остановил женский смех, прерываемый мужским басом. Я замедлил шаги, но не обернулся. Через несколько секунд меня обогнал вульгарно одетый толстяк в сопровождении двух девиц, которые прижимались к нему с обеих сторон. Ширина коридора заставляла их вдавливать тела в тело своего спутника с наибольшей силой, на которую они были способны. Чтобы пропустить их, я просто слился со стеной, но одна из девиц все равно ударила меня локтем — случайно, разумеется.
— Извините, — сказала девушка.
— Все в порядке, — отмахнулся я.
— Какие-то проблемы, командир? — загрохотал толстяк. — Так ты сам виноват. Неудачное место нашел, чтобы столбом стоять. Умнее надо быть.
— Где уж нам уж, — развел я руками.
Почему-то мне не хотелось им грубить.
— Левит, — протянул мне руку толстяк.
— В каком смысле? — не понял я.
Девицы противно захихикали.
— Фамилия у меня такая — Левит, — пояснил он. — А зовут — Роман.
— Лапшин. Григорий Лапшин. А это — ваши дочки? — съязвил я.
— Эти две девочки — мои любовницы, — заявил он мне ничтоже сумняшеся. — Можете сами их спросить. Это Рая, а это Стелла.
— Я верю.
Он вдруг подмигнул мне.
— А ты кто, командир? — спросил он. — Бизнесмен?
— Почему именно бизнесмен? Журналист.
Он удивился.
— Журналист? Вот не знал, что у вас такие заработки.
— Какие, простите?
— Ну как? Билет на эту субмарину стоит недешево, — объяснил он мне.
Я, наконец, разозлился.
— Ах, это, — спокойно проговорил я, будто до меня только что дошло. — Ну, я не стал бы считать чужие деньги. Я же не спрашиваю про заработки ваших спутниц. Хотя и журналист, заметьте.
Он пристально на меня посмотрел и неожиданно захохотал. Смех его мне показался искренним, и я успокоился.
— Да я и сам не знаю про их заработки! — говорил он, утирая слезы, выступившие у него от смеха. — Ну верите ли, совершенно ничего не знаю. Скрывают!
Он начинал мне нравиться, хоть и был, по существу, тем омерзительным типом, который я всегда ненавидел.
Девочки, понял я, были разного уровня: одна хихикала, другая смотрела на меня с нескрываемой ненавистью.
— Простите, — сказал я. — Не могли бы вы чуточку посторониться? Я хочу успеть на завтрак.
Это было чистейшей ложью, но надо же было как-то заканчивать это затянувшееся знакомство. Да и горячий чай мне сейчас не помешал бы.
— Так и мы туда же! — воскликнул толстяк Левит. — Пошли вместе.
— Боюсь, что вчетвером это у нас не получится. Это не аллея парадов.
— Не страшно. Раечка, возьми Гришу под руку и пошли.
Раечка, слава Боту, оказалась той, которая хихикала. Она взяла меня под руку, и мы пошли: мы с Раей впереди, а Левит со Стеллой — за нами. Я шел, чувствуя локоток девушки, и почему-то ожидал сзади удара по голове.
Никогда не мешайте водку с коньяком.
— А вы неплохо смотритесь, — грохотал сзади толстяк.
— Сзади, — добавила Стелла. Голос у нее, несмотря ни на что, был приятным.
— А вы неплохо слышитесь, — ответил я. — По контрасту.
Мы уже подходили к кают-компании, когда я услышал за спиной резкий, пронзительный, до боли знакомый ненавистный голос:
— Ничего себе? Лапшин?!
Я мог не оборачиваться, я прекрасно знал, кому принадлежит этот голос, я слишком хорошо его знал. Да его, собственно, вся страна знает, вся страна над ним хохочет, и тем не менее с упорством, достойным лучшего применения, постоянно выбирает в Госдуму.
— Господин Прищипенко, мое почтение, — сказал я, все-таки обернувшись.
Я вдруг почувствовал, — что-то изменилось, и не сразу понял, что именно. Только посмотрев на своих новых знакомых, я уразумел, в чем дело. Левит и девочки во все глаза смотрели на Прищипенко, которого до этого видели только по телевизору. Когда они вспоминали о моем присутствии и переводили на меня взгляды, в их глазах я без труда мог прочитать уважение: надо же, какие люди с ним здороваются, и как запросто он с ними.
Мне стало весело.
— Познакомьтесь, господа, — начал я представлять всю компанию. — Роман Левит, бизнесмен. А это сопровождающие его важные персоны — Раечка и Стелла. Господин Прищипенко в представлении не нуждается.
— Да, — сказала Стелла. — Он сам — одно сплошное представление.
Я с невольным уважением посмотрел на нее. Впервые в жизни вижу образованную проститутку. Хотя и необразованных я тоже мало видел.
— Очень приятно, господа, — проговорил Прищипенко. — Лапшин, мне интересно, как вы здесь оказались? Этот круиз не для бедных!
Я вздохнул.
— Меня уже заколебали эти разговоры об элитарности присутствующих, — сказал я. — Верите ли, мне еще не довелось тут ни крошки съесть, а упреков я выслушал, будто оставил голодной целую африканскую страну.
— Ладно, Лапшин, я знаю, как вы умеете разводить демагогию, — прокаркал депутат. — Просто меня злит вполне понятное прохиндейство прессы. Везде вы норовите на халяву!
Если я скажу, что не разозлился, вы мне все равно не поверите. Я разозлился, господа.
— Уважаемый депутат! — спросил я его. — А на какие, простите, шиши вы купили путевку на эту субмарину? На те, что у вас остались после избирательной компании?
Выборы состоялись чуть больше недели назад, и воспоминания о них были еще животрепещущи.
— Это не ваше дело, однозначно! — ответил он мне. — Если я сочту нужным, то куплю не только путевку на эту лодку, но и саму лодку. Я ясно говорю?
— Более чем, — ответила за меня Стелла.
И смотрела на него при этом глазами влюбленной дуры.
Я вдруг почувствовал приступ ужасного голода. Мне так захотелось есть, что я даже испугался, что завтрак никогда на начнется.
— Господа, вы мне надоели, — сказал я. — Мне хочется есть.
Впрочем, сказано это было с улыбкой, так что не думаю, что они догадались, что на самом деле эти слова были чистой правдой.
— Да, господа! — воскликнул Левит. — Пора идти принимать пищу! Господин Прищипенко, надеюсь, что мы еще с вами поговорим.
Прищипенко неопределенно пожал плечами.
— И девочки надеются, — добавил хитрый толстяк.
Раечка и Стелла обворожительно улыбнулись депутату.
— Значит, увидимся, однозначно! — сказал Прищипенко и быстрым шагом вошел в кают-компанию. Левит мне подмигнул и, подхватив своих девочек, ступил за ним. Рая на прощание улыбнулась мне, а Стелла обдала ледяным холодом.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ними. Что я и сделал.
С завтрака и началась вся эта ужасная история.
Столов было немного — штук пятнадцать, кажется. Сама кают-компания размерами напоминала небольшой ресторанчик, даже эстрада для оркестра присутствовала.
Выглядело все вполне прилично, я бы даже сказал, довольно мило. Людей было немного, несколько столов пустовало, да и те, что были заняты, зияли пустотами свободных мест. Большинство пассажиров спало.
Метрдотель усадил
