Ну и мне просто по-человечески было приятно, что хоть кто-то оценил то, что я делаю. Доброе слово и кошке приятно.
Когда солнце уже окончательно встало, на свет божий выползли и Эни с Мари. После бала, да с полной уверенностью, что он был не последним, девочки были в хорошем настроении. Мари почти не ныла и не язвила, Эни разговаривала со мной не сквозь зубы… Можно сказать, благодать!
Свожу их еще на пару приемов и с окончательно чистой совестью отправлю домой. Успеют они или нет удачно поохотится, это уже не моя ответственность — я все возможности предоставила.
— А твой милый граф к нам в гости не придет больше? — спросила Мари.
— Он не в столице сейчас, — честно ответила я.
— Жа-а-аль, — потянула Мари.
Она не выглядела слишком уж заинтересованной, но вдруг дернулась, закатила устало глаза и продолжила.
— А когда вернется, не знаешь?
— Не знаю.
Я нахмурилась, разглядывая сестер. Лори как всегда, когда не хотела в чем-то учавствовать, смотрела в окно и делала вид, что ее здесь нет; Мари скучающе ковыряла в тарелке, а Эни… Эни тоже делала вид, что ее здесь нет. И предмет разговора ей не интересен. Но — боги! — эта девочка отвратительно держала позу!
— А почему не знаешь? — продолжала Мари, — Он же твой любовник! Ну хоть примерно, когда вернется? Он же еще зайдет к нам в гости?.. — вдруг она будто проснулась и заблестела глазами, — О! А может он может сводить нас погулять по городу? И… наверное, и брата пригласить может, да? А то одному, да с четырьмя дамами — сложновато… А вдвоем — в самый раз! Мистер Айзех же твой друг, может…
— Вы еще не нагулялись по городу? — холодно спросила я, — Ну отлично, сегодня погуляете. Миссис Принс обещала прислать вместо себя дочь, с ней и погуляете. А мистер Айзех — занятой человек.
Мари тут же подскочила.
— Я не хочу больше смотреть архитектуру! Ну хотя бы не с женщинами семьи Принс!
— Очень тебе сочувствую, но больше никто не выражал желания тебя выгуливать.
— Все в порядке, мы вполне может прогуляться с мисс Принс, — неожиданно согласилась Эни, — Если Фиви так неприятно делиться своим любовником даже в разговоре, это, конечно, ее право. Видимо, это ревность от неуверенности, но нам ли судить?
Я так привыкла к ее наглости, что уже даже не удивилась. Но все хорошее настроение испарилось, как не было. Всем-то Виль покоя не дает! Уехал — и слава богу! Одни проблемы от него.
Вот чего он с Эни миловался?! Теперь наверняка черти знает что себе надумала эта воображала мелкая… Лучше бы чем полезным занялась, так нет же — думает о чужом мужчине!.. В смысле, о неподходящем — о неподходящем! — мужчине. Хотя может и о чужом — кто его знает? Может у него есть какая-нибудь дама сердца.
Меня это больше не касается.
— Сегодня вечером я не вернусь, — предупредила я.
— А я так и знала! — вскинула торжествующий взгляд Эни, — Ты врешь, что он уехал!..
— Эни, да сколько можно! — зашипела Лори, — В конце концов, твое какое дело? Его Сиятельство не имеет к тебе никакого отношения и…
Я поражено покачала головой. Ну какая же она наглая дура. Хорошо хоть красивая, а то я бы даже не рассчитывала на светлое будущее для нее.
— …я злюсь не из-за него! С чего ты взяла?! Просто она нам врет!
— И что, если так? — не поняла Мари и снисходительно улыбнулась, — Я тебе тоже часто вру!
— Это не повод для гордости! — взвизгнула Эни.
— Не повод для гордости то, что ты всему веришь, — усмехнулась Лори, — Ты ее сколько лет знаешь? Могла бы уже и научиться отличать, когда Мари…
— Я просто не ищу в людях подвоха, — скривилась она в ответ, — Не все люди могут привыкнуть к тому, что все вокруг не благородны в своих мотивах…
Они продолжали препираться между собой даже когда я незаметно прикрыла дверь столовой с другой стороны.
Если повезет, может я смогу уйти на работу незамеченной?..
