Ежедневно Маруся готовила своему мужу еду, стирала и гладила ему вещи, словом, с чувством огромного самоудовлетворения проявляла о любимом долгожданную заботу.
Все изменилось с тех пор, когда Эльдар, по его словам, сменил работу и начал трудиться по ночам. Их интимная жизнь стала все реже и реже, пока не прекратилась совсем.
Приходя утром домой с работы, уставший Эльдар ложился спать, а Маруся тем временем уходила на работу. Она возвращалась – он уходил. А в те редкие часы, когда они находились вместе, Эльдар был таким угрюмым и озабоченным, что Маруся боялась к нему подходить. Только один раз она осмелилась его спросить в сердцах:
– Что это за работа такая, каждый день по ночам?
На что Эльдар злобно ответил:
– А ты не знаешь, в какое время мы живем? Где мне сейчас в нашем захолустье найти другую работу?
Страдая от желания близости с Эльдаром, Маруся, глядя на него, невольно вспоминала о его неограниченных былых возможностях, которые не давали ей покоя. Она не могла поверить в то, что этот человек из-за усталости стал холодным и неспособным даже на самую малость. Ее стали одолевать сомнения и подозрения, которые переросли в неистовую к нему ревность, лишившую ее благоразумия. Ее больное воображение рисовало такие картины, что она приходила в бешенство – ее домыслы ее же и убивали. «О, дорогой» – часто вскрикивала она от отчаяния. А выяснить с Эльдаром отношения она не решалась. Зная его вспыльчивый нрав, она боялась скандала, который тот мог использовать его как повод для расставания с ней. О, этого допустить она не могла! Ведь она столько страдала от одиночества! Да и на месте Эльдара Маруся видеть никого не хотела, ибо только он и никто другой мог укротить полыхавший огонь в ее крови.
Всякий раз когда Эльдар уходил, Маруся металась по квартире, не находя себе места. Гнев и раздражение сменялись на сжимавшее ее сердце отчаяние, а не угасавшая к нему страсть, не давала ей покоя.
Боясь потерять Эльдара, Маруся продолжала молчать и съедать себя изнутри. Теряясь в догадках, она больше склонялась к тому, что ее неотразимый и маленький мужчина завел на стороне женщину и, видимо, такую любвеобильную, что приходит от нее совсем никакой. Убедив себя в этом, она хотела отстранить своего Эльдарашу от кровожадной соперницы. Но это ее желание так и осталось бы не претворенное в жизнь, если бы в один из вечеров Марусю не подтолкнул к действию случай.
Эльдар в очередной раз собирался на работу. Как обычно, перед своим уходом, он попросил у Маруси чаю.
Маруся прошла на кухню. Измученная переживаниями и бессонными ночами, она решила выпить снотворное. И тут к ней пришла мысль подмешать в чай Эльдара снотворное. «Уж если будешь с ней, так будь никакой», – сказала она себе и бросила лошадиную дозу белого порошка в его стакан с чаем. Сделав это, она почувствовала такое необыкновенное облегчение, что предназначенную для себя порцию снотворного высыпала в раковину.
Эльдар выпил чай и ушел, а Маруся с чувством исполненного долга легко заснула.
Рано утром Маруся проснулась с надеждой увидеть Эльдара свежим, бодрым и сильным. Но он не вернулся. Не дождавшись его, она ушла на работу.
Вечером Эльдар тоже не пришел, он не пришел и на следующий день.
Маруся не пошла на работу и стала ждать его, терзаясь плохими предчувствиями. Она поочередно подходила то к окну, то к входной двери, то к телефону, вздрагивая от каждого шороха, доносившегося с лестничной площадки. Она знала, что Эльдар работает где-то в охране, но где именно не знала и корила себя за то, что никогда не спрашивала его об этом.
Ближе к вечеру зазвонил телефон. Дрожащей рукой Маруся сняла трубку. Звонили из милиции.
Ей сообщили, что ее муж задержан за попытку кражи с взломом – его застали на месте преступления спящим.
– Спящим, – прошептала она, уронив трубку на пол.
Маруся вспомнила, как впервые встретила Эльдара у своей двери – в его руках был небольшой чемоданчик, тот самый, с которым он часто уходил из дому. С ним он ушел и в последний раз. До нее дошло предназначение этого чемоданчика.
– О, дорогой! – заревела она.
На нее с комода смотрел портрет ее Эльдарашы, который она взяла и крепко прижала к груди.
– О, дорогой! – пуще прежнего заревела Маруся.
«Фигаро тут, Фигаро там!»
Я встретил на улице своего близкого и, в общем-то, единственного друга Гаврилу, который, как он сам любил повторять, находился между «двумя огнями». С одной стороны, его доставали родители – несмотря на четырехлетний стаж семейной жизни Гаврилы, они никак не успокаивались по поводу его ранней женитьбы и считали ее неудачной. С другой стороны, ему не давала покоя его теща, которая на словах обожала Гаврилу, а на деле всегда была им недовольна. А ведь он, живя в ее доме, нес на себе все семейные хлопоты и тяготы. Гаврила долго ломал голову над этим парадоксом и пришел к выводу, что пока он не будет зарабатывать так, как хотелось бы его «любимой» теще, он всегда будет для нее вроде того старого трактора, которого кроют последними словами, но продолжают на нем пахать.
