И еще коридор.
И снова лестница.
– И долго мы так гулять будем? – осведомился Эдди, оглядываясь. Газовые рожки имелись, пусть и редкие, и светили тускло.
Старое место.
Очень старое.
А главное, что-то такое он уже встречал, и не так давно. Эдди провел пальцами по стене, убеждаясь, что не ошибся. Тот же камень, темный, в красноту. Выходит, что и тут подземелья?
Это же…
– Почти пришли. На самом деле ищущий должен сам отыскать путь. На то он и ищущий.
– Логично. А если заблудится на хрен?
– О, ну что вы! Тот, кто нам нужен, путь отыщет. Ему оставят подсказки. Каждый брат имеет право на одну, ложную или правдивую.
– Игра, стало быть?
– Вроде того. Учеба порой невыносимо скучна, вот и тянет попробовать чего-то этакого. – Первый толкнул очередную дверь. – Это многим нравится. Все рано или поздно просят о вступлении. А там… если большая часть братьев решает помочь, да и кандидат что-то соображает, он приходит именно туда, куда нужно.
– А если нет?
– Здесь хватает прелюбопытных мест. Это очень древние подземелья.
В которых легко потеряться так, что и маги не сыщут.
– Как-то, помнится, один весьма самоуверенный юноша, полагавший, что состояние его отца дает ему право чего-то требовать, проплутал три дня, – любезно сообщил Первый.
– Но вышел?
– Несомненно. Хотя, конечно, самоуверенности у него поубавилось. Да и вскоре он счел нужным прекратить обучение. Так сказать, по состоянию здоровья.
Это предупреждение? Несомненно. Вежливое весьма.
– Я к вам не стремился, – заметил Эдди, прикидывая, отыщет ли дорогу. По всему выходило, что да, не так уж далеко его завели. Если, конечно, дорогу не перекроют.
Алхимических шашек у него всего пара штук.
Хватит?
– Несомненно. – Первый открыл еще одну дверь. – Мы сами редко проявляем инициативу, но… случай уникальный. И братья пожелали воочию увидеть того, кто, быть может, в скором времени примерит корону.
– Типун тебе на язык, – не сдержался Эдди.
– Простите?
– Не приведите боги, говорю.
– Вы настолько нечестолюбивы? – весьма осторожно осведомился Первый.
– Да на хрен оно мне надо?
Зал.
И на сей раз освещен ярко. Настолько, что Эдди почти ослеп от этого света. Здесь жарко и душно. Горят факелы, закрепленные на стенах. Пылает огонь в высоких золоченых чашах. Оплывают от жара свечи на огромном тележном колесе. И в пламени их цепи, колесо удерживающие, кажутся красными, будто того и гляди металл потечет.
Сам зал не сказать чтобы велик.
Круглый. Форма правильная. Пол гладкий. На нем белым мрамором выложен круг, шагов десяти в поперечнике, а дальше – камень черный. И опять же выскобленный до зеркального блеска.
Стены…
Укрыты полотнищами. Словно стяги свисают. Или не словно? Так и есть, старые стяги… с драконами?
– Приветствуем взыскующего! – Стоило Эдди переступить порог, как люди поднялись со своих мест.
Черные балахоны.
Маски.
И… так и тянет перестрелять всех к чертовой матери.
Эдди застыл.
Интересно.
Страсть до чего интересно.
– Проходи. – Первый указал в круг. – И ничего не бойся. Тебе не причинят вреда.
Ну да, а Эдди настолько наивен, что вот просто взял и поверил.
Но, хмыкнув, демонстративно убрал револьвер. Что-то подсказывало, что не поможет. С одним магом Эдди справился бы. Но вот с дюжиной… Дюжина магов – это несколько чересчур.
Шаг.
И камень белый отзывается. Что-то в нем, в этом камне, не то… неправильно. И главное, нельзя сказать, что именно. Эдди опустился на корточки и коснулся. Теплый, словно и не камень вовсе.
– Эй, – окликнули его. – Чего ты…
Эдди разогнулся. Заложил руки за спину. Медленно повернулся, обведя взглядом всех собравшихся. Детишки… Такие большие, такие важные в собственных глазах. А все одно детишки, вряд ли понимающие, в какую игру ввязались.
