На удивление воздух в доме был чист и свеж.
— Наверное из-за отсутствия стекол, — подумал Егор, — А рядом лес…
Внутри дома раздался шорох, и Егор пошел на источник звука. Из-под двери сочилась узенькая полоска света. Ни секунды не колеблясь, Егор потянул дверь на себя и вошел в хорошо освещённую крохотную комнату. Окон в ней не было. Судя по всему, какая-то подсобка.
Юрий Андреевич сидел на скрипучем стуле и пил чай. Перед ним лежала перевернутая набок тумбочка без дверцы. На тумбочке стоял термос и лежала пачка «Беломорканала». У стены был еще один стул, сидение которого было заботливо накрыто старой, пожелтевшей от времени газетой.
Егор пододвинул стул к тумбочке, уселся на него, и по-хозяйски сдвинув сигареты и термос на край, достал из своего пакета какой-то коньяк в картонной коробке и несколько пакетов разной мясной закуски в вакуум-пакетах.
— Глянь, нормальный? — Егор развернул коробку в сторону старика, так чтоб лучше было видно, — А то я ж не разбираюсь. На цену ориентировался.
Юрий Андреевич молча смотрел на него.
— Знаешь, Егор, — наконец сказал он, — Я впервые в своей сознательной жизни не стал перестраховываться, а просто пришел сюда и уселся не проверяясь.
— А че проверяться? Следственные действия тут закончены. Кто сюда сунется? Такой мощной обстановкой как здесь, сейчас даже бомжи брезгуют.
— Вот ты реально незамутненный, аж завидки берут иногда! Это я к тому сказал, что если б решил ты меня сдать, то вот он я — бери меня тёпленького.
— Да че я конченый совсем? Зачем мне это? — сказал Егор, задумчиво возясь с коробкой, — Ты не приболел часом? Расставались вроде нормальным был, а сейчас в маразм впадаешь… Юля, так та вроде пободрее была!
Он наконец победил коробку и достал бутылку. Открыл, понюхал, пожал плечами и налил на треть в небольшие плотные бумажные стаканчики для кофе. Одним движением распотрошил пакет с ветчиной и поднял свой стакан.
— Давай выпьем, Юрий Андреевич, за благополучное возвращение. За то, что живы остались. И за ребят наших. За Вацлава. И ещё, давно хотел сказать, но всё случая, как-то подходящего не было… В общем, спасибо тебе за всё! Если б не ты, я бы тут не сидел сейчас.
Юрий Андреевич взглянул на него, и в глазах его сверкнули слезы.
Такой реакции Егор ну никак не ожидал увидеть. Он прокрутил в памяти свой монолог, но ничего там такого-эдакого не было, вроде…
— Спасибо, тебе, Егор, за слова хорошие. Прям растрогал старика, сил нет!
Но к своему стакану он почему-то даже не притронулся.
— Так че ты, старче? Давай! — Егор приподнял бокал и понюхал, — Нормальный, вроде…
— Это хороший коньяк, Егор, пей.
— Так, а ты че? Резко бросил? Или печень не везёт уже твоих темпов? Видел — знаю… Не легко ей приходилось, судя по всему…
— Не пью я. Давно уже. Лет тридцать. Больше даже… Ну, здесь, понятно.
— А че не пьёшь? Больной или стучишь? — сказал Егор слышанную где-то фразу. Так просто сказал. Безо всякого. Просто, чтоб не молчать.
— Нельзя мне. Контузий много было. Дурею я. Я и того адмирала тогда… Ну, в общем, выпивши я был. Если бы трезвый, так дал бы ему по пасти разок и все, а тут сорвался. Не пил с того раза больше. А как в девочку эту попал, так и понял, что нормально можно пить. Ну ты ведь сам видел. Ни разу ничего не было.
— Понятно, — Егор, посмотрел на свой коньяк, потом выпил и поставил стаканчик на импровизированный стол, — Может поедим тогда просто?
— Давай.
Они молча пожевали. Закуска быстро закончилась. Егор убрал остатки оберток в свой пакет. Сидеть в грязи не хотелось.
Юрий Андреевич закурил свою «Беломорину», и Егор закашлялся.
— Что-то ты для обладателя 12 миллионов евро куришь подозрительно плохие папиросы. Или это имидж? Могу порекомендовать магазин хороших сигар. Батюшка мой их сильно хвалит.
— Нет больше миллионов. Ни моих, ни Власа. Это подельник мой. Что там с ним кстати?
— Холодный, — махнул рукой Егор.
