мог бы сделать для Астрид Сноу, – это влюбиться в нее. Я обязан сохранять голову ясной, чтобы доказать ее невиновность. А не превращаться в одержимого похотью идиота, который не может отличить правду от лжи.
Сосредоточившись на своих более рациональных чувствах, я качаю головой и перевожу взгляд на окно.
– Я не собираюсь устраивать ярмарку невест.
Между нами воцаряется тишина, пока Астрид не спрашивает:
– Почему?
– Потому что я раб Совета Альфы на целых сто лет. Тип услуг, которые я предоставляю, запрещает мне вступать в брак, владеть собственностью и еще многое другое, что позволено делать обычному гражданину. У меня нет постоянного дома. Я постоянно переезжаю из города в город. Кроме того, моя работа сопряжена с опасностями. Впустить кого-то в мою жизнь… значит подвергнуть опасности и ее. Нет ничего удивительного в том, что кому-то не нравится охотник за головами. Я выслеживал мужей, жен, сыновей, дочерей, друзей. Некоторые из них были невиновны или уклонялись от суда по личным причинам. Если когда-нибудь мой враг захочет мне отомстить, он причинит боль тому, кого я люблю. Я бы никогда не стал ставить кого-то в подобное положение. Никогда. Как бы меня ни раздражало то, что мне запрещено иметь какие-либо социальные или эмоциональные связи, я понимаю причины, стоящие за этим правилом. Охотник должен быть скрытным. Только члены королевской семьи фейри, входящие в Совет Альфы, знают мое настоящее имя и мое прошлое.
– И я, – говорит Астрид, снова привлекая мое внимание. – Ты же назвал мне свое имя.
Я вздыхаю.
– Назвал. Держи рот на замке.
– Хорошо. – Ее аромат трепещет от чего-то мягкого и теплого, напоминая о цветущих яблонях, раскрывающихся под ярким солнечным светом. Может ли Астрид быть довольна тем, что является одной из немногих, кому известно мое имя? Ее голос становится более тонким. – А чем ты собираешься заниматься после того, как закончится срок твоей службы? Тогда-то ты отправишься на поиски невесты или жены?
– Сомневаюсь.
– Почему?
Я неловко ерзаю на своем месте. Почему, черт возьми, мы затронули эту тему?
– От прежних отношений у меня остались не лучшие воспоминания, так что у меня нет желания повторять подобные ошибки.
– Какие именно ошибки?
Я чувствую давление в области груди.
– Азартные игры с моим сердцем.
Я ощущаю тяжесть ее взгляда и едкий запах жалости.
– Связано ли это с тем, что ты влез в долги? – спрашивает она голосом едва громче шепота.
Я поджимаю губы. Я знаю, что не обязан отвечать. Существует только одна причина, по которой я так долго поддерживал этот разговор, – потому что разговоры обо мне явно сохраняют эмоциональное состояние Астрид стабильным. Хотя я знаю, что в конце концов и это спокойствие исчезнет. Я и раньше видел зависимых от пурпурного малуса. Может, именно сочувствие к Астрид развязывает мне язык.
– Да.
От любопытства ее запах становится ярче.
– Что же случилось?
Я откидываюсь на спинку сиденья и снова закидываю лодыжку на колено.
– Мне было восемнадцать, когда мой отец умер и оставил мне большое наследство – поместье Дэвенпорт. Старей я как до объединения острова старели все фейри, меня бы посчитали неопытным юнцом. Но, поскольку я старел как человек, меня сочли достаточно взрослым, чтобы принять оставленные отцом обязательства.
– Как давно это было?
– Семь лет назад.
От удивления у Астрид слегка расширяются глаза.
– Значит, ты родился до объединения острова. И все же ты стареешь как человек?
Я киваю.
– Мне было всего три, когда закончилась война и разрушили стену. Полагаю, близость моего логова к человеческому городу побудила меня состариться так быстро. Либо это, либо юный возраст во время объединения острова.
– Я не знала, что такое возможно.
– Как и мои родители, – говорю я с нерешительным смешком.
Я не виню Астрид за то, что она удивлена законами старения в Фейривэйе. Дети человека и фейри, такие как Астрид, похоже, единственные, чье старение не изменилось даже после объединения острова. Насколько всем известно, нечистокровные фейри всегда старели с той же скоростью, что и люди, останавливаясь, только когда достигали зрелости. Что касается остальных, существует много тайн, которые нам еще только предстоит разгадать.
Когда остров был разделен стеной, люди старели так же, как и везде в мире, в то время как чистокровные фейри взрослели очень медленно, а после достижения зрелости либо переставали стареть, либо старели еще медленнее, чем раньше. Двадцать два года назад, когда остров был объединен, люди и фейри начали влиять друг на друга новыми странными способами. Многие чистокровные фейри, родившиеся после объединения, до достижения зрелости старели с человеческой скоростью, в то время как люди, особенно те, кто состоял в близких интимных отношениях с фейри, старели невероятно медленно.
– Так как же ты превратился из медвежонка, живущего в берлоге, в наследника состояния, которое потом каким-то образом потерял?
От этого вопроса мое сердце замирает. Я не могу ответить, не рассказав Астрид о том, о чем я ненавижу говорить. Я вздыхаю медленно, тяжело.
– Моя мать умерла, когда мне было шесть лет.
Запах Астрид усиливается.
– Мне так жаль, Торбен.
Я ерзаю на стуле, словно это может снять с моих плеч неудобный груз ее жалости.
– Да… ее смерть привела в ужас и меня, и отца. С момента объединения острова прошло всего-то три года, Фейривэй все еще приспосабливался к новому порядку. Были проведены новые границы. Изменились климат и рельеф королевств, которые пришлось переместить после падения стены.
– Я тогда только родилась, – вставляет Астрид, – поэтому почти ничего не помню.
– Это были, мягко говоря, неспокойные времена. Мои родители думали, что, оставшись в нашей маленькой берлоге, мы сможем избежать послевоенных изменений. Так и было, до тех пор пока поблизости не построили человеческий город. После этого мы часто сталкивались с незваными гостями в нашем когда-то мирном лесу. Что еще хуже, земля вокруг нас тоже изменилась.
До объединения наше логово находилось в Земляном королевстве. После войны это государство перенесли на юг, а место, на котором мы жили, перешло во владения Весеннего королевства. Вечная весна поначалу казалась нам прекрасной, но все усложнилось, когда пришло время впадать в спячку. Энергия вокруг была другой. В то время как Земляное королевство отличалось устойчивой природой, позволяющей нам успокоиться и отдохнуть, Весеннее королевство находилось в постоянном состоянии обновления и возрождения. Жизнь, свет и цветение. После трех лет безуспешных попыток адаптироваться мы решили мигрировать на юг, туда, где теперь располагалось Земляное королевство. Но по дороге туда…
У меня камень встает в горле.
Внезапная вспышка негодования пронзает мое сердце, как зазубренный
