- А ты?!
— Блять, совсем ахуели, зажрались! Ты в армии служил? А ты?
Однако это были только цветочки. Тут пришёл некий следователь — Алёша назвал его какой-то фамилией из сериала «Менты» или «Бригада» и все удохли — сильно пьяный. Он задавал те же вопросы, но в силу своего состояния и природной склонности — в более категорической форме. Особенно невзлюбил Долгова.
— Сколько лет?
— Двадцать семь.
— Учишься, работаешь?
— Не работаю.
— В армии служил?
— Нет.
«У меня пять боевых вылетов! — орал г-н звезда экрана. — Пока ты тут ходил хуй дрочил, я, блядь, в Афгане хуярил! За ваше светлое будущее, за ебучий Советский Союз! Убивать вас надо — таких как вы долбоёбов и пидарасов! — вместе с Лимоновым вашим! Душить и вешать!»
Мы слышали всё это даже в коридоре. Ощущение от его речей было такое, что он едва сдерживается и вот-вот не выдержит и накинется на бедного Алёшу. Оказалось, что мы мыслим в правильном направлении. Далее последовало:
— Жаль что нельзя — жалеют вас! Но въебать я тебе въебу! Пошли в сортир — один на один — вот и покажи свои убеждения! Я тебя, блядь, щенка, сразу обучу! Пошли!
Алёша лепетал что-то о толерантности и парламентаризме, но никто не собирался вникать. Он схватил его и вытащил в коридор.
— Ну что, пойдёшь? — он теребил его за шиворот, нагло ухмыляясь — казалось, едва удерживаясь от припадка истерического смеха.
Алёша галантно отказался.
— Кто?!! — развязно обратился он к нам.
Все молчали. В голове было одно слово — «отпиздиют».
— Ну ты, здоровый! — обратился он к Биг-Футу.
Паша, в модных очках и с бородкой — ни дать ни взять западный интеллектуал — улыбнулся и так же вежливо отказался.
— Зассали! — обрадовался сотрудник и стал более настойчиво приглашать нас в сортир, уж было подхватив под руку Долгова и потащив его. Вышли из кабинета и сказали, что хватит баловаться, некогда — надо ещё брать отпечатки, фоткать и на камеру снимать.
Они как-то уяснили, что организаторы я и Гроб. Мы и не отпирались.
— Чё вам надо?! Кто вас научил?! Кто такой Лимонов?!
Я проговорил что-то туманное о Летовской революции творцов, художников, поэтов, революции солнечных сил… Не восприняли они и язык геббельсовской пропаганды — ещё более туманное «объединение нации вокруг идеалов национальной революции» Тогда я в корень опростился и залепетал о социальной справедливости и счастье простого народа, о том, что в книгах пишут правду о произволе властей (тоже мне Чернышевский), но они и этого не поняли. Признаться, я и сам плохо знаком с идеологической платформой партии — книг читать не довелось, а у сочувствующих, у кого ни спросишь — никто не может внятно изложить. Максим Рыжкин начал объяснить весьма популярно и наглядно: «Вот это вот, допустим, Ленин, — мы выпивали у него на кухне самогон, и он как раз доставал из банки огурцы и выкладывал их на тарелку, — вот это вот Николай II, вот это Пётр I, вот это Дзержинский — ты их всех должен уважать…» — мы запили этот простой урок парочкой стаканчиков, и когда я «откусил от Ленина», чуть не передрались…
— Чё он написал?! — вытаращив глаза, орал мент.
— Читать надо, — сказал я.
— Дерзить, блядь!? — вскочил из-за стола в порыве ко мне.
Я отступил, пытаясь сохранять хладнокровие и на всякий случай присматривая что-нибудь на столе сбоку.
— Хватит, Петрович, хорош, — подсказали сбоку.
— В армии служил?
— Не-а.
Позвали Гроба.
— Чем занимаетесь? — услышали мы в коридоре.
— Бренчать, дренчать и хуйню собирать! — переозвучил я его ответ строчкой из Летова, и мы все удохли.
— Вы чё там уссываетесь?! — орали оттуда, — плакать надо! Щас мы вас охуярим!
<…>
Окончание 6.
Все погнали чуть ли не бегом в «Спутник», чтобы успеть там посмотреть про себя в новостях и отметить…
Мне было очень близко до мультимедиа, но я не хотел туда. Долгов сказал, что «можешь переночевать в клубе, а я можть займу денег», и я купился на это, надеясь на продолжение банкета. Мы ехали вместе с Гробом и Ромой. Вдруг мы с Алёшей слышим, как Рома и говорит Гробу:
— А этих чертей ты случайно не знаешь — Санич там, О. Шепелёв?..
Мы все удохли.
— А это, по-твоему, кто? А Санич — Санёк длинный — вы же с ними на обувной репетировали на одной базе! Что значит, пить надо меньше и колоться!
7.
По пути «в клуб» (компутерный клуб, где он работал, самодельно-маленький, но зато озаглавленный не менее как «ЗЕОН») я купил бутылку вина и своё любимое пирожное безе. «Только никому не говори: жажда — всё, и нехуя портить имидж», — обратился я к посмеивающемуся Алёше, который пообещал завтра же внести соответствующие обновления в свой сайт — «Эх, жалко фотика нет!»
