Дворец превратился в русский Парнас, где собирались знаменитости. В Павловск приезжали генералы и государственные деятели, писатели и музыканты. Здесь устраивались и интимные встречи, и большие приемы; музыка наполняла залы.
Павловск и сегодня можно увидеть во всей его красе. Замечательная страница истории дворца связана с современностью. Дворец значительно пострадал во время Второй мировой войны. Потолки обрушились, с почерневших стен осыпались лепные украшения, в залах гулял ветер. Под научным руководством Анатолия Михайловича Кучумова, человека, преданного своему делу и в течение тридцати пяти лет работавшего главным хранителем музея, дворец, подобно фениксу, восстал из пепла войны. Целая армия реставраторов безукоризненно восстановила его интерьеры, овладев почерком и приемами мастеров восемнадцатого-девятнадцатого веков. Шелк был выткан заново, и портьеры развешаны в соответствии с рисунками самой Марии Федоровны. Наборные паркетные полы, которые даже Воронихин не пробовал возродить после пожара 1803 года, были тщательно воссозданы в 1967.
По всем залам расставлены часы, которые чрезвычайно ценились в прошлом веке, они составили уникальную коллекцию Павловского дворца-музея. Когда часы начинают бить, по анфиладам разносится симфония звона серебряных колокольчиков и старинных мелодий, исполняются гавоты и вальсы — последний грациозный отзвук великого прошлого.
* * *
Во время правления Александра I Павловск стал свидетелем расцвета аристократического искусства, которое, зародившись в Петровское время, определяло интеллектуальную и художественную жизнь страны. В восемнадцатом веке уже не церковь, а представители высшего света стали основными покровителями и главными вдохновителями художников. При создании архитектурных сооружений и произведений декоративного искусства монархи и знать брали за образцы западные формы, но, в соответствии с русским характером, старались превзойти их в великолепии. Во многом им это удалось, и они оставили здания и художественные изделия, чьи внушающие благоговение пышность и красота потрясают и сегодня.
После Отечественной войны с Наполеоном русские дворяне глубоко прониклись западными политическими идеями. Воюя бок о бок с простолюдинами, они впервые задумались о правах человека. Офицеры, впитав новые идеи свободы, возвратились после преследования армии Наполеона. Они возглавили борьбу за изменение жизни в стране, мечтая придать ей более достойные формы. Когда в 1825 году умер Александр I, горстка офицеров, принадлежавших к высшему свету, попыталась воспользоваться временным замешательством между братьями Императора — отказавшимся от престолонаследия Константином и вынужденным принять бремя царствования Николаем. С безграничным идеализмом эти офицеры надеялись немедленно воплотить в жизнь те либеральные политические устремления Запада, которые пробудили в них Екатерина II и Александр I. Четырнадцатого декабря 1825 года они подняли восстание и потребовали проведения множества политических реформ, включая принятие конституции. Для некоторых декабристов, как стали позже называть восставших, примером служило политическое устройство Соединенных Штатов. Один из мятежников даже предложил разделить Россию на тринадцать штатов. Но младший брат Александра I, жесткий и непреклонный Николай, вступив на престол, сурово подавил этот мятеж, и в дворянской среде политическое движение за предоставление свобод так больше и не возродилось.
Восстание декабристов ознаменовало завершение не только того периода, когда дворянство оказывало преобладающее влияние на политические идеи нации, но и времени широкого воздействия западных идей на искусство и культуру страны. За последующие три четверти девятнадцатого века в России все глубже утверждалось национальное самосознание.
По иронии судьбы, в годы расцвета национальных дарований и обретения ими мировой известности Россией правили потомки несчастного Императора Павла, которые были скорее немцами, чем русскими. Фактически Павел был последним царем на российском престоле, кого еще можно считать русским. Его мать — немка, а кто его отец, до сих пор неизвестно. Если Салтыков — то он русский; если Петр III, то тот наполовину немец, по отцовской линии. Павел женился на немецкой принцессе, и все его преемники из династии Романовых тоже брали себе в жены немецких принцесс, за исключением Александра III, связавшего свою судьбу с датчанкой. Последний французский посол в Санкт-Петербурге, Морис Палеолог, скрупулезно вычислил, что в Николае II текла лишь 1/256 часть русской крови. Все цари твердо придерживались буквы закона, были консервативными и вполне соответствовали своему высокому предназначению. Но, несмотря на их глубокий патриотизм, по характеру российские государи были скорее германцами, чем русскими, что проявлялось в их стремлении к военной четкости и порядку. В девятнадцатом веке Англией тоже правили королевские династы немецкой крови, напоминавшие российских правителей темпераментом и свойствами характера, но в той стране между ними и народом находился Парламент, и твердость характера его членов обеспечивала стабильность и непрерывность развития нации.
