пассажирском месте Егор. Машина из Монастыря подъезжала к небольшому селению, что жалось на берегу реки Кривды. Ратник за рулём хорошо нагруженного внедорожника ухмыльнулся:
– Может и не велика, да люди в ней живут с большой верой. К христианской истине они не пришли, а сами принесли её в этот край – старые переселенцы из Монастыря, когда ещё Таврита силу имела и забирала из Обители семьи на житьё в земли язычников.
– Ну, единоверцам святое дело помочь!
– И помочь, и порученье Сергея исполнить... и тебе, бродяге, невесту найти!..
– Чего-о-о?! – насмешливо протянул парень.
– Того! Тебе двадцать шесть Зим, а ты один до сих пор, да по чужим землям маешься. И ведь родился не уродом, и чин в Монастыре хороший имеешь… Ты девок-то видишь вообще? У тебя в каждой деревне по десятку невест слёзы льют, мамки не знают, куда-слёзы-то эти в вёдрах девать! Как один поедешь, так машину обступят: "Где Егор?", да "Почему не приехал?". Знают, голубушки, что ты, паразит, не женатый до сих пор ходишь и что ни с кем не в любви, так сердца у молодок и сохнут!
– Это они просто хотят в Монастырь из своих общин перебраться... – буркнул Егор.
– Эх, дурак ты, Егорка! – разочарованно ударил себя по колену Данила. – Нарочно, ты, что ли, их мучаешь? Хоть бы гулящий был, да перебирал одну за другой, тогда бы знали они, на кого напоролись!.. А то ведь как праведник себя держишь, а всем от этого только хуже! Пока тебя на дороге кто-нибудь не утащит, так и не женишься...
– Знать-то вы меня, достопочтимый сотник, к грехам подбиваете? А как же святость брака законного и заветы веры христовой? – шутливо взъелся Егор.
– Бог на небе, а людишки тут, внизу землю топчут. Плодиться и размножаться Господь нам велел. Или ты решил ангелом безгрешным к нему заделаться?
– А что, увидит Он меня такого, и сразу в архангелы определит!
– Увидит тебя такого, и скажет: «Ты, Егорка, дурак!», – перекрестился со смехом Данила. – Не к добру смеёмся, конечно... Богохульство перед благим делом удумали.
– Это верно, – Егор оглянулся на груз в кузове. Среди мехов, да корзин с пищей, он отыскал глазами пухлую сумку из кожи.
– Думаешь, согласятся?
– Это уж твоя забота как дело обтяпать, – стал серьёзнее ратник. – Сергей не зря тебя в общины с наказами посылает. У тебя убеждать хорошо получается, не то что у Женьки. Она к торговому делу безрукая, только злится, когда люди понять её не согласны.
– Ей другое по нраву, она в селениях следы прошлого ищет, да жизнь налаживает: «Создает и созидает» – так она мне сказала.
– Замуж ей пора...
– Слушай Данила, а тебе только свахой быть! – залился звонким смехом Егор. Сотник ничего не ответил и только насупился. Машина подъезжала к общине, гостей вышли встречать почти все оседлыши.
Люди дивились на небывалого зверя – скрипя железным кузовом и ржавой подвеской, броненосец вкатился на окраину деревеньки. Мужики деловито судили «телегу», женщины крестились и охали, а ребятня мал-мала-меньше жгучей стайкой подскочила к «железной лошадке», от которой разило нагретым металлом и едким запахом топлива.
Всегда было так – первыми, кого видел Егор, были дети. Именно по малышне он судил, как жили в общине. Если голодно, бедно, то дети в одежонке худой и пугливы, выпрашивают. Если малышня чиста телом, любопытна, да одета в ткань и меха – значит селенье не бедствует. Егору доводилось бывать в разных общинах, но все они уже пришли к праведной вере. Кто-то недавно обратился к христианству из-за речей проповедников, которых рассылал Храм, а кто-то с именем Господа на устах с самого начала жизнь свою строил. Отрадно было сердцу Егора узнать, что дела у христиан на лад пошли. Монастырь поддерживал общины единоверцев, которых становилось всё больше. Теперь христианские поселения в Крае не выживали, а год от года росли и ширились по земле. Стояло уже несколько городищ более пятисот душ. Но деревенька, куда приехал Егор, всегда была маленькая, хоть и помощи у Монастыря никогда не просила. Дети здесь были худы, но не заморены, а ещё любопытны.
– Я тебе покручу! – крикнул Данила, отгоняя прочь от машины особо настырного мальчугана. Ребёнок пытался отвинтить с бампера осколок красненького стоп-сигнала.
– Тепла вам в дом, да Бог в помощь! – широко улыбнулся Егор всем собравшимся вокруг внедорожника. Из тесной толпы вышел мужчина в годах – ещё крепкий, но уже с сединой в окладистой бороде.
– И вам Благословенья Его, да здоровья! Ждали мы вас… Как ходоки наши из Монастыря возвернулись, всего-то две недельки прошло. Не думали правда, что так скоро Настоятель на мен согласится.
– Он о братьях по вере никогда не забудет. Прислал товары хорошие: меха, пищу, изделия кузнечные. Всё чем Монастырь промышляет, то вам подвезли!
Старейшина расплылся в улыбке, и Егор вздохнул легче. По первости торговцев иногда встречали с ружьями да собаками. Те, кто к христианству пришёл лишь недавно, с трудом верили в бескорыстную помощь и честный мен от Монастыря. С бывшими невегласи или язычниками приходилось особенно тяжко. Но общины нуждались в припасах, а ещё больше в изделиях, которые мог предложить Монастырь.
Деревенька стояла рядом с рекой, жили в ней одни рыбаки, даже охотников не было, не говоря уж о кузнице и мастеровых. Узнав от этом, Егор сразу смекнул, что сюда привезти: инструменты, надёжные запоры на двери, меховую одежду и прочее, чего сами не изготовить, не добыть рыбаки не могли.
