Соня выслушала нравоучения подруги со скептической улыбкой, кивнула, как бы принимая алаверды, переход тоста, и ответила:
— Старой — согласна, девой — никогда.
Они налили еще по бокалу пива, разговор постепенно перешел в иное русло. Про план и усадьбу они вспомнили, лишь когда пришло время ложиться спать. Прежде чем разобрать диван для Сони, Рита стала убирать бумаги на место. Взгляд ее снова скользнул по прозрачному листку с планом.
— Слушай, а тебе не кажется, что здесь что-то не так? — спросила Рита.
— Не знаю, — с недоумением протянула Соня, — обыкновенная усадьба. А что? Тебе что-то не нравится?
— Не знаю, я подумаю. Слушай, а ты можешь снять мне копию?
— Нет. Это строго воспрещено. Документы я могу выдавать… — начала Соня.
— Все, все поняла, зануда, — замахала руками Рита.
— Неправда, — Соня еле слышно, но все же оставила за собой последнее слово в разговоре.
* * *
Проснулись они от настойчивого звонка в дверь. Маргарита прошлепала босыми ногами по полу, спеша открыть входную дверь, ворча на ходу:
— Ну, ешкин кот, надежурился, притопал.
Это действительно был Сергей, он ввалился в квартиру, шумный, как всегда, от него пахло табаком, у него были красные от бессонной ночи глаза и озорная, добрая улыбка.
— Девчонки, жрать хочу, не покормите — буду хулиганить, — прокричал он, удаляясь в ванную.
Соня услышала, как зашумела вода, мимо нее опять прошлепала Рита, она продолжала ворчать, а Соня уже поднялась, натянула халат и пошла на кухню.
Она прекрасно знала, что и где лежит в этой квартире. Быстро поставила на плиту воду для пельменей, включила чайник. Нарезала булку, сделала бутерброды. В кухню вошла Рита.
— Ты уже шуршишь? Заботливая ты моя, тебе бы быть Сережкиной женой, а не мне.
— Еще чего не хватало, я бы его и пяти минут не выдержала наедине, его только ты и можешь терпеть, — сказала Соня и хотела добавить, что любит заниматься домашним хозяйством именно потому, что редко им занимается, но не успела.
В кухню вошел Сергей. Он обеими руками обхватил женщин за талию, притянул к себе сразу обеих и пропел:
— «Если б я был султан, я б имел двух жен и двойной красотой был бы окружен…»
— А морда не треснет? — увертываясь из-под руки Сергея, сказала Соня. — Ты и с одной справиться не можешь, куда тебе две.
— Софья, не дерзи, — в шутку погрозил пальцем Сергей, продолжая обнимать Риту, прижимая ее к себе обеими руками.
— Садись есть, коп несчастный, — ласково проговорила Рита, оставаясь в объятиях мужа, будто спрятавшись в них.
Он развернул Риту к себе лицом, улыбнулся, поцеловал ее в нос и сказал:
— Спасибо, любимая, что не обозвала ментом поганым.
— Это моя реплика, — сказала Соня, усаживаясь за стол, куда уже уселись Рита с Сергеем, — кушай, пожалуйста, мент поганый.
— Вы что сегодня, роли распределили — злой следователь, добрый следователь? — спросил Сергей, принимаясь за пельмени.
— Какая тебе разница, — ответила Рита, — лучше скажи, ты насовсем?
— Ага, как же, Софья мудрая подсуропила, всю ночь возились с этим московским гостем, он там шишка какая-то, поручено расследовать все по горячим следам. Сейчас перекушу и в больницу отправлюсь. Говорят, он в себя пришел, допросить надо.
— Я с тобой, — в один голос крикнули обе подруги.
— Ни фига подобного, я и один прекрасно справлюсь.
— Сереженька, милый, — еще ласковей заговорила Рита, — ну нам очень нужно.
— Зачем? — не сдавался Сергей, продолжая с аппетитом поглощать пельмени.
— Мне нужно ему документы передать, которые я ему вчера носила, — проговорила Соня.
— А еще нам надо повидать Лерку, — добавила Рита.
— Лерку?! Она что, здесь? — удивился Сергей.
— Здесь, здесь, — наперебой затараторили подруги.
— И давно?
— Нет, не знаю, — снова вместе ответили Соня и Рита.
— Ну лады, поехали, — сдался Сергей. — Стоп, а Никита? — Сергей прервал их ликование.
— Побудет дома один, — решительно заявила Рита, — не впервой, большой уже, да и спит он еще, не будить же его.
— Ну смотрите у меня, — снова в шутку пригрозил пальцем Сергей. — Так, на сборы вам пять минут, пока я курю на улице, через пять минут уезжаю.