Это звучит парадоксально, но Россия — страна, которая порождает у своих правителей и завоевателей одно и то же желание — безраздельно повелевать ею. Однако русские ненавидят подчинение и сопротивляются ему. Рано или поздно все попытки навязать чуждый нации порядок проваливаются; то, с чем русским не удается справиться сразу, они устранят через какой-то срок. «Терпение и время», — было лозунгом фельдмаршала Кутузова. Монголы это ясно поняли; это стало очевидно и последним Романовым.
Пытаясь установить порядок в России в эпоху брожения умов, последние цари лавировали между старыми и новыми идеалами. Они воспринимали своим главным, Богом дарованным им предназначением сохранение изжившей себя модели абсолютной власти, завещанной Московией, и со свойственной немецкой натуре ортодоксальностью твердо следовали этой идее.
Александр II, просвещенный сын «железного самодержца», Николая I, освободил крепостных в 1861 году, за два года до того, как Линкольн отменил рабство, но жизнь Царя трагически оборвалась прежде, чем он смог завершить запланированные им реформы. Его сын, Александр III, чрезвычайно патриотично настроенный русофил, резко повернул страну в противоположную сторону, вправо. Николай II, сын Александра III, был мягким человеком и безвольным политиком, которому пришлось нести бремя личной трагедии и жестких требований самодержавной власти, зародившейся в дни монгольского ига, и он был раздавлен непосильной ношей.
Быть может, и величайшая трагедия и слава России объясняются тем, что в ней всегда рождалось больше талантливых художников, чем политиков. Если политические формы Запада русские усвоили не полностью, то они прекрасно умели взять все лучшее из западной культуры. И снова, как это уже было с Византией, Россия позаимствовала семена, на этот раз данные ей Западной Европой, и взрастила их только ей свойственным образом, даровав жизнь чему-то совершенно новому и типично русскому, зачастую превосходившему оригинал. И Россия сделала это на удивление быстро.
Девятнадцатый век, которому предстояло ярко выразить русскую самобытность, начался со спектакля, разыгранного Императором Павлом, отбивавшим такт на ученьях в напудренном парике и прусском мундире. На Западе на русских смотрели свысока как на варваров, которые, независимо от уровня их богатства, могли лишь имитировать чужеземную культуру. Менее чем через столетие, сплавляя воедино заимствованные на Западе стили со своими собственными богатыми национальными традициями, Россия заняла ведущее место в мире в музыке, балете и литературе. После эпохи правления Александра I искусство перестало испытывать влияние извне. В девятнадцатом веке императоры и аристократы отошли в тень, чтобы уступить дорогу новым аристократам духа, талантливым мастерам, взращенным на русской земле.
12. ВЕРНЫМИ ПРОТОРЕННЫМИ ПУТЯМИ
ПРОШЛОЕ-ЛУЧШИЙ СВИДЕТЕЛЬ.
РУССКОЕ ИЗРЕЧЕНИЕ
Великолепие царских дворцов и величие храмов прославляли могущество русской земли. Но как бы значительны ни были архитектурные шедевры, не они составляли гордость русской национальной сокровищницы. Ценнее золота и драгоценных камней были люди с их неуемным воображением, создатели богатой народной культуры, которой длительное время пренебрегали.
Петр Великий со свойственной ему титанической энергией резко повернул колесо истории страны, решив отказаться от традиций Московии и навсегда соединить Россию с Западом. Он и его преемники на троне вполне могли навязать свою волю дворянству, но и императоры бессильны изменить обычаи народа. Крестьяне, с присущим им терпением, продолжали жить своей привычной жизнью. В течение восемнадцатого века народное искусство сильно отличалось от дворянского и развивалось по-своему, независимо от пути, избранного верхами. Две культуры развивались параллельно: одна — привнесенная, западная и другая — исконная, национальная, лишь отчасти воспринимавшая заморские стили. Искусство, находившееся на службе у дворянства, ориентировалось на западные образцы, в деревне оставались неизменными народные традиции. В девятнадцатом веке это древнее культурное наследие, истоки которого восходили к временам Киевской Руси и даже к более ранним векам славянства, обрело новую ценность. Сначала робко, а затем все интенсивнее, оно начало утверждать себя.
