Корти замолчал, очевидно, предлагая мне самому постичь невысказанную им мысль. Но я избрал более лёгкий путь.
— И тогда что?
Но Корти упорно молчал. В довесок махнул рукой. «Тебе всё равно пока не понять», — вот как я расценил этот жест.
Мы спорили с ним ещё минут пятнадцать, прежде чем поняли бесперспективность затеи. Он предложил мне пойти в ближайшее отделение «Прогноза» и запросить персональный циферблат, однако я любезно отказался. Мне предстояло решить уйму вопросов — от привыкания к современным реалиям (не считая озвученных) до поиска своего места в этих реалиях. Корти сказал, что на адаптацию мне по закону отводилось две недели. Одну из них я мог провести в непосредственной близости от реабилитационного центра и понаблюдать за жизнью современных людей. Потом у меня был выбор: забрать и активировать циферблат или же отправиться на планету-колонию Глизе-3 и провести некоторое время в обществе так называемых отступников — тех, кто по разным причинам отказался пользоваться чудо-изобретениями людей будущего.
Что можно сказать о внешних изменениях? Возьмём Прайм, крупнейший технический и туристический центр, одну из передовых планет Системы и одноимённый город-столицу в частности. Ну да, в придачу ко всему личным транспортом стали аэрожилеты с встроенными навигаторами воздушных маршрутов. Удобно, компактно и главное — никаких диспетчеров.
Кругом — информационные технологии и роботы. Они делали всё, что раньше делал человек. Даже умственную и творческую работу. Например, галокниги и фильмы производили на свет специально обученные программы. Я нарочно заглянул в салон, дабы оценить качество такой продукции. Вы удивитесь, но я не ощутил, что меня накормили искусственным шлаком. Скорее даже наоборот. Но осознание сути «творца» оставило отпечаток и не позволило насладиться интеллектуальным продуктом в полной мере. Возможно, я ещё прочно находился во власти стереотипов.
К слову о еде. Её тоже готовили роботы. Вкусно — вот и всё резюме.
Вы спросите, а что же делали люди? Как мне показалось в первые дни наблюдений и адаптации, люди сами превратили себя в роботов. Они жили по циферблатам, а это занятие, скажу я вам, имело какой-то болезненный вид. Я заметил, что многие зачастую сидели на лавочках в парке и смотрели в одну точку, и всё потому, что согласно циферблату, в ближайшие часы или даже дни у них не значилось ничего перспективного. А развлечения не принесут должного удовольствия, ибо время ни того, ни другого ещё не пришло. Поэтому смело активируйте спящий режим и ждите.
Кое-что я узнал благодаря знакомству с одной симпатичной леди на сеансе классического кино. На такие фильмы ходили редко, зал оказался полупустым, что пошло мне на пользу — никто не возмущался, что весь фильм я задавал случайной соседке глупейшие вопросы и получал на них очевидные даже для школьника ответы.
— Привет. Как тебя зовут? — классическим было не только кино, но и мои методы знакомства с девушками.
— Кирстен, — ответила особа с рыжими кудрями ниже плеч и тут же вытащила из рукава циферблат. Не дождавшись от меня должной ответной реакции (как я понял, моё имя её интересовало в меньшей степени), она недовольно фыркнула: — Ну, что ты сидишь? Доставай свой агрегат.
Я невольно усмехнулся.
— Если ты об этой штуковине, — я кивнул на её руки, — то у меня её нет.
— Ты — отступник? — спросила она, явно теряя ко мне интерес, но приобретая тревожный блеск в глазах.
— В каком-то роде, да. Отступил от времени лет эдак на сто с хвостиком.
Интерес вернулся, приумножившись в объёме.
— Тебя недавно разморозили?
— Так точно.
— И на сколько лет ты отстал от жизни?
Она спросила это вовсе не обидно, но сама формулировка задела тонкие струны моего гордого естества.
— На сто пятнадцать. Но знаешь, оказавшись здесь, я даже рад, что отстал от неё.
Кирстен одарила меня проницательным взглядом.
— Дай угадаю — ты испугался циферблатов?