Так быстро Соня еще никогда не одевалась. Через пять минут обе женщины, шутливо подталкивая друг друга, спускались вниз по лестнице. Сергей сидел за рулем милицейской «шестерки». Как только они появились у машины, он откинул окурок и внушительно проговорил:
— Уложились, надо же, ну, раз пошла такая пьянка, садитесь, дамы.
Долго уговаривать их не пришлось.
В больницу они приехали через пятнадцать минут. Им пришлось оставить автомобиль перед въездом на больничную территорию. В тени деревьев стоял маленький домик с одним окном. Это и была каморка, в которой теперь проживала Валерия Дианова, врач в прошлом, санитарка в настоящем.
Соня толкнула дверь, но она оказалась заперта. Рита постучала, но ответа не последовало.
— Наверное, еще не пришла, пошли в отделение, — предложила Соня.
И вся компания двинулась в сторону больничного корпуса. В отделении им пришлось долго объяснять сначала дежурной медсестре, потом дежурному врачу, с какой целью они прибыли. Наконец им выдали белые халаты и разрешили пройти в палату, предупредив, что пациент хотя и в сознании, но еще очень слаб.
Долго искать палату не пришлось, она находилась практически рядом с постом медсестры. Сергей вошел в палату первым, подошел к кровати, за ним порог робко переступили Соня с Ритой.
В палате была всего одна кровать, на которой и лежал Эдуард Семенович Морозов. Он был очень бледен, глаза закрыты, голова безвольно запрокинута назад. Он был прикрыт одеялом до самого подбородка.
Сергей поздоровался. Ответа не последовало. Сергей подошел поближе, снова обратился к больному, и вновь безрезультатно.
— Он, по-моему, мертвый, — проговорил Сергей, заглядывая в лицо Эдуарду Семеновичу.
Соня и Рита подошли ближе к кровати. Соня стала обходить ее, чтобы поглядеть на Морозова с другой стороны, но остановилась после первого же шага и замерла на месте, проговорив:
— Врача, скорей врача.
За врачом побежал Сергей. Соню увела из палаты Рита. Если первый раз, когда она нашла Морозова в гостинице, ей стало не по себе, то сейчас она была почти в бессознательном состоянии. Рита поняла, отчего подруге стало плохо. На полу около кровати Морозова расплылась лужа крови. К подключичной артерии была подключена система переливания крови. Вторая иголка оказалась воткнута в пластиковый пакет с отрезанным дном, из которого на пол и вытекла целая лужа крови.
В палату уже прибежали люди в белых халатах, они суетились вокруг бездыханного тела Эдуарда Семеновича, пытаясь вернуть его к жизни. Через несколько минут к Соне, Рите и Сергею, стоявшим в коридоре, подошел немолодой врач. Обратившись к Сергею, он сказал:
— Умер. Он умер.
— Вы можете установить причину смерти? — спросил Сергей.
— Да, даже без вскрытия, — кивнул доктор, — он скончался от потери крови, это странно. Капельницу с глюкозой ему ставила процедурная сестра Светлана Николаевна, она очень опытный работник, не могла перепутать. Я не знаю, случайность ли это или преступление, пусть разбираются те, кому следует. Однозначно могу сказать только одно: капельница была поставлена наоборот и сработала как насос, почему-то прохудился мешок… Он и так был слаб, а потеряв почти литр крови, сердце не выдержало. Вот, но это все предварительно.
Мимо них прошли медсестры, одна из них рыдала, видимо, это и была Светлана Николаевна. Сергей ушел вместе с врачом.
— Пошли-ка отсюда, — сказала Рита, — а то сейчас куча ментов привалит. Начнутся допросы, дознания, свидетели, показания.
— Да, пошли к Лерке, может, она вернулась, — согласилась Соня.
Они покинули больничный корпус. По дороге к дому Леры обе подруги молчали. Разговор не клеился. Выбивало из колеи странное чувство беды, неприятный осадок опоздания. Приди они на пятнадцать минут пораньше, и застали бы Морозова в живых.
Дверь им открыла Лера. Она стояла на пороге, радушно улыбаясь. Соня невольно залюбовалась подругой. Валерия всегда была очень красивой. Высокая, стройная, с тонкими чертами лица и огромными карими глазами. Длинные светлые волосы были распущены по плечам. Соню удивил внешний вид Леры. Когда они виделись в последний раз, Лера прочно сидела на игле, тогда она производила впечатление неизлечимо больного человека, исхудавшая, почерневшая, с провалившимися глазами, неопрятная и неухоженная. Казалось, что этот человек потерян навеки. И о чудо, перед ней стояла прежняя — веселая, здоровая и красивая — Лерка.
Они обнялись, прошли в крохотную комнатку, где стояла больничная койка, пластиковый стол на железных ножках и больничный стул. На стене висело платье на плечиках, из-под кровати виднелась большая дорожная сумка. На Лере были джинсы и просторная белая рубашка. Она пригласила подруг садиться, включила допотопный электрический чайник и, присев на единственный стул, сказала:
