Солнце стоит высоко, и вода уже плещется у самых камней, но, к счастью, остров Смеющихся Медведей прямо перед нами.
Посередине — могучая голубая гора, над которой поднимается дымок. Наверху ее склоны совершенно голые, а подножье покрыто густой растительностью.
Пляж, белый как молоко, встречает нас. Мы в изнеможении падаем на песок.
— Едва успели, — замечает Хитрющий Лисенок. — Еще немного, и тропу совсем зальет.
Только теперь я обнаруживаю, что на Блохастой Морде нет никаких вьюков и побрякушек.
— Почему ты ничего не привез с собой? Как же твое Купи-Продай? — спрашиваю я.
— За этим я и пришел, только все, что мне нужно, умещается в этой сумке. Меха я продал управляющему.
— А он что тебе дал?
— Кремневые ножи, наконечники, крючки из рога…
— И ты привез все это Смеющимся Медведям?
— Конечно.
— А что они дадут тебе взамен?
— Вещицы совсем маленькие и очень дорогие. Не бойся, я внакладе не останусь — ведь если меня называют Хитрющим Лисенком, на это есть причина, ведь так? Несметно богатым вернусь я из дальних странствий, и тогда мать моей любимой скажет: «Ну что же, Лисик, возьми, пожалуй, в жены мою дочь Душистый Цветочек…» Но теперь пора идти — если поторопиться, к вечеру доберемся до деревни Смеющихся Медведей. Сейчас полнолуние, и у них наверняка праздник.
— Пвямо как у нас! — удивляется Беззубый Лось.
А наш шаман заливается слезами.
— Ну что там еще? — сердится папа Большая Рука.
— Ни… ничего… — всхлипывает Полная Луна. — Просто я думал о нашем Тотеме, как ему одиноко, там, на берегу…
Папа показывает кулак, и шаман тут же перестает хныкать.
— Не переживай, Великий Колдун, — утешает его Лисик. — Ты не пожалеешь об этом путешествии.
Весь день мы шли сквозь густую чащу леса. Подлесок такой же, как на материке: можжевельник, дрок, ежевика, розмарин, земляничные деревья, шиповник. Тетушка Бурундучиха и Березка то и дело нагибаются; мама Тигра им даже выговаривает за это: травницы задерживают все племя. Умник наносит записи на дубинку. Уголек изрисовал десять каменных плит и теперь, взвалив на плечи все свои шедевры, еле бредет, пошатываясь…
Могучие деревья издают сильный аромат. Жарко, слишком жарко для нас, бедных ледниковых людей!
Мы мало-помалу снимаем с себя и те немногие одежды, которые еще остались. Потом, к счастью, солнце скрывается за горой, и становится свежее.
Вдруг дедушка Пузан испускает вопль:
— Рыба! Кто-то жарит рыбу!
Он не ошибся.
Своим изощренным нюхом он первым уловил пленительный запах, донесенный до нас ветерком.
— Вот мы и пришли! — радостно объявляет Лисик. — Остановимся ненадолго за этим холмом.
— Зачем? — негодует дедушка Пузан. — Если мы будем медлить, они там слопают все, а у меня после такой прогулочки все кишки ссохлись!
— Сначала подсмотрим незаметно, что там у них творится, — уговаривает Лисенок. — Они все очень робкие, хотелось бы обойтись без переполоха. Надо бы почиститься, навести красоту… — Потом глядит на нас в замешательстве и прибавляет: — Ну, во всяком случае попытаться. Я вот, к примеру, и без того красивый, но и то приведу себя в порядок. Хороший Купи-Продай должен иметь представительный вид.
Мы останавливаемся на вершине холма, в зарослях кустарника, и вглядываемся в деревню, которая расположена внизу, на берегах бурного потока.
— Вас ждет сюрприз, — сообщает Лисенок таинственным шепотом.
ПЛЕМЯ-БЛИЗНЕЦ
— Ой!!!
— Невероятно!
— Глядите — это наш Тотем-Луна!
— Но… как он сюда попал?
— Это не наш Тотем, — уточняет Полная Луна. — У нашего посередине черная полоса.
— Правда…
— Но он почти такой же.
— Эй! А вот и Тотем-Солнце!
— Ветхий, как и у нас, — замечает дедушка Пузан. — Вот-вот рассыплется…
— Это не наш, — бурчит колдун. — У нашего наверху отверстие.
— А хижины!
— Точно такие, как у нас в стойбище.
— Глянь-ка вон туда.
— Куда?
— На каменистый обрыв, что выходит к потоку. Видишь там тропку?
— Ну да…
— Под ней — расщелина.
— Похожа на вход в наши пещеры…
— Ради всех замерзших ледников!
— Скажите мне, что я сплю.
— Там, за Тотемом, полно народу…
— Они танцуют вокруг костра.