— Я их не испугался. Мне просто обидно за вас, чьи жизни превратились в скучные книги без намёка на интригу, — я ещё раз скептически взглянул на её чудо-агрегат. — Окажись он у меня, что бы мы увидели?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Наличие перспективы нашего дальнейшего общения, — без тени смущения призналась девушка. — Или её отсутствие. Зачем тратить время на человека, если он не привнесёт в твою жизнь ничего полезного?
Какое верное умозаключение, отметил про себя я.
— Может, сейчас ты тратишь со мной время впустую. Ты об этом не подумала?
— Даже если так, мне любопытно пообщаться с возвращенцем, — она улыбнулась. — Таких как ты нечасто встретишь. К тому же большинство из вас быстро вливаются в струю. Законом вам предписано две недели на адаптацию до обязательного приобретения циферблата.
— Я знаю. Но всегда есть альтернатива.
— Да, Глизе-3. Но там опасно жить, не советую.
С этой тоже спорить бесполезно. Я вздохнул и покачал головой.
— Слушай, а как же человечество сохранило спорт и непредсказуемость результатов, учитывая беспрерывные предсказания циферблатов? Как могут проходить, скажем, хоккейные матчи с заранее известным исходом?
Кирстен мило улыбнулась, наглядно демонстрируя отношение к моей наивности.
— В сохранившихся категориях спорта предсказания не используются согласно допущению людей будущего. А что касается хоккея, то он давно перестал быть спортом людей. Теперь на льду бьются мощные роботы с высоким игровым интеллектом. И зрелище от этого только выиграло, как сказал когда-то мой парень.
Даже так? Я не стал ничего комментировать, посчитав спор с женщиной о своём любимом виде спорта (который к тому же нещадно мутировал) не самой перспективной затеей.
В конечном итоге всё же пришлось попрощаться с Кирстен, как бы печально для неё это не было. Я исчез прежде, чем она успела что-то заметить. Затем я вернулся в центр, чтобы поговорить с Корти.
Я хмуро посмотрел на него и сказал:
— Объясните, зачем вы навязываете людям все эти знания?
— Никто ничего не навязывает, — оспорил Корти. — Однако есть такое понятие как «нерушимое благо постоянства». Вам оно не знакомо по объективным причинам. Объясняю: если раньше каждый цивилизованный человек был обязан знать историю своего рода, страны, планеты, то в наше время смысл слова «история» несколько расширился. Она теперь не только прошлое, но и настоящее с будущим. А историю, как известно, менять нельзя. В данном случае незнание приравнивается к невежеству, за которым стоят определённые риски — от персоны без циферблата ты не знаешь чего ожидать. Поэтому для них и выделен отдельный спутник — Глизе-3. Там по-своему насыщенная жизнь, что не отменяет её дикости.
Я слушал молча и сосредоточенно, не перебивая. То, о чём сказал Корти, по сути, не дало мне ничего нового. Кроме очередного слоя неприятного осадка в душе.
— Неужели никто никогда не пытался нарушить предсказания циферблата? — не выдержал я и озвучил мучивший меня давно вопрос.
— На заре их появления, разумеется, находились хитрецы. Но у них ничего не получалось. Теперь же все усвоили уроки.
— Почему? — не унимался я. — Почему у хитрецов ничего не получалось?
— Объясняю. Многие, как вы понимаете, пытались обмануть смерть и в последнюю дату запирались в пустых комнатах, бункерах и так далее в надежде избежать предначертанную участь. Но их ждало разочарование — даже здоровые субъекты умирали в назначенный час. Как это происходит? До конца неясно, но есть мнение, что в первую же секунду активации циферблата в мозг человека проникает сверхвирус, не позволяющий ему жить дольше положенного. Отсюда получается, что, узнав свой дедлайн, ты обречён в любом случае.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Корти продолжал что-то говорить, но я запротестовал, проталкивая в его монолог очередной вопрос:
— Подождите-подождите, а почему никому не приходит в голову узнать дату своей смерти через кого-нибудь, не контактируя с циферблатом?
На это замечание у Корти имелось до скуки заурядное объяснение.