– А чего он? – донеслось от стены такое вот, обиженное донельзя. – Не, ну в самом деле…
– Взыскующий! – возопил кто-то достаточно громко. И на край круга шагнул человек. Вновь балахон. Маска. Цилиндр. Опять представление, за которым следили многие.
– Взыскующий! – Тот же голос звучал строго. – Вам будут заданы вопросы. Отвечайте на них максимально честно. Ложь будет наказана.
Ну да…
Эдди снова опустился и оперся на камень обеими руками.
Нет, не камень. И близко не камень. Тогда… что?
– Имя! – Тот, который встал на черной части, старался говорить громко и уверенно, только все одно голос подвел, дрогнул.
– Чье? – уточнил Эдди.
– Ваше!
– Эдди. – Эдди гладил камень-не-камень, и тот отзывался, как если бы… Да, некогда, что бы это ни было, оно было живым.
– Полное имя!
– Обойдешься.
– Он издевается? – раздалось тихое, но не настолько тихое, чтобы не услышать.
– Чего ты хочешь от дикаря…
– Послушайте. – Эдди решил не вставать, наоборот, сел, скрестив ноги. – Детишки!
Молчание. И сопение.
– Я сюда не стремился. Вы меня позвали. Я пришел. Потратил время. И что взамен? Игра? На хрен она мне упала? Как и ваше общество, уж извините, нужное лишь вам.
– Что он себе…
– Наказание! – возопил тот, кто стоял по другую сторону черты. И руки воздел к потолку. А белый камень вспыхнул, но… ничего не произошло, разве что острее стала ощущаться его суть.
– И? – Эдди выждал несколько секунд, чувствуя скрестившиеся на нем взгляды. – Дальше-то что?
Тот, который стоял напротив, растерянно оглянулся.
И рядом появилась еще одна фигура.
– Вы… что чувствуете? – осведомился Первый. Его Эдди по голосу узнал.
– Ничего, – честно ответил он. Подумал и признался: – Пятка чешется. Это в счет?
– Точно издевается!
– Кстати, слух у меня отличный. Я и пуму слышу. Вы когда-нибудь слышали, как пума ступает?
– Не доводилось, признаться…
– Очень тихо, – произнес Эдди доверительно. – Так что, может, если эта хрень все, чего вы хотели, то давайте заканчивать. Или хоть пожрать дайте.
– Вы сейчас можете…
– Жрать я могу всегда, – заверил Эдди. И добавил: – Жизнь, скажем так, быстро учит, что на сытый желудок оно как-то всегда легче.
– Дикарь…
Он хмыкнул и по животу хлопнул.
– Что ж, в таком случае, думаю, никто не станет возражать, если мы продолжим беседу в другом месте! – Первый отступил. – Прошу вас. И… господа, в самом деле получилось неловко. Мы пригласили уважаемого… Эдди…
Он все же запнулся, потому как «уважаемый Эдди» звучало явно хуже, чем «уважаемый Эдвард», но как уж вышло.
– И было бы крайне невежливо не компенсировать причиненные неудобства завтраком. Вы что предпочитаете?
Эдди поглядел в стекла очков и честно ответил:
– На завтрак я предпочитаю еду.
Глава 29,где занятия продолжаются, а у молодой леди появляется поклонникТипчика, который ошивался подле университета, бодро помахивая букетом, первой заметила матушка.
– Никак поклонник, Милли, – сказала она с насмешкой, которая от профессора не скрылась. Тот нахмурился, повернулся и, смерив несчастного взглядом, отчего поник и типчик, и букет, заявил:
– Вам, Грегор, сейчас не о цветах надо думать, а о пересдаче.
– Я о ней думаю, профессор! – заверил типчик, вперившись в меня взглядом. Даже глаза выпучил.
– Это он чего? – шепотом поинтересовалась я.
– Страсть изображает, – уверенно ответила ведьма. – Неземную.
– А-а! С земной бы его так не пучило.
Профессор посмотрел на меня.
На типчика.
И хмыкнул.
– Что ж, – произнес он. – В таком случае не смею вас задерживать. Кстати, до чего знакомые цветы… помнится, профессор Кингсли жаловался, что кто-то повадился вредить университетским клумбам.
– Не я! – Грегор поспешно сунул букет за спину. Потом спохватился. – Я… я слышал о неприятном инциденте…
Только слышал? Или и поучаствовать успел?