День прошел довольно спокойно. Я готовила собранные по вопросу магически одаренных девушек материалы для отчета, попила чай с профессором, написала пару запросов и дала поручения своему помощнику, Стингу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Парень был моим ровесником, но как и большинство моих ровесников-мужчин ощущался младше. Он был явно недоволен тем, что находится в подчинении какой-то «девчонки», и не стеснялся прямо об этом говорить.
Меня это не расстраивало, даже наоборот!
Во-первых, работу он все-таки выполнял хорошо, даже отлично. По нему было видно, что выполнять свою работу плохо, не зависимо от обстоятельств, ниже его достоинства. А препираться с ним мне было только в удовольствие! Просто потому что не дорос он еще, чтобы знать, что может меня задеть. Зато я видела его насквозь. И не упускала возможности поднять себе настроение его недовольным лицом.
А так как настроение от недосыпа и… от недосыпа! У меня было не ахти какое, бедняжку Стинга можно было только пожалеть.
Я еще неделю назад отпросилась сегодня с работы пораньше, и, как только стрелки приблизились к пяти, подскочила с места, будто ужаленная.
Сегодня в столицу возвращался граф Орхан Фройнтлих.
— Мой цветочек! — друг распахнул широко руки, и я не заставила себя ждать.
В любой другой день я бы вряд ли стала обниматься на людях, а может не стала бы обниматься вообще, но, как оказалось, по Орхану я соскучилась неожиданно сильно.
— Ого, — удивился он, весело скинув брови, но тут же притискивая меня к груди, — Я смотрю, кто-то соскучился?
С граф Фройтлихом мы подружились на службе у герцога. Сошлись, правда, не сразу.
У графа была настоящая чуйка на людей. Он интуитивно, по самым мелким мелочам мог составить представление о натуре человека. По тем мелочам, которые чаще всего выпадают из нашего внимания. Например, по тому, как женщина одергивает складки, он мог заметить, что она нервничает, а дальше обращал внимание на взгляд, позу, тон голоса и слова, чтобы понять — почему. И не останавливался на этом, шел дальше — по каким причинам она нервничает именно из-за этого? Почему предмет ее переживаний является для нее значимым? Он мог заметить, что мужчина жесток, по тому, как он подает руку женщине; что человек слаб по тому, как он делает вид, что не замечает того, с чем не может справится…
Конечно, Орхан не был медиумом каким-нибудь, и отнюдь не был избавлен от ошибок, как и любой нормальный человек. Просто он был поразительно внимателен и очень любопытен.
И я, строящая из себя поперву то ли робкую овечку, то ли гордую неприступность, конечно, привлекла его внимание. Он сам ко мне вечно лез, пытаясь вывести на искренность, и в конце концов, раздражаясь все больше от его назойливости, я все больше выходила из образа. В какой-то момент он оказался единственным человеком, с которым я могла быть самой собой.
Орхан мог насмешничать, но редко осуждал чьи-то недостатки. Поэтому с ним было так легко общаться.
Сейчас, пожалуй, было достаточно людей, с которыми я могла быть если не сама собой, то близко к этому. Но Орхан всегда будет особенным.
— Есть немного, — горло почему-то сжалось, и говорить было тяжело, — Я у тебя сегодня останусь, — поделилась я.
— Вообще-то, я думал мы обмоем наконец твое новоселье… у тебя, — он подал мне руку, помогая сесть в пролетку.
— Я тоже так думала, — я не удержалась и слегка скривилась, — Но мне некуда деть сестер.
Орхан тряхнул рыжей головой и мягко мне улыбнулся.
— Сестер?
— Родители их прислали ко мне, представляешь? — я откинулась на спинку и назвала кучеру адрес друга, не сомневаясь, что могу у него остаться.
— Ах, милая! — он покачал головой, — Это действительно шокирует…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я покивала, а потом взвизгнула, когда тыкнул пальцем мне между ребрами.
— Ты что творишь?!
— Это действительно шокирует! — повторил он, продолжая мягко улыбаться, — Что ты никогда не говорила мне, что у тебя есть сестры! Фив, я думал, я самое прекрасное, что случилось в твоей жизни. Могла бы и рассказать! — он покачал головой с шутливым осуждением, — И сколько их у тебя?
