*
Отчаявшись найти работу, Стив подошел к входу в ателье в их дворе. В советское время оно было закрытого типа и туда заходили только хорошо одетые дамочки. Мама их презирала и говорила, что у них булавочный интеллект.
Стремительно нахлынули годы раннего капитализма. Чтобы выжить, на дверях повесили объявление о наборе учеников мастера по пошиву верхней одежды.
Припомнив историю с джинсами, Стив спустился в подвал. Там было мрачновато и сыровато. Посмотрев паспорт, женщина с начесом и пухлыми пальцами сказала, что им очень нужен мужчина, просто необходим, сильный, крепкий – много всего носить надо.
Всплыло воспоминание об асбестовом рулоне. Но женщина с начесом уточнила: «Это помимо учебы, просто у нас одни женщины».
Стив заплатил за курсы символическую сумму и начал учиться.
Ему доверили шить шорты. Этот вид мужской одежды только входил у нас в моду, да и девочки тоже заинтересовались шортами.
Давя ногой на педаль старомодной швейной машинки, он стал легко и весело думать о жизни.
Ритм – вот что было главное, услышать пульс и ритм нового времени.
Первый сшитый образец он надел на себя и бесстрашно вышел на улицу.
Он шел по своей Черкизовской как свободный человек. Голые волосатые кривые ноги грело летнее солнце. Это было чудо – мимо ехали автобусы, машины, велосипеды. А он – свободный человек – шел сквозь них, не обращая внимания, задавят или нет. На его майке было написано иностранными буквами: «perestroika i glasnost’».
Кто-то шарахнулся, старушка перекрестилась, один парень двинулся за ним и шел долго с непонятной целью. На какой-то момент Стиву даже показалось, что это Бельды. Он оглянулся, но парень был незнакомый. Парень не сводил с него глаз с неопределенным выражением. Именно эта неопределенность не понравилась Стиву, и он прибавил шаг. Парень тоже поспешил. Стив побежал, парень тоже. Стив сдуру завернул в какой-то двор, оказавшийся тупиком. Там-то его парень и припер к стене.
– Слышь, ты, – страшно вращая глазами, сказал парень, – это что на тебе? Плавки?
– Чего? – не понял Стив.
– Где достал?
– Что достал?
– Плавки.
– Это шорты.
– Ну…
– Что ну?
– Где достал?
– Сшил.
– А мне сошьешь?
– Зачем?
– Ну ты чё, я говорю – могёшь?
Казалось, что еще немного – и парень достанет нож.
– Могу.
– Сколько?
– Что сколько?
– Башлей. Сто хочешь?
– Зачем тебе?
– Красиво, – неожиданно нежно произнес парень, – как за границей.
Сговорились встретиться в скверике возле ателье. Стив пришел с сантиметром и снял мерку. Потом надыбал в ателье бракованные срезы и сшил очень приличные шорты – самому понравилось. И пришил лейбл «Lucky Strike» – правда, это была реклама сигарет, но и так сойдет.
Посыпались заказы. Лето было жаркое, и мужикам захотелось снять ненавистные темные брюки.
Долг отдал, хотя Бельды почему-то расстроился – очевидно, хотел держать при себе раба, а раб взял и откупился. Это было обидно, но Бельды подумал, что еще найдет способ прижать парня. Ждать он умел.
* * *
В ателье работали только немолодые женщины, и среди них Стив увидел, что темненькая худенькая фигурка, склонившаяся над выкройкой, – молодая, его лет, не больше, – звали Олечка. У нее было хорошенькое чистенькое личико и всегда опущенные глаза.
Он подошел к ней и попросил лекало. Она подняла на него огромные совершенно круглые, как старомодные очки, глаза и спросила, какой размер.
Стив прибалдел – это было какое-то преображение, длящееся буквально секунду. Она отдала лекало и опять погрузилась в свою беспросветность.
Это была тайна, которую надо было разгадать немедленно, Стив пригласил ее в кино посмотреть французский фильм «Игрушка». Олечка согласилась, не поднимая головы.