— Подойдем поближе, — предлагает папа Большая Рука. — Так мы сможем получше все рассмотреть.
— Да, но не станем раньше времени показываться. Обойдем вон тот холм, — советует дяденька Бобер.
Река пробила в скалах глубокое ущелье. Мы спускаемся по узкой тропинке, потом, шагах в ста от деревни, прячемся в зарослях кустарника.
Отсюда хорошо видно все, что творится вокруг костра, можно даже различить физиономии.
Вдруг дедушка Пузан вскакивает.
Посередине поляны стоит черный камень, длинный и плоский, с множеством углублений. Какой-то здоровяк, могучий, как медведь, с огромным пузом, подходит туда с половинкой яичной скорлупы, набирает в нее красноватую жидкость, налитую в одно из углублений, и выпивает все до капли. Толстяк заливается смехом, остальные хохочут еще громче.
— Р-ради всех проклятых ледников этого проклятого Ледникового периода… — бормочет дедушка Пузан. — Но… эт-т-т… это же я!!!
— Еще один дедушка Пузан! — произносит тетушка Бурундучиха вне себя от ужаса. — Может ли такое быть! Вынесет ли земля второе такое чудище!
Но она не успевает договорить. Из хижины выходит тетка, как две капли воды похожая на нее. У нее тоже в руке яичная скорлупа. Она тоже пьет красноватую жидкость и начинает хохотать. Потом берет под ручку двойника дедушки Пузана и принимается плясать с ним вокруг костра.
— Еще одна тетушка Бурундучиха?! — рычит наш учитель. — Можно ли вынести такое! Да к тому же и пляшет со мной? Нет, этого не может быть, я не верю своим глазам!
Уголек уже наскоро зарисовывает деревню.
Мы подходим еще ближе — пламя костра освещает лица танцующих.
Вдруг двойник дедушки Пузана спотыкается и падает прямо в кучку старейшин, которые расселись вокруг Тотема-Луны.
Катастрофа!
Больше всех пострадал хилый, высохший старикашка, во всем похожий на Беззубого Лося.
Почтенный старец прекращает смеяться и впадает в ярость:
— Ты ф ума фофел? Убить меня фочешь?
— Невероятно! — изумляется Умник. — Они не только похожи на нас, но и говорят так же.
— Это племя — ваш близнец, — объясняет Хитрющий Лисенок. — Вы происходите от общего предка, вот и язык у вас одинаковый.
— Все верно, — бормочет папа Большая Рука, — но чтоб такие… такие одинаковые? Этого я не ожидал.
— Ну… не совсем одинаковые, — уточняет Хитрющий Лисенок. — Если хорошенько присмотреться, можно заметить разницу.
— Мать-Луна! — восклицает Умник, хлопая себя рукой по лбу. — Это правда… они все время смеются!
— А мы, нувно совнаться, все ввемя фмувые.
— Но почему они смеются?
— Скоро узнаете, — шепчет Лисик.
Умник размышляет вслух:
— Это — ледниковые люди, тут сомнений нет: низкий лоб, удлиненный череп…
— Интересно, как племя ледниковых людей оказалось так далеко, среди земель, занятых Кроманьонцами? — вставляю я.
— Если история, которую рассказывает Тот-кто-вспоминает, — правда, — размышляет Умник, — значит, наши два племени разделились давным-давно. И эти зашли далеко в поисках более благодатных земель…
— А придя на остров, стали островитянами!
Пока Медвежонок смеется своей шутке, я разглядываю наших близнецов, одетых в легкие-легкие кожи косуль и оленей. А когда вождь поднимается с места, вскакиваю на ноги.
— Ради всех горбатых медведей! Папа, гляди: он точь-в-точь такой же, как ты!
Жена вождя хватает дубинку и начинает гонять мужа вокруг хижин.
— Ма… ма… Тигра… — лепечу я.
— Мир — большая деревня, — с горечью отмечает папочка. — И здесь то же самое, и здесь меня ждет та же участь.
А дети?
Вот они, все вместе сидят у костра.
Я различаю двойника Молнии, двойников Моржа и Свистка.
Чуть позади — точная копия Березки рядом с копией Рыси…
Ах, вот и вторая Неандерталочка!
Я не в силах отвести глаз. Какая она хорошенькая! Те же кривые ножки, тот же низкий лобик, кустистые бровки, носик, как у дедушки Пузана, чудесные рыжеватые волосы, длиной в добрую пядь, покрывающие все тело с головы до пят.
— Я еще не видел своего двойника, — ворчит дедушка Пенек.
— Еще бы! — хихикает дедушка Пузан. — Если он такой же низенький и лохматый, мы ненароком пройдемся по нему ногами, а потом только обратим внимание!
Мы смеемся приглушенно, чтобы нас не обнаружили. Замечаем, что все по очереди поднимаются и пьют красную жидкость.
