сгнили несколько десятилетий назад!
Гора выдохнула, а затем вдалеке возобновился бой барабанов. Громкие удары, от которых у меня запульсировала голова.
― У тебя вместо мозгов личинки, ― прорычала я. ― Глупый дурак!
Бьорн отцепил щит от моей спины и протянул мне.
― Мне больно, когда ты обзываешься, Фрейя. Кроме того, тебе следует больше доверять мне ― у меня есть план.
― Это не значит, что план хороший. ― Мой голос был пронзительным, а страх усилился от грохота шагов скелетов, мчащихся в нашу сторону. Их было больше, чем раньше. Гораздо больше.
― Он идеален. Поверь мне. ― Он подтолкнул меня к отверстию, через которое мы только что пролезли. ― Держи его заблокированным.
Выплюнув все известные мне проклятия, я призвала Хлин, а затем прижала щит к проему. Над и под ним было свободное пространство. Более чем достаточно, чтобы просунуть руки. Руки с оружием. Я пробормотала:
― Удивительно, что ты прожил так долго, ― и повернула голову, чтобы посмотреть на Бьорна и обругать его, но мой язык прилип к нёбу.
По туннелю к нам двигалось тошнотворное зеленое сияние. Ледяной ветер доносил до нас зловоние разложения, наполняя маленькую пещеру и вызывая рвотные позывы, и мне пришлось сжать зубы, чтобы не блевануть на пол. Появились первые драуги с гниющими щитами, которые они соединили в стену перед Бьорном, а остальные выстроились сзади, заполняя пространство за их спинами. Свечение растянулось по туннелю позади них, демонстрируя их огромное число.
Как их могло быть так много?
И тут я вспомнила… не только люди ярла, укравшие подношения богов в Фьяллтиндре, были прокляты здесь, это были все, кто приходил в эти туннели с тех пор, намереваясь украсть сокровища, но вместо этого погибшие от рук драугов.
Напоминание о том, что, если мы с Бьорном умрем, мы не присоединимся к богам, а будем обречены вечно находиться в этом месте.
Времени на размышления о своей судьбе не было, потому что за моим щитом что-то заскрежетало. Затем сквозь щель между камнем и щитом протянулась рука. Не так давно умершего человека, плоть все еще оставалась на костях драуга, рука выгнулась вверх, пытаясь схватить меня за запястье. Я отбила ее, и мой живот свело, когда ошметки плоти остались в моих пальцах.
― Сучья дочь Хлин, ― шипел драуг, видимо, все еще владея своим языком. ― Твоя плоть скоро наполнит мое брюхо.
В ответ я вцепилась в его предплечье и крутила, пока не вывихнула локоть, наслаждаясь его криком боли, хотя и знала, что последнее слово вполне может остаться за ним.
Позади меня голос Бьорна эхом разнесся по камере.
― Вижу, моя репутация достигла даже недр этой дыры.
― Ты никто для нас, сын Тира, ― прохрипел один из драугов, шевеля черным гнилым языком. Он попытался обойти Бьорна, двигаясь вдоль стены пещеры и не сводя с меня глаз. Но Бьорн вытянул руку, и пылающий топор преградил путь твари.
― Если я никто, ― сказал он, ― то почему вас собралось так много, чтобы сразиться со мной? Я ― всего лишь один воин.
Если бы я не была занята борьбой с гнилой рукой, я бы указал ему на то, что он не один. Но первый драуг впивался когтями в мои сапоги, в то время как другой пытался ударить меня клинком, просунутым поверх моего щита.
― Мне кажется, что вы либо лжецы, либо, ― Бьорн сделал паузу, и я представила себе ухмылку на его лице, ― трусы.
Драуги зарычали на это оскорбление, несколько из них издали леденящие душу боевые кличи, но ни один не бросился в атаку.
Потому что они боялись.
Ни одно оружие этого мира не могло положить конец их ужасному существованию, но топор, горевший в руке Бьорна, не принадлежал миру смертных. Это был огонь бога, а значит, он мог превратить их в пепел. Если бы я была обречена на такую участь, я была бы только рада покончить с этим, но они вздрогнули, когда топор исчез из правой руки Бьорна, а затем материализовался в его левой, преградив путь еще одному драугу, пытавшемуся добраться до меня.
― Самый трусливый из всех ― ваш предводитель, ― продолжал Бьорн, в его голосе звучала насмешка. ― Он обрек вас на эту участь и до сих пор не явился. Где ваш ярл? Неужели он трясется где-то вдалеке, боясь встретить огонь богов, которые прокляли вас здесь?
Я не понимала, чего хотел добиться Бьорн, издеваясь над ними, кроме последнего удовлетворения перед смертью, ведь не было никакой надежды на то, что мы убьем всех. А учитывая, что после смерти мы, скорее всего, пополним их ряды, я не могла не думать о том, что провоцировать их ― чревато последствиями.
Мои размышления о недальновидности плана Бьорна улетучились в тот момент, когда воздух зашевелился, и стена щитов расступилась, явив огромное неповоротливое существо.
Такой же скелет, как и все остальные, он был облачен в полную кольчугу, которая гремела при движении, его череп скрывал шлем, а на поясе висело несколько видов оружия. Голосом, похожим на вой ветра, он потребовал:
― Кто ты такой, чтобы называть меня трусом, Бьорн Огнерукий?
― Значит, ты слышал обо мне. ― Бьорн покачался на пятках, явно забавляясь, хотя как он не описался от страха ― ума не приложу.
― Я слышал много историй за те часы, что прошли с тех пор, как ты ступил в мои владения, ― шипело существо. ― И рассказал много своих.
― Я слышал только то, что ты обычный вор, но, в любом случае, если тебе есть что рассказать, я с удовольствием послушаю.
Драуг-ярл разинул пасть и издал вопль гнева, который словно ножом резанул по барабанным перепонкам.
Бьорн не вздрогнул, лишь подождал, пока затихнет эхо.
― Это объясняет, почему никто не помнит твоего имени, ярл. У тебя нет боевой славы.
― Я завоюю великую славу и почет за твою смерть, Огнерукий, ― прошипела тварь. ― Песня, которую будут петь скальды поколение за поколением.
― Маловероятно, ведь никто об этом не узнает.
Я не понимала, как он мог вести себя так нагло, потому что у меня в груди все сжалось, а во рту пересохло.
― Об этом будут петь, ― повторил драуг, оскалив зубы в ухмылке.
Бьорн пожал плечами.
― Тогда, полагаю, мы должны сделать так, чтобы эта песня звучала достойно. Я вызываю тебя на
