— Загружайтесь! — пригласил он.
— А хрен тебе! — крикнул Вася и непонятным образом в руке у него оказалась пустая пивная бутылка. Он запустил этой бутылкой прямо в лоб тому, в форме, и тот рухнул обратно в машину.
— Мать моя женщина! — заорал Башарин. Я бы тоже заорал, если бы в горле не пересохло. Ощущение было — будто с неба хлынули потоки воды, и быстро потекла с машинных боков сперва желтая, затем синяя краска, и от тяжести воды машину сплющило, она раздалась в длину и в ширину, осела и оказалась уже не милицейским “газиком”, а какой-то диковинной иномаркой. Черной! Той самой!
Это длилось, пока Башарин восклицал “Мать моя женщина!” и еще примерно столько же.
— Деру! — приказал Васька.
И мы понеслись между домами — назад, к гаражам, в те щели, куда машине заведомо не протиснуться.
— Вот сволочи! — выкрикивал на бегу Васька. — Вот же сволочи! Сигнал перехватили! Вот и верь после этого мобилкам!
— А что ты хочешь? — на бегу же спросил я. — Магия!
— Какая, к черту, магия? Штука такая есть — сканер называется...
Мы влипли в щель и наглухо ее собой законопатили.
— Слушай, шеф, — Башарин, насколько позволяла теснота, теребил Ваську за локоть. — Ты как догадался?
— Панель, — ответил Васька. — У “газика” такой приборной панели нет и быть не может. Я знаю, я ездил...
— Ишь ты... — уважительно произнес Башарин. — Ну как же мы теперь?
Я понял — случилось страшное. Валентин Башарин признал в Василии Горчакове лидера. И теперь Он с восторгом переложит на Васькины плечи, вдвое поуже своих собственных, все проблемы. И будет убежден, что Васька все за него придумает, выведет в безопасное место, покормит ужином и уложит в кроватку. Если же всего этого не произойдет — он предъявит претензии...
— Как? — Вася огляделся по сторонам. — Балласт сбросим.
Оба они посмотрели на меня.
— Игорешенька, — сказал Вася примерно так же, как говорит моя милая бабуля, задумав генеральную уборку. — Мы пойдем, а ты останешься здесь, Зайди в подъезд, посиди часика полтора для надежности. Ты во всей этой истории ни при чем. Им нужны я и Валентин.
“Валентин” прозвучало грозно — чтобы я, Аллах упаси, не вздумал объяснять Башарину, что на самом деле он, Башарин, магам и на фиг не сдался.
— Здорово придумано, — согласился я. — Можно сказать, даже гуманно придумано.
Вася не желал слышать в моем голосе иронии, хотя я честно вложил ее туда на грани своих артистических способностей.
— Вот и лады, — сказал он. — У тебя же всегда с собой книжка есть. Посиди на подоконнике, почитай. И не вздумай звонить в милицию! Ниоткуда!
Ага, сообразил я, значит, верит все-таки, что перехват того звонка совершен на магическом уровне! Ой, стал я соображать дальше, а ведь наверняка существует какая-то электроника, чтобы подслушивать телефоны-автоматы!
Конечно, благоразумнее всего было бы остаться там, где велел Вася, и пока он будет вместе с Башариным носиться по закоулкам, отвлекая черных магов от нереала и вызывая на себя их магический огонь, спокойненько почитать монографию о буддизме, которая как раз лежала в фотографической сумке, дожидаясь своего часа.
Но я вспомнил, как этот мальчишка, Таир, заставил меня рассказать, откуда взялся гравий в кармоочистителе, и как именно я при этом булькал...
— Ни на каком подоконнике я сидеть не собираюсь, — сказал я Васе. — Вот застукают они меня на этом подоконнике и выболтаю я им, что Башарин — это просто Башарин, а не...
— Ты о чем это, родной?. — насторожился спасенный нами Башарин.
— Ни о чем, спятил окончательно! — объяснил Васька. — Понял. В другой раз посидишь на подоконнике. Итак... Валентин! Ты здешнюю географию хорошо знаешь? Электромеханический — далеко?
— Ну... Вон там за углом — забор начинается. Так это его забор.
— А до проходной — пилить и пилить?
— Ну..
Автобусная остановка была как раз напротив проходной. Вася здраво рассудил, что там в это время должно быть немало народу — заканчивается вторая смена, а электромеханический — заводище будь здоров. В толпе маги нам ничего плохого не сделают — и мы преспокойно уедем автобусом.
Мы быстро шли к проходной по Калиновской, а автобус ходил по параллельной улице Сергея Белухина — знать бы еще, кто это такой... Между двумя этими десятикилометровыми улицами было немерено переулочков, прорубленных через каждые полсотни метров. Нам годился любой. Мы шли, и шли, и шли, даже не переговариваясь, потому что хотели идти как можно быстрее. Вот-вот должен был объявиться переулок, вот-вот ноги сами должны были повернуть под углом девяносто градусов, однако не поворачивали...
— Вась! Мы идем и идем — а квартал все не кончается и не кончается! — вдруг заметил я. — Где мы, Вася?!
— К стенке! — приказал он, и мы прижались все трое к темно-серому дому и одновременно, как по команде, подняли глаза вверх.
— Во, блин, совсем стемнело, — заметил Башарин.
— Ага... — согласился Вася. И повернул голову налево.
— Ребята... — растерянно сообщил он. — Мы проскочили поворот!
Как будто поворот был один...
— И мы его основательно проскочили! — осознал ситуацию Башарин.
— Как это могло получиться?
— Водит! — коротко объяснил Башарин. — Такое в лесу бывает, я с мужиками на рыбалку ездил, они рассказывали. Вроде идти от большака тропой к берегу — пять минут, а полчаса водит, и к тому же месту возвращаешься. Слушайте, ребята, тут что-то здорово не так... Я...
Он начал было, но замолчал.
Что-то приближалось. Длинная улица была пустынна — но что-то по ней приближалось! Мы все трое ощутили это.
Но не черная иномарка. А что-то живое, дышащее, внушающее ужас...
— Идем!, — приказал Вася, но мы не пошли, а побежали.
тот груз, который — не кантовать и при пожаре выносить в первую очередь. Со мной обращались, как с женщиной: один прокладывает ей дорогу, другой прикрывает ее тыл! В том, что Башарин без подпирания одолеет ворота, подлец Васька не сомневался!
Я протянул руку, Башарин взял меня за бока, вроде как в балете берут за талию балерину, и попытался поднять, а Васька в это самое время тянул. Вдруг ворота, по которым я уже пополз грудью и животом, поехали! Мы с Башариным провалились во тьму!..
— ............!!! — воскликнул Башарин.
— Тихо ты, идиот! — приказал сверху Вася.
Я кое-как вывернул голову — и, доложу я вам, довольно трудно двигаться, когда на тебе лежит мощная туша Башарина. Тем более — он оказался у меня на спине и барахтался, желая подняться грациозно, а не скатываться с меня в грязь.
Я увидел Васькин силуэт — корявенький, надо сказать, скорченный силуэт, оседлавший створку ворот и меланхолически разъезжающий туда-сюда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