— Это ж ты его тогда?
— Да, — не стал врать Егор, — А за моих парней не интересно?
— Твои живые. Максимум: сотрясения или ребра поломаны.
— Точно! — удивился Егор, — Откуда узнал?
— Тоже мне загадка. Характеристики оружия, расстояние стрельбы и класс защиты бронников.
— Понятно… Так, а с деньгами что? Куда успел спустить за неделю?
— Помнишь, мы с тобой во Львове пили первый раз?
Егор кивнул.
— За детей заговорили мы, и ты сказал, что свою зарплату в детский дом перечисляешь. Вот я и вспомнил.
— Это ты погорячился. Ты что, в детстве этот фильм старый сто раз смотрел? Не помню, как называется. С Деточкиным.
— «Берегись автомобиля», — подсказал Юрий Николаевич.
— Во-во. Дело нужное, я не спорю, но растащат и попилят там твои лямы. Уже, скорее всего, списали.
— А за свою зарплату че не переживаешь?
— Так там моя маман рулит. У неё не забалуешь. Да и ей смысла нет воровать что-то. Она по такому детдому может каждый год строить, — с легкой улыбкой похвастался Егор.
— Да, ты тогда говорил что-то про бизнес семейный.
— Не жалко денег-то? Ты всю жизнь горбатил, а кто-то их одним росчерком пера в офшор…
— Не в этом случае. Обратился я к одному человеку, в общем, он присмотрит. Там тоже, как ты говоришь — не забалуешь…
— А человечек твой сам лапу на них не наложит?
— Нет. Не наложит. Таких как он уже считанные единицы по всему Союзу осталось. Да может он уже последний такой.
— Так, а ты как теперь? — не на шутку встревожился Егор.
— Ну я отщипнул себе маленько… Так, на семечки. Сколько мне тут осталось? Должно хватить.
— Ох, не прибедняйся, Юрий Андреевич, — хохотнул Егор, — До сих пор помню, как за тобой по лесу гонялся, а ты даже не вспотел.
Юрий Андреевич пожал плечами.
— На всё воля Божья.
— Вот меня всегда интересовал вопрос — как в таком матером убийце, уживается эта набожность со всем остальным?
— По делам его… — начал было Юрий Андреевич, но Егор рассмеялся и поднял руки, сдаваясь.
— Всё, я понял. Хватит. Да, пока не забыл. Я с отцом поговорил за тебя. Он дернул кого-то там из вашего ведомства. Ездили, встречались — толку ни хрена. Никто не будет твоё дело пересматривать. Извини — я честно хотел помочь.
— Да брось ты… Я вообще подумал, что ты тогда это так просто сказал… Для красного словца, как говорится.
— Вот могу только так помочь, — Егор протянул ему конверт.
Юрий Андреевич взял, заглянул и улыбнулся.
— За документы благодарю, но у меня есть.
— Таких у тебя точно нет. Это настоящие документы. Хоть иди в полицию работать или даже в ФСБ. Там и военник и трудовая. В общем, умер человек недавно. Кремировали уже. Ни родни, никого. А по бумагам — живой. И служил ты всю жизнь в ВМФ СССР на каком-то складе. В запас старшим мичманом ушел. И есть люди, которые хоть на Библии, хоть на Камасутре поклянутся, что свой геморрой ты именно у них зарабатывал. Твои карточки в их учетки уже переклеили. В общем, это все, что папин знакомый смог сделать. Он, кстати, вспомнил твою историю. Еще отец поговорил со следователем, который ведёт твоё дело. Там, понятно, по тебе группа работала, но тот старший. В общем, там всё нормально должно быть. Да и вообще ты больше не в розыске. Ну из баз наших, конечно, твои пальчики убрали. Но это ни о чём. Наверняка, где-то ещё остались. Так что лучше не шалить.
— Благодарочка. И тебе и отцу. Не ожидал, честно говоря…
— Отец и мать с тобой познакомиться хотят.
— Не знаю, Егор, нужно ли… Они денег начнут давать, я отказываться. Неудобно всем будет…
— Они просто тоже поблагодарить хотят. Я им всё рассказал.
— Ну, ладно. Я твоему отцу тоже благодарен.
Они помолчали, и Егор сказал:
— Узнавал я за наших в архивах. Два дня убил. По Вацлаву ничего не узнал. Там же сейчас самостийная и незалежная рулит. А Георг Хубер погиб 29 июня сорок первого года при бомбежке Смоленска. Это сто процентов. Вот справка.
