Последнее дни мне все время казалось, что я чего-то не успеваю, что-то забыла, не доделала — и сны мне снились соответствующие. Я подскакивала и бежала в кабинет перепроверять список дел — не забыла ли чего? Перечитывала правки после консультаций, свои отчеты и отчеты недавно появившегося у меня помощника, пытаясь понять — где же у меня так чешется, что я даже поспать спокойно не могу?
За окном небо из чернильно-синего уходило в голубь, а в прорехе между соседними домами был виден бледно-желтый горизонт. Из приоткрытого окна проскальзывала освежающая утренняя прохлада.
Я засунула руку под подушку, доставая оттуда тяжелый стальной наруч на запястье. Раньше он был длиннее — на весь локоть, а теперь был похож на обычный широкий браслет. И все же когда-то это было частью настоящего доспеха. Два наруча со старых доспехов моего прапрадеда, от которого и пошел наш род — ему дали титул за рыцарские подвиги. Я их забрала себе, когда сбегала из дома. Ну просто потому, что эти доспехи передавались из поколения в поколение по старшинству, но обычно — старшему сыну. А в этом поколении сыновей не было. Только я и еще три девицы.
Когда я, горевшая желанием их примерить, в детстве уточнила у отца, отдаст ли он мне доспехи по наследству, когда я стану взрослой или когда выйду замуж, он с удивлением хлопнул глазами и сказал, что вообще мне их не отдаст, так как я не старший сын. Но сына у него так и не появилось, а я хотя бы старшая, так что уж пару наручей забрать себе имела право!
Из одного из них я и решила сделать подарок Вилю. В конце концов он ведь боевой факультет заканчивал, значит, вроде как, воин. Я отнесла наруч ювелиру и по моей просьбе он его обрезал слегка и выбил тонкий и изящный узор из нарциссов. Получилось красиво. Я бы даже не жалела, если бы успела отдать.
Я поднялась, скрипя и хрустя суставами, и укуталась в шаль.
— Вот тебе уже и не восемнадцать…
Дверь чуть скрипнула, и я тихонько прокралась к кухне, предварительно проверив, никого ли сегодня, как меня, не мучает бессонница. За столом сидела Лори и внимательно смотрела в чашку с уже, кажется, остывшим чаем.
— Доброе утро, — Лори вздрогнула от звука моего голоса и вскинула на меня глаза.
— Доброе…
— Будешь кофе? — улыбнулась я.
Лори кивнула, и я полезла в шкаф за коробочкой с молотыми зернами, доставая попутно и всякие приправки. Сама я обычно насыпала в кофейник побольше, чтобы точно проснуться, и ждала, пока не закипит. Что-то такое в моем понимании и было — кофе. Миссис Принс же за недолгое время своей работы, кажется, успела приучить и приручить меня и мои вкусовые рецепторы. Так что я достала сушеную гвоздику, корицу, тертую сушеную клюкву… и почесала затылок. Как же там правильно все это смешивать, чтобы получилось вкусно?..
У миссис Принс сегодня был выходной.
— Ну, наверное если все сразу в кофейник кинуть, то лучше пропитается? — я повернулась с вопросом к Лори.
Она вздохнула и насмешливо вскинула брови.
— Хуже станет вряд ли, так что кидай все, к чему душа лежит, — посоветовала она, — Сначала в заварник, потом и в чашку тоже можно… чтоб уж точно!
Я кивнула.
— И правда, чего мелочиться?
Я решила заодно достать печенье. И нарезать фруктов! Ну и сыра достала, чтоб не было совсем пусто, и холодное мясо где-то было…
— Не рановато для завтрака?
Я мотнула головой. Раз желудок проснулся, значит — время.
— Чего не спишь, кстати? Что-то я тебя часто тут вижу, когда еще бы в постельке валяться… — начала я будничным тоном.
Она помолчала с мгновение, и все же решилась.
— Слушай, Фив… Ты же нас вряд ли еще дольше пары недель вынесешь?
— Да уж не знаю! — усмехнулась я, — Изначально планировалось, что не вытерплю даже прошлую. Но вы все еще здесь. думаю, на недельку меня еще хватит, но вряд ли дольше. Не по кошельку мне пока содержать девушек!