Стив немедленно отпросился на полчаса и помчался в кинотеатр «Россия» за билетами. На афише у кинотеатра увидел очень знакомое лицо французского актера. Где-то он его уже видел. Ну значит, кино хорошее.
Пошли сразу после работы. Искали тему для разговора.
– Почему ты пошел работать в ателье? – неожиданно спросила Олечка, глядя вбок и вниз.
– Шить нравится.
– Но это не профессия?
– Профессия. Называется кутюрье.
Стив узнал это слово, прочитав фельетон в журнале «Крокодил», какие ужасные эти люди – модельеры, какие они предлагают простым французским женщинам уродливые мешки вместо красивых платьев и поролоновые нижние юбки под эти мешки – и все это вместе называется «от кутюр» и их профессия – кутюрье.
Олечка подняла на него глаза, и он увидел нескрываемый восторг во взоре.
– Где этому учат?
– Не знаю.
– Надо узнать. Пойдем вместе?
– Да я уже окончил один институт.
– Неважно. У нас в стране можно получить два или три высших.
Он смотрел на девушку и отчетливо понял выражение: в тихом омуте черти водятся. Она стала выше ростом, у нее появилась шея и синева глаз.
– Стив, – сказала она, – а как тебя по-человечески?
– Всеволод.
– Красивое имя для кутюрье.
После фильма вышли в молчании, хотя фильм был веселый и они много смеялись.
– Все-таки они суки, – сказала Олечка.
– Кто?
– Капиталисты. Так унижать человека только они могут.
Помолчали.
– Можно тебя называть Сева?
– Можно. А тебя как?
– Меня все зовут Олечка, но это из жалости. Давай Лялька – меня так папа звал.
Он понял, почему ему понравилась девушка – она была похожа на его маму. В своей тихой покорности, незаметности, безликости.
Расстались у метро – он увидел обратное преображение: исчезновение шеи, уменьшение роста и очи долу.
Дома он взял старые альбомы и стал искать маму в молодости. И неожиданно увидел: ну точно, типичная Олечка, вернее Лялька. На одном выцветшем снимке она была с отцом – единственное фото их вместе. Она смотрела на отца с таким же восторгом, как только что Лялька. Но почему потом все так плохо пошло? Он полюбил другую?
– Мама, – сказал он ей, – ты очень похожа на мою девушку.
Мать первый раз в жизни услышала от сына слова «моя девушка». И взволновалась. В своей манере. Внутренне.
– Приведи в гости познакомиться. Откуда она?
– Мы с ней вместе работаем. В ателье. Мне кажется, я иду вашей дорогой.
Мать не поняла про дорогу.
– Вы здесь такие счастливые, а что случилось потом?
– Потом случилось плохое.
– Что плохое?
– Он попал в тюрьму. Там умер. Но он был не виноват.
Об этом рассказывали по телевизору каждый день. Даже спрашивать было незачем.
– Приведи свою девушку в субботу чай пить. Мне она понравится.
Но на следующий день Олечка не пришла на работу. Приближалась суббота, а девушка так и не появилась. Спросил у администратора, где она.
– Токмакова? – деловито уточнилатетка с начесом. – Она уволилась.
– Когда? – не понял Стив. – Она же только что была.
В перерыве Стив пошел покурить и подумать, что делать – искать или не искать, вот в чем вопрос. Рядом нарисовался Бельды.
– Ну?
– Что ну? Я тебе ничего не должен.
– Это ты мне долг отдал, а уже проценты набежали.
Стив озверел:
– Знаешь что…
– Капитализм, банковская система. Ладно, знаю, ты в армию уходишь. Меня это устраивает, пусть еще подрастут.
* * *
Пришла повестка. Мама плакала. Стив сделал последнее усилие найти Токмакову: обратился в Мосгорсправку. Моментально дали адрес. Накануне отбытия на службу ему удалось разыскать Ляльку.
Вошел как к себе