– Как дела? Чего не заходишь? – спросил я его.
– Дел много, – с озабоченным видом, ответил он. – Кручусь, верчусь, как белка в колесе. С тех пор, как сел за «руль тещин» стал всем нужным и необходим. Настоящим извозчиком стал. Сегодня встретил в аэропорту сестру тещи, оттуда на рынок. Сейчас надо заехать уже к брату тещи, лекарство ему отвезти. Вечером надо к мастеру заехать на счет крыши, протекает она у нас. Короче, Фигаро тут, Фигаро там. А как ты?
– Ничего. Вот работаю на новом месте. Это здесь недалеко.
– Я тоже работаю, но только так, что на работу эту и времени нет.
– Как это так?
– Да так. Моя беда в том, что я безотказный. А когда ты безотказный, то на тебе ездят, как на лошади, да еще кнутом хлестают. А зачем хлестать, когда она сама мчится?! Откажешь им раз, и ты сразу плохой и невоспитанный. Как выражается моя теща: «взорвался».
Мы с ним прошли несколько метров по улице, как вдруг, он кинулся в торговый павильон и растворился в нем среди покупателей.
Я пока соображал, что его заставило туда броситься, как он вышел обратно с полным пакетом фруктов.
– Вспомнил о фруктах, забыл купить их на рынке, – сказал он.
– Ну и сноровка у тебя! – отметил я. – Просто огонь!
Он посмотрел на меня с печальными глазами и, задумавшись, изрек:
– Жизнь заставит, а теща добавит.
Я искренне посочувствовал ему.
– Может, зайдем ко мне на работу, – предложил ему я. – Это здесь. Кофе выпьем.
– Времени нет, – отказался он. – Еще столько дел! Как-нибудь зайду. Пока!
Фигаро тут, Фигаро там!
Не успел я с ним попрощаться, как он, преодолев за пару секунд метров тридцать, не меньше, скрылся за углом. Да-а-а, должно быть, не скоро его увижу, подумал я. Но прогноз мой был ошибочный.
Вечером того же дня он был у порога моей квартиры. Я был приятно удивлен, хотя и догадался, что с ним, видимо, что-то случилось.
– Как дела? – машинально спросил я.
– Нормально, – по своему обыкновению ответил он. – Из дома ушел.
– Как ушел?!
– Да так, взял и ушел. И обратной дороги – нет! Я вскипел и нагрубил ей.
– Кому ей?
– Кому же еще? Теще, конечно. По капельке копилось и вот, наконец, я не выдержал.
Гаврилу всего трясло. Он стал расхаживать туда – сюда по комнате.
– Ты успокойся и присядь, – сказал я.
Он не внял моим словам и продолжал маячить передо мной.
– Нет, это не женщина, – сказал он. – Это чудовище! Кровосос! Вампир! Знает, что нам с женой пока некуда податься и издевается, издевается! Сегодня я случайно наступил на лапу ее собачонки. Так, слегка. А эта сучка так запищала, как будто я сковородой огрел ее. Ух, вся в хозяйку! Так вот, запищала и к теще – жаловаться.
– Кто жаловаться?
– Как кто? Ну, собачонка, стерва эта маленькая. С бантиком ходит. Иногда мне так и хочется повесить ее за этот самый бантик. Такая подлая, ужас! Она меня уже допекла, как и ее хозяйка. Два сапога – пара! Так вот, запищала, хвостом своим завертела, как вентилятор, и в комнату к теще заковыляла. И тут я слышу ее голос: «Ой, моя девочка, что случилось?! Кто тебя обидел?» Ну, эта сучка и жалуется.
– Кто жалуется?
– Кто-кто, собака. Так завывать стала. Короче, наговорила лишнее.
– Кто наговорил? – не понял я.
– Ну, как кто, сучка эта. Ты что, меня не слушаешь? Так вот, не знаю, что она там пропела ей, но факт, что вылетает это чудо и давай на меня гавкать.
– Собака, ясно.
– Да нет же, теща. Ну и эта сучка тоже, маленькая мочалка. Подняла свою лапу и затявкала на меня, прячась за спиной своей благодетельницы. «Изверг, – говорит она мне. – Ты нарочно это сделал!» Я говорю ей: «Да я едва ее задел». – «Как едва, – кричит она, – бедняжка даже лапу подняла от боли! Вон смотри!» Ну, я и смотрю, а эта сучка подняла свою переднею левую лапу. А я-то точно знал, что наступил ей на правую лапу. «Ваша собака интриганка, – сказал я, – она подняла не ту лапу вообще! – «Собака притворяться не может, – рычит в ответ она мне. – Собака на это не способна». Я разозлился и говорю: «Если собака ваша, то она способна на все!» Ну и потом, пошло – поехало. И кончилось тем, что я схватил эту уродину и в унитаз головой окунул.
