет меня, если я разбужу ее в такую рань!
– Не убьет. Позвони маме, Джесси! – Голос Мэл звучит как-то печально.
Мэл замолкает. Я тоже молчу, глядя на Вафлю. Она мирно спит, засунув голову под крыло, и равномерно дышит во сне.
– Джесси! – произносит, наконец, Мэл.
– Что?
– Ты часто молишься своему богу?
– Каждый день.
– И, я полагаю, ты просишь бога, чтобы он помог тебе?
– Да. А что?
– А почему бы тебе еще не попросить о помощи у своих подруг? У Викс и у меня…
«Зачем ты мне толкуешь какие-то прописные истины? – хочется сказать мне. – Ты думаешь, я такая идиотка, что самой мне никогда не приходило в голову, что, когда у меня какие-то проблемы, я могу попросить помощи у своих подруг?»
Но тут мне приходит в голову, что мне действительно ни разу не приходило в голову сделать это…
– Запомни, Джесси, – произносит Мэл, – ты не одинока. Викс и я – мы всегда будем рядом.
Я сама не помню, как заснула – но сейчас, когда я проснулась, уже совсем рассвело. Шея моя затекла от неудобной позы, в животе урчит от голода.
Просыпаться мне не хочется, но не потому что не выспалась, а потому что, мне кажется, проснувшись, я нарушу уже успевшую установиться гармонию и покой. Но не могу же я, в конце концов, вечно спать!
От того, что я начинаю шевелиться, Вафля просыпается и клюет меня в веснушку на моем локте, очевидно, решив, что это зернышко. Я думаю о том, что надо бы, пожалуй, найти здесь, в Майами, зоомагазин и купить какой-нибудь корм для Вафли – крошки от чипсов, которыми мы ее кормили, все-таки не самая походящая для нее еда. Есть же ведь корм для собак, для кошек… Интересно, бывает ли в продаже корм для уток?
Мэл и Викс в машине нет – ни рядом со мной, ни на заднем сиденье. Заметив это, в первое мгновение я озадачена – что бы это могло означать? Но уже в следующее мгновение вспоминаю: Викс, Брэди, приземистое кирпичное здание общежития…
То, что Викс до сих пор не вернулась – хороший знак. Во всяком случае, хочется надеяться, что хороший… Должно быть, они с Брэди сейчас в его комнате в общежитии.
В сознании моем всплывает слово «грех» – но тут же лопается, словно пузырь. Может быть, Мэл и права – бог выше всего этого…
Я приподнимаюсь, гляжу в окно машины и вижу Мэл. Она стоит на лужайке и делает зарядку. Как там называется эта гимнастика для крутых и богатых? Кажется, пилатес… По мне, так этот пилатес мало чем отличается от самой обычной зарядки, но назови обыкновенную вещь каким-нибудь мудреным именем – вроде как и звучит круче…
Нет, я все равно люблю Мэл. Да, у этой девчонки полно разных чудачеств – но, в конце концов, у кого их нет? Я рада, что мне выпало познакомиться с Мэл. До сих пор я считала своей лучшей подругой Викс – но неужели в моем сердце не найдется места для двух подруг?
Рядом с собой я вижу мобильник Мэл, под который подложена записка: «Позвони маме». Слова эти подчеркнуты три раза, а после них – бессчетное количество восклицательных знаков.
Я вздыхаю. Да, Мэл – отличная подруга, но иногда она бывает ужасной занудой…
Я снимаю с себя Вафлю и кладу ее в коробку. Все это я делаю очень осторожно – не только ради того, чтобы не навредить Вафле и не потревожить ее, но еще и для того, чтобы не привлекать внимания Мэл. Я сцепляю пальцы на затылке и выгибаю спину, чтобы хотя бы немножко размяться. Да, спать в машине – это все-таки не то что на огромной кровати в гостиничном номере-люкс…
Я беру мобильник-«раскладушку» Мэл и раскрываю его – но затем снова складываю. Я выхожу из машины и присаживаюсь на бампер. Мэл все-таки права – я должна позвонить маме. Но что я ей скажу?
У меня сводит живот – не столько от голода, сколько от того, что я нервничаю.
«Позвоню! – решаю я. – А скажу уж что скажу, как получится…»
Я скажу маме, что люблю ее. И что когда ей будут делать операцию, поеду в больницу вместе с ней.
И что я буду рядом с ней всегда.
И попрошу ее больше не участвовать в дурацких конкурсах мокрых футболок.
Расскажу ей, почему убежала, не сказав ничего. Попрошу у мамы прощения за то, что взяла ее машину без спроса. Попрошу ее позволить, чтобы Вафля жила у нас. Расскажу, что меня чуть не съел аллигатор…
Нет, пожалуй, про аллигатора все-таки рассказывать не буду – представляю мамину реакцию, если она узнает… Надеюсь, она все-таки не спросит, откуда взялись эти ужасные царапины на машине…
Но тут вдалеке я вижу две фигуры, и мое сердце замирает от радости. Хотя они довольно-таки далеко от меня, но я безошибочно узнала бы их с еще большего расстояния – это Викс и Брэди. И они держатся за руки!
