Глава 8
Титова не могла себя понять. В ней словно соединились две женщины: одна честная и добросовестная, а вторая – хитрая и лживая. И каждая по-своему распоряжалась телом Титовой и диктовала ей, как поступить. Иногда лживая половинка замирала и становилась незаметной. Казалось, что она лишь наблюдает за поведением своей конкурентки и при этом снисходительно хихикает да подзуживает. Как смешно – Титова вдруг со всех ног побежала в жилищно-эксплуатационную контору Министерства химической промышленности, на балансе которого стоит дом с чердачным помещением. Ах, сколько праведной решимости в ее глазах! Ах, какая самоотверженность в движениях. А неутолимая жажда осчастливить Кораблина и приватизировать для него чердак просто хлещет через край! Видел бы эту стремительную поступь Кораблин – прослезился бы от умиления. Что с тобой, голубушка? Ты стала филантропом? Или решила добрыми делами очистить душу от старых грехов?
Но Титова, казалось, не замечала язвительной самоиронии, которая сидела в душе подобно ежику. Она влетела в контору, без очереди ворвалась в кабинет главного инженера, затем кинулась к начальнику, затем снова к главному инженеру. Она требовала, чтобы ей дали разрешение на приватизацию чердака, просила, умоляла, угрожала, но все было тщетно. Перед ней веером раскладывали приказы и распоряжения, тыкали пальцем в строки закона, объясняли терпеливо и последовательно, что приватизировать чердак в жилом доме на Комсомольском проспекте невозможно, что это исключено, это просто невыполнимо, и нет на свете такой взятки и такого телефонного звонка, которые бы смогли решить эту проблему.
Нельзя сказать, что Титова была убита отказом. И хотя она почувствовала себя обессилевшей, когда вышла из ЖЭКа, ее переполняло чувство выполненного долга. Хитрая и лживая женщина, сидящая в ее раздвоенной душе, сказала уставшей конкурентке: все, милая, побесилась, и хватит. Уступай место. Теперь моя очередь.
Вернувшись домой, Титова разложила на столе, словно пасьянс, пачки стодолларовых купюр. Двадцать тысяч дал Кораблин – на приватизацию и реконструкцию чердака. Еще девятнадцать он дал в долг. Двадцать пять тысяч дала Сычева… Итого шестьдесят четыре тысячи долларов. Неплохо. Но самое интересное, что Титова никому не выкручивала руки, никого не грабила, не пытала. Люди дали ей эти деньги добровольно, сами, без какого-либо давления со стороны… Как приятно перебирать руками эти серо-зеленые бумажки! Как они шелестят, и этот нежный звук упоительно волнует душу! Нет-нет, Титова не воровка! И не мошенница! Ведь сегодня она битых три часа провела в ЖЭКе, пытаясь разрушить глухую стену бюрократических преград. И никто и никогда не посмеет упрекнуть ее в том, что она не захотела работать, умышленно уклонилась от взятых обязательств.
Да, это так. Но не стоит торопиться возвращать деньги Кораблину. Какая разница, где они будут лежать? У него в сейфе или за кипами постельного белья в шкафу Титовой? Что с ними сделается? Плесенью не покроются, из оборота не выйдут. Только вырастут в цене, как антиквариат. А там, смотришь, поменяется власть в ЖЭКе, на должность начальника придет более сговорчивый мужик, и приватизирует Титова этот чердак, никуда он не денется.
Она лгала самой себе, что делала давно и небезуспешно, и давно привыкла к такому странному общению со своей душой. Это была своеобразная защита, оправдание, которое проходило в некоем виртуальном суде. Достаточно Титовой было мысленно произнести что-то вроде: "А кто его знает, что будет в будущем? Может, я в самом деле смогу приватизировать этот чердак!" – и с души ее сваливался камень любого размера и любой массы. Таким же способом она вычистила все темные пятна отношений с Сычевой ("А вдруг я в самом деле куплю квартиру, которую потом можно будет продать втридорога!") и определилась с долгом Кораблину ("Когда он давал мне в долг, то не ставил условий, как скоро я должна вернуть деньги. Значит, долг можно не возвращать и год, и два, и пять лет").
Титова едва успела сгрести со стола все пачки, уложить их в полиэтиленовый мешок и закинуть в платяной шкаф, как в дверь квартиры позвонили. "Может, Валька пожаловала?" – подумала Титова, старательно прикрывая пакет стопкой простыней. Она знала дурную Валькину привычку копаться в ее шкафах и опасалась, что та нечаянно найдет баксы. Тогда придется делиться.
– Сейчас! – крикнула Титова, когда в дверь снова позвонили – требовательно и настойчиво.
Она плотно закрыла дверцу шкафа, внимательно осмотрела комнату – не оставила ли каких-нибудь улик – и подошла к двери. Глянула в "глазок" и обомлела. У порога стоял Рюмин, водитель Стукова. Как она опрометчиво поступила, когда крикнула "сейчас!". Если Стуков прислал за ней водителя, значит, что-то его стало беспокоить. Титова в который раз удивилась необыкновенной интуиции своего шефа. Иной раз ей даже казалось, что он читает ее мысли. Ушлый мужик!
Рюмин позвонил в третий раз и уже не отпускал кнопку звонка до тех пор, пока Титова не открыла дверь. Она сделала вид, что только что проснулась. Зевнула и стала приглаживать волосы.
– Чего трезвонишь? – недовольно пробормотала она и, повернувшись к Рюмину спиной, пошла в комнату. – Что стряслось? Банк лопнул?
– Тебя Аркадий хочет видеть, – ответил Рюмин, заходя в прихожую и рассматривая китайские картины в черных рамках, развешанные на стенах.
– Все меня хотят, – невнятно произнесла Титова и, желая выяснить, насколько ситуация накалена, спросила: – Кофе выпьешь?
– Нет, – сразу отказался Рюмин. – Времени в обрез. Аркадий сказал срочно.
– Так что там случилось? – равнодушно спросила Титова и, встав у зеркала так, чтобы можно было видеть лицо Рюмина, стала расчесываться.
– Не знаю, – уклончиво ответил Рюмин. – Он уже несколько дней дозвониться до тебя не может.
– А у меня телефон не работает. Авария на линии…
– Позвонила бы ему с городского.
– Да! Но ты представляешь, какая хохма приключилась! Я ужинала с подругой в кафе и вместе с деньгами оставила на столе телефонную книжку.
Пока ехали, Рюмин не проронил ни слова. Его молчание казалось Титовой зловещим. Она пыталась предугадать, что скажет ей Стуков и что она должна будет ему сказать. Но прежде Титова должна выяснить, что ему известно.
Она решила использовать избитый, но иногда очень эффективный трюк: защиту нападением.
– Аркадий! – гневно воскликнула она, ворвавшись в кабинет к шефу. – Меня больше не устраивает тот процент, который я получаю с каждой сделки. Это унизительная подачка!
Стуков не ожидал такого прессинга от своей сотрудницы и некоторое время собирался с мыслями. Титова спутала все его карты.
– Сядь! – жестко сказал он ей. – Я не о процентах хочу с тобой поговорить…
– А я о процентах! – перебила она его.
"Вот змея! – подумал Стуков. – Голыми руками ее не возьмешь!"
– Вот я сейчас подпишу приказ о твоем увольнении, а потом мы с тобой поговорим! – пригрозил он.
– Испугал! – усмехнулась Титова, села на стул и закурила. – А в связи с чем ты меня уволишь?
Стуков толкнул рукой пепельницу, и та заскользила по полированному столу к Титовой. Этот жест Титова восприняла как первый шаг к примирению. Некоторое время они молчали. Титова старательно раскуривала сигарету, а Стуков с деланым вниманием просматривал бумаги.
– Титова Елена Георгиевна, – вслух зачитал он выписку из приказа. – На должности советника заместителя председателя правления "Платиниум-банка" по оказанию консультационных услуг при операциях с ценными бумагами. В штате с первого октября… – Стуков чуть поднял лицо и взглянул на Титову поверх очков. – И каких результатов на этом поприще ты успела достигнуть?
– Это все туфта, – хмыкнула она, провожая взглядом облачко дыма. – Ты прекрасно знаешь, что мы договаривались с тобой о другом. Если у тебя проблемы с памятью, то могу напомнить: ты требовал, чтобы я приносила тебе на хранение крупные суммы, с которых не надо было бы выплачивать проценты клиентам.
– Во-первых, ты должна была приносить деньги не мне, а в банк, – повысив тон, напомнил Стуков. – Это разные вещи! Во-вторых, у нас нет понятия "клиент". Мы работаем с вкладчиками. А проценты по вкладам – не твоего ума дела! Я веду честную игру. А вот ты начала использовать должность, которую я тебе дал, как "крышу", и, размахивая служебным удостоверением, "разводишь" людей на бабки!
– Твои осведомители обладают излишне богатым воображением! – фыркнула Титова и раздавила окурок о дно пепельницы.
– Молчать! – рявкнул Стуков и вскочил из-за стола. Таким рассерженным своего шефа Титова еще не видела. – Деньги где? Где деньги, которые ты выуживаешь из карманов ничего не подозревающих людей? Ты компрометируешь мой банк! Ты кидаешь тень на целый коллектив порядочных людей.
