Лучано Мальмузи
Неандертальский мальчик и Кроманьонцы
Веселые медведи
Посвящается Эмануэле и Маурицио
-
Неандертальский мальчик и его многочисленные родственники наконец-то дождались лета! Но какое же лето без моря?
Отправившись в большой поход к теплому морю всем племенем, неандертальцы никак не ожидали, что все места на первобытном пляже окажутся заняты зазнайками-Кроманьонцами, а с ними, попробуй, договорись! Ну а еще одним сюрпризом для Неандертальского мальчика и всего его племени Грустных Медведей станет встреча с племенем Веселых Медведей.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ НА ПЛЯЖЕ
Вечером, утомленные долгой дорогой, мы расстелили шкуры на прибрежном песке и уснули под ласкающим бризом.
Когда мы просыпаемся, солнце уже стоит высоко и пляж кишит людьми.
Одни растянулись на песке и нежатся в солнечных лучах, другие уже резвятся в воде.
Сплошная пелена брызг, взрывы хохота, веселые крики.
— Как они радуются! — восклицает Блошка.
— Как они сходят с ума, — вторит ей дедушка Пузан, который ненавидит воду больше всего на свете.
Я вижу, как многие плавают, держась за какие-то странные круглые штуки, и спрашиваю у Хитрющего Лисенка, что это такое.
— Это — одно из великих изобретений Дымящегося Мозга, — объясняет Лисик. — Оно называется «Спаси утопающего». Шкура надувается и завязывается бизоньей жилой. Устройство хорошо держится на плаву, и, если уцепиться за него хорошенько, можно познакомиться с Великой Соленой Водой, даже не умея плавать.
— Этот ваш Дымящийся Мозг довольно противный, но у него светлая голова, что правда, то правда, — признает Умник.
— А что теперь? — спрашивает Вонючка.
— А теперь — купаться! — решительно заявляет Дикая Выдра.
— Мы так долго шли к Великой Соленой Воде!
— Нельзя упускать такой возможности…
В страхе гляжу я, как волны с грохотом разбиваются о скалы и отступают, крутясь и брызгая пеной.
— Мовет, подовдать паву деньков? — шамкает Беззубый Лось.
Бабушка Хворостина приготовила для него купальный костюмчик из шкуры тюленя, откуда торчат рахитичные кривые ножонки, поросшие длинными седыми волосами.
Кроманьонцы глядят на него во все глаза, показывают пальцами, смеются.
— Нужно быть сумасшедшим, чтобы лезть в воду, — заявляет дедушка Пузан. — Мы, ледниковые люди, не созданы для того, чтобы плавать.
— Раз Кроманьонцы купаются, то и нам можно! — визжит Шкурка Горностая.
— Да, но у ниф ефть «Фпафи утопающего»! — возмущается Беззубый Лось.
Под хохот Кроманьонцев бабушка Хворостина пинками загоняет его в воду.
Старикашка тут же исчезает в волнах, потом выныривает, белый как снег и почти бездыханный.
К счастью, высокая волна поднимает его над скалами и выносит на берег. Почувствовав под ногами твердую землю, Беззубый Лось как сумасшедший бросается бежать к сосновой рощице; бабушка Хворостина несется за ним с криками:
— Трус, слюнтяй! Вернись сейчас же! Такая редкая возможность научиться плавать! Если ты сейчас отступишь, не научишься никогда!
Дедушка Пузан хохочет-надрывается.
По такой жаре он разделся почти догола. Завидев его покрытое шерстью тело, Элегантный Олень, портной Кроманьонцев, кричит:
— Эй, толстяк, почему ты не снимешь и эту, последнюю шубу?
Дедушка Пузан глядит на него с презрением и отвечает одной из поговорок, которые в большом ходу у ледниковых людей:
— Мужчина волосатый — счастливый и богатый, у мужчины нет волос — так какой с него и спрос.
— Оставь ты свои поговорки, иди купаться! — кричит ему тетушка Бурундучиха.
Но наш учитель и слышать не хочет — боясь, что его все-таки затащат в воду, он забирается на утес повыше.
Робея, мы заходим в море; остаемся, правда, у берега, где волны не такие высокие.
Только Кротик отстал: потерял свою купальную шкуру. Вот наконец он ее нащупал, натянул, но теперь, чтобы добраться до берега, ему нужно пройти через сосновый лес.
Кротик натыкается на первую сосну, а поскольку он у нас мальчик вежливый, тут же рассыпается в извинениях:
— Ой! Простите, сударь!
БУУМС!
Вторая сосна.
— Сожалею, сударыня…
БАМС!
Третья сосна.
