class="p">Тогда я отпустила меч.
Оружие с грохотом ударилось о землю, а я сжала руку в кулак и замахнулась. Костяшки пальцев разбились, столкнувшись с черепом драуга, но он хоть и отшатнулся, но не отпустил меня.
Мои легкие разрывались от боли, зрение расплывалось, но я оскалила зубы и замахнулась снова. И еще раз. На костяшках пальцев появились раны, но боль была вторична по сравнению с потребностью в воздухе, слезы заливали мое лицо. Затем драуг вцепился в мое запястье, костлявые пальцы впились в сухожилия и плоть, и…
Над головой вспыхнуло пламя, и топор Бьорна рассек череп твари. В течение страшного мгновения его хватка на моем горле оставалась крепкой.
Затем он превратился в пепел.
Я втянула воздух, мир вокруг поплыл, но я успела поднять щит, защищая Бьорна слева, пока он рубил драугов, оставляя за собой взрывы пепла. Твари вопили от ярости и страха, один попытался бежать, но Бьорн метнул топор, и огненное лезвие превратило его в пыль. Бьорн развернулся, и топор снова появился в его руке, пока он искал другого противника.
Но мы снова остались одни в туннеле.
― Прости меня. ― Мой голос был хриплым и едва слышным, когда я нагнулась, чтобы поднять меч и убрать его в ножны. Моя разбитая рука едва справилась с этой задачей, боль пронзила запястье и предплечье. Но, несмотря на всю эту боль, больше всего я чувствовал стыд. ― Мое оружие прошло сквозь него и…
― Я видел, что ты сделала. ― Он обхватил меня за талию и притянул к себе, а свет нашей магии осветил глубокий порез на его брови, из которого по лицу текла кровь. На земле дальше по туннелю валялись обломки его щита. ― Никогда больше не подвергай себя опасности ради меня.
Мое бешено колотящееся сердце затрепетало от силы его голоса и тепла его руки, прижатой к моей спине. Адреналин, бурлящий в моих венах, теперь уже не из-за угрозы, нашел другую цель, и я наклонилась ближе. ― Почему? Потому что твой отец убьет тебя, если я хоть раз оступлюсь?
Пальцы Бьорна сжались, пронзив меня, как молния, до моего естества.
― Нет, ― ответил он. ― Потому что я этого не заслуживаю.
― Почему ты так говоришь? ― спросила я. ― Потому что, уверяю тебя, какие-то предсказания не делают мою жизнь важнее твоей.
― Многие скажут, что именно так и есть.
― Ну, я не из их числа. ― Я уставилась в его глаза, в которых отражался блеск его топора. Его учащенное дыхание обдавало мое лицо жаром, пальцы все еще крепко сжимали меня, а моя грудь, обтянутая кольчугой, касалась его груди. ― И прежде чем ты начнешь спорить, позволь напомнить, что мне плевать на то, что ты думаешь, если то, что ты думаешь, ― полное дерьмо.
Бьорн разразился смехом.
― Если боги решат, что ты не годишься для твоей нынешней роли, Рожденная в огне, тебе следует стать скальдом. Люди будут съезжаться со всей округи, чтобы услышать поэзию твоих слов. Стейнунн останется без работы.
Мои щеки покраснели.
― Поцелуй меня в задницу, Бьорн.
На его лице появилась ухмылка.
― Возможно, позже. Сомневаюсь, что это был последний раз, когда мы видели драуга, и, хотя встретить свой конец с губами, прижатыми к твоему заду, возможно, не самая худшая смерть, я не думаю, что это обеспечит мне место в Вальхалле.
Моя кожа пылала, но мне удалось вымолвить:
― Уверена, ты будешь не первым облизывателем задниц, попавшим в Вальхаллу.
― Теперь мы говорим об облизывании, да? ― Его плечи тряслись от смеха, и я проклинал себя за то, что мне никак не удавалось взять над ним верх. ― Какой грязный ум, Фрейя. Твоя мать знает, о чем ты думаешь?
Я не собиралась выигрывать этот раунд, но поклялась, что, как только мы выберемся из этих проклятых туннелей, его будет ждать расплата.
― Нам пора идти.
Бьорн выглядел так, словно хотел сказать что-то еще, но затем пожал плечами и начал подниматься по туннелю, и мне не осталось ничего иного, кроме как следовать за ним по пятам. Хотя крики и барабаны больше не оглушали нас, я знала, что шепот и слабый топот ног не были плодом моего воображения.
За нами наблюдали. И когда драуги нападут снова, мы будем готовы.
***
Мы не разговаривали, пока продолжали подниматься в гору, и для меня это в значительной степени было вызвано усталостью. Каждый шаг давался мне усилием воли, ноги были словно налиты свинцом, а щит, вновь пристегнутый к спине, с начала нашего восхождения стал весить втрое больше. Сжатое драугом горло болело, а костяшки пальцев пульсировали.
Но все это не шло ни в какое сравнение с гложущим чувством, что нас преследуют, что враг ждет подходящего момента, чтобы устроить засаду. Судя по напряжению, исходившему от Бьорна, он чувствовал то же самое, а значит, это не было просто моим воображением.
Поднимаясь по разваливающейся лестнице, Бьорн протянул руку, чтобы помочь мне. Левая сторона его лица была залита кровью, рана на брови все еще сочилась.
― Ты должен позволить мне перевязать этот порез, ― сказала я. ― Ты оставляешь за собой кровавый след.
― Я в порядке. — Наши руки переплелись, его ладони были достаточно большими, чтобы полностью обхватить мои, и он крепко держал меня, пока я не оказалась над обломками камней. ― И трусливые твари знают, что мы здесь, независимо от того, что я делаю или не делаю.
Воздух задрожал, и я бросила на Бьорна сердитый взгляд, когда он поднял меня над очередным разбитым участком.
― Возможно, провоцировать их ― не лучшее решение.
― Почему? ― Он двинулся по туннелю, все еще держа меня за руку. ― Вороватые ублюдки все равно планируют напасть. ― Громче он добавил: ― Почему бы не сделать это по-мужски, а не сидеть в засаде, трусливые уроды!
― Бьорн! ― зашипела я, горячий воздух обдал меня. ― Заткнись.
― Они готовят засаду, ― пробормотал он. ― Нам лучше самим выбрать место боя.
Хотя в этой мысли была своя логика, я также придерживалась мнения, что мы могли бы, по крайней мере, попытаться тихо подняться на вершину без еще одной драки.
В то время как Бьорн явно жаждал ее.
Заметив кучу сокровищ, он пнул ее ногой, разбросав по полу туннеля.
― Выходите и сражайтесь так, будто ваши яйца не