Едва мы вошли, как я расковырял пробку и начал пить, предлагая, естественно, и ему. И вообще пить всю ночь, но он пошёл в отказ.
Ну это и к лучшему, думал я, вернувшись, запирая дверь, откупоривая пиво — во-первых, пиво тоже неплохо и оба баттла мене, а во-вторых, я сейчас наконец-то сделаю то, через что должен пройти каждый современный настоящий мужчина — посмотрю порнушку! Вот только б разобраться в системе…
Я закрыл дверь каморки, опустил жалюзи, выключил свет, залез на своё ложе — как раз у главного компа — прислушиваясь к звукам в коридоре… с колотящимся сердцем… и рукой в штанах… включил машину…
Тут начались непонятные мне проблемы. Вместе с основным включились и все остальные, потом какой-то сбой, «введите пароль» или что-то подобное… Короче, всё отрубается, а потом очень долгая — «Он что все одиннадцать проверяет?!» — проверка дисков… Долбаная сеть и факен ХР — то что я вообще не осознаю!.. «…данные утеряны…» — звучит для меня как приговор — завтра придёт долбаный босс, а тут — Тотал Систем Капут! — мало того, что может всё же что-нибудь как-нибудь заклинить от винища, похерилось вообще всё, и вот он виновник, выплачивай! — не знаю, потеряла ли что всемогущая СИСТЕМА, а я потерял нервов как будто пытался одновременно уложить на своё ложе из стульев не менее осьми же трезвых Зельцеров! Но фокус в том, что остановиться не завершив задачу я не мог.
Таким образом, я раз восемь включал-выключал всё, ожидая минут по восемь ScanDisc… Потом понял, что жёсткий диск тут не один, а их целых четыре, долго перебирал всяческие папки — забыл их названия… потом искал сами папки… потом как убавить звук…
Состояние моё было ужасное — и физическое, и умственное, и моральное — три с половиной часа нервозности у монитора плюс вспомним весь день, да и предыдущий!.. Всё тело страшно ломит, в голове какой-то взрыв, свинцовая тяжесть, глаза вот-вот лопнут, руки трясутся — психика переутомлена и перевозбуждена — гиперусталость, но спать невозможно… вроде и рубишься, а не можешь… ни сон, ни явь… ни жив, ни мёртв…
Я проваливался в сон, в бред, и мне вспоминался такой же случай у Саши. В одну из первых недель после того, как она меня бросила, мы жрали уже четыре дня, и несмотря на то, что ему с утра надо было на работу, а мне на кафедру, решились да и обожрались и на пятый. Родители его уехали на похороны дедушки, и в доме никого не было. Он завёл будильник в радиве — и умудрился встать с попсовыми припевочками в полседьмого! Мне надо было попозже, часам к десяти, и он, уходя, сказал мне: лежи, спи пока, а потом только дверь захлопни. Но надо сказать, дорогие, что состояние моё было таким же, как описанное чуть выше, а на ментальном уровне ещё намного хуже — я тоже не мог спать и не спать — в какой-то пограничной области между сном и явью меня преследовали жуткие страхи, а в тот миг, когда проваливался в сон, я тут же просыпался от мгновенно сработавшего, как капкан, кошмара (самый осмысленный, удобовербализуемый и нестрашный из них: мы с Зельцером стоим у рыгаловки, «Пойдём» — говорит она, улыбаясь, и как только мы, взявшись за руки, делаем шаг к её вратам, нас душат сзади проволокой-удавкой, врезающейся в кожу), и следом всё повторяется вновь… Но я уже знаю путь спасения: как только Саша выйдет, я встану, включу комп и найду один файлик — может даже поможет — в таком состоянии ничего не могу делать — даже спать и просто лежать! — а тут всё-таки концентрация и выброс гормонов в мозг.
Думаю об этом, хочу встать, но мысли, как кислотой, разъедают кошмарные и бредовые образы. И как только я начал проваливаться в «яму» сна, подпрыгнул от грохота — удар в дверь, и тут же — в стену, к которой я прижался (она у Саши тонкая совсем), и тут же меня осенило — гроб! — позавчера умер в квартире напротив дед-ивалид. Я почувствовал: за тонкой перегородкой неживое тело, присутствие смерти, её физическую близость. Ещё парочка толчков — словно ломится в дверь, сквозь стены…
Представляю-чувствую, как меня — меня, такого наполненного до краёв и переполненного через край эмоциями и мыслями гения! — опускают-оставляют в мокрой-мёрзлой глиняной земле, в квадратной высокой яме, закрывают доской и закидывают мелкими смёрзшимися сгустками почвы… Э-э, кричу я, вскочив, хватаясь за бешено колотящееся остановившееся сердце и за горло с прекратившимся учащённым дыханием, погодите!!! Трясу головой, бью в неё руками, бьюсь об шкаф. Поднявшись, скрючившись и трясясь, делаю шаг к столу, запускаю спасительный комп.