— Да-а-а, — задумчиво потянула она, — В общем. Я знаю, что некрасиво о таком просить. Я правда понимаю…
Я повернулась в ее сторону. Ее брови упрямо сошлись на переносице, щеки стыдливо алели, и вся она была натянута, как тетива перед выстрелом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— …но можно я еще какое-то время поживу у тебя? Я… я хочу найти работу! — она просяще посмотрела мне в глаза, — Я обещаю, что найду работу и сразу съеду, только на первое время, просто… — она зачастила, сбиваясь с мысли.
Я подошла, сунула ей дольку яблока в руку и потрепала по голове.
— Все в порядке, можешь пожить у меня. Ты тихая и спокойная большую часть времени, как-нибудь переживу.
Слова дались легко. Как ни странно, против общества Лори я действительно ничего не имела. Представляя совместную жизнь с ней, в голове всплывали картинки чего-то размеренного и и спокойного. Без компании взбалмошных сестер, сама по себе, Лори была довольно рассудительной, хоть и вспыльчивой, не слишком любопытной, и вообще не особо активной по жизни. У меня бы за нее голова особо не болела. А работу я ей и сама подыскать могу.
Лори обняла меня за бедра и уткнулась мне лицом в живот, вся будто расслабившись, будто скинув с себя тяжелую ношу. Совсем как в детстве.
— Спасибо, — тихонько шепнула она, пряча улыбку, — Спасибо, правда! Я не буду тебе мешать, я уже искала вакансии в газетах, я скоро найду работу, любую, лишь бы…
— Не любую, — покачала головой я, — Не торопись, обсудим все спокойно.
Когда я уже разлила кофе и выложила еду на стол — не так красиво, как миссис Принс, но вполне аппетитно! — Лори все-таки рассказала мне, как бы между делом и старательно делая вид, что ее это ничуть не волнует, что отец перед отъездом довольно толсто ей намекнул, что дома ее не очень ждут. И хорошо бы слезть уже с родительской шеи. Вариантов много: залезть на мою, выйти за первого встречного конюха, монастырь в соседнем графстве, говорят, хороший…
Я усмехнулась. Легко сказать — слезь с шеи. Для большинства благородных девушек это почти невозможно. Получая домашнее воспитание, в котором едва ли наскребется хоть что-то, что может помочь в свободном плавании, в подарок девушки получают целые сундуки того, что очень сильно мешает найти свой источник дохода. Нужно быть крайне наглой или в крайне затруднительном положении, чтобы переступить через свое воспитание.
Даже у меня в голове до сих пор сидят матушкины причитания о том, что среди работающих женщин приличных нет. Что хорошие женщины все замужем и дома сидят, а работают только всякие профурсетки. И когда я начинала работать, я, конечно, получала удовольствие от того, что матушка так и не смогла слепить из меня не-профурсетку, но в том-то и дело, что переставая считать себя «приличной девушкой», я мыслила ее категориями. Теми, к которым меня приучили.
И Лори будет не проще. Но в ней толика наглости наскребется, а положение вполне себе затруднительное, так что она справится.
Для себя же я отметила, что о том, что ее фактически выставили из дома, она мне рассказала после того, как я согласилась ее приютить, а не до.
Мы проговорили все утро, и этот разговор довольно серьезно меня успокоил. Во-первых, Лори, ощутив поддержку в моем лице, воспряла духом. И неудивительно — всем нам спокойнее, когда есть кто-то рядом. Я вот ни за что в здравом уме и твердой памяти не напишу герцогу, Орхану или Леоне с просьбой решить мои проблемы, но от того, что я могу это сделать в любой момент, могу расчитывать на поддержку тех, у кого положение в обществе выше моего и возможностей больше, чем у меня — даже дышать легче.
И Лори сейчас тоже дышалось легче.
И все же ее энтузиазм перед новой жизнью не был чрезмерным, она не возлагала по-детски на меня или мою помощь все надежды на счастье. Просто радовалась, что все будет чуть проще, чем она рассчитывала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Во-вторых, ее отношение ко мне изменилось. И, как бы мне не хотелось думать, что мое настроение никак не зависит от сестер, это все же правдой не было. Ощутив ее благодарность и расположение, я почувствовала себя лучше. Правильнее.