— Простите великодушно…
— Но Кротик! — издалека вопит Молния. — Ты что, не видишь, что это деревья? Давай быстрее. Мы тебя ждем!
— Деревья? — вздыхает Кротик. — Тем лучше. — И бежит вприпрыжку по пляжу, кишащему Кроманьонцами.
Настоящая бойня.
БЭМС!
ПЛЮХ!
ВУУПС!
— Проклятый ледниковый мальчишка, смотри, куда ступаешь!
— Разуй глаза!
— Невежа!
— Какие странные деревья, — замечает Кротик, подбегая к нам. — Когда ветер колышет листву, кажется, будто они разговаривают…
Молния берет его за руку и заводит в море.
Старейшины и охотники толкутся у самого берега, а мы уходим за скалы, туда, где ребята-Кроманьонцы весело скачут в высоких волнах.
Вот они окружили Медвежонка, который в своей намокшей шерстке похож на тюленя. Весело смеясь, поднимают его и бросают в воду.
Сначала Медвежонок тоже смеется, но шутка затягивается — волны опрокидывают бедняжку, он начинает захлебываться.
Я бросаюсь на помощь, но попадаю в лапы озорников, и меня постигает та же участь. Отчаянно, из последних сил, я борюсь, не чувствуя ни рук, ни ног.
Спасите!
Я уже не достаю до дна!!!
Волна затягивает меня, я пытаюсь вынырнуть, кричу, но вода попадает в рот.
Рядом со мной — мальчишка из Кроманьонцев.
Я инстинктивно хватаюсь за его «Спаси утопающего», но паршивец отталкивает меня. Ко мне на выручку спешат Молния, Буйволенок и — слушайте, слушайте — даже Щеголек.
Начинается яростная схватка — может быть, первое в истории морское сражение. Мы пытаемся захватить плавучие шкуры, но противник не желает уступать.
Над морем поднимаются тучи брызг, тела сплетаются, воздух звенит от диких, пронзительных воплей…
Я с боем забираю «Спаси утопающего» и начинаю отфыркиваться, выплевывать воду, которой я наглотался. Но не успеваю вздохнуть, как владелец надутой шкуры набрасывается на меня и отнимает ее.
Я хватаюсь за скалу, перевожу дыхание.
Различаю вдалеке маму Тигру, которая смотрит на меня с тревогой.
Машу ей рукой.
— Не беспокойся, мама, все в порядке…
Папа Большая Рука тоже смотрит на меня и хмурит брови. Наверное, думает, что я покинул поле боя.
Ничего подобного: честь племени поставлена на карту, и никто никогда не скажет, будто Неандертальчик сплоховал.
Я бросаюсь в воду и решительно направляюсь к мальчишке-Кроманьонцу, который окунул меня с головой. За несколько шагов до него делаю глубокий вдох и падаю прямо ему в ноги. Хватаю паршивца за лодыжки и затягиваю под воду. «Спаси утопающего» взлетает в воздух, я выныриваю, подхватываю плавучую шкуру. Потом быстро загребаю к берегу, и мое племя встречает меня аплодисментами.
Мои товарищи тоже разжились чудесными поплавками: Буйволенок захватил целых три штуки!
Да, нужно сказать, что мы, ледниковые дети, не ударили в грязь лицом.
Но теперь взрослые Кроманьонцы встают на защиту своих отпрысков:
— Воры!
— Нахалы!
— Здесь, в поселке, было так спокойно, пока не явились вы!
— Ступайте назад, в свои ледники!
— Троглодиты!
Тут папа Большая Рука теряет голову:
— Ну-ка повтори, если хватит духу!
Элегантный Олень повторяет трижды:
— Троглодиты, троглодиты, троглоди…
Но, не успев договорить, плюхается в воду.
Начинается вторая схватка, на этот раз между взрослыми. Даже дедушка Пузан слезает со своего утеса, чтобы размять кулаки. Старик и вправду считает, что нет ничего лучше драки — разойдешься, разогреешься, и артрит отпустит.
Вдруг мы слышим, как Умник кричит:
— Довольно! Мы встретились в первый раз и только и делаем, что ссоримся. Нам всем должно быть стыдно…
Папа Большая Рука с минуту раздумывает. Потом раздается его оглушительный рык:
— Ладно, мир! Вы, ребятишки, отдайте им эти штуковины.
Нехотя мы возвращаем маленьким Кроманьонцам «Спаси утопающих».
— Жалко, — бурчит Щеголек. — С ними мы могли бы заплыть подальше, на глубину…
Хитрющий Лисенок тут как тут:
— А кто сказал, что вы не можете туда заплыть? У меня навалом «Спаси утопающих».
— Но у нас больше нет мехов, нам нечем платить… — шепчет Улитка.
