«КОНТРАПУНКТ»
(ПАРИЖ, Рифма, 1951)
«…Я сегодня с утра весела…»
Я сегодня с утра весела,Улыбаются мне зеркала,Олеандры кивают в окно.Этот мир восхитителен… Но
Если-б не было в мире зеркал,Мир на много скучнее бы стал.
Если-б не было в мире стихов,Больше было бы слез и грехов
И была бы, пожалуй, грустнейНевралгических этих днейКошки-мышкина беготня –Если б не было в мире меня.
1950«По набережной ночью мы идем…»
По набережной ночью мы идем.Как хорошо – идем, молчим вдвоем.
И видим Сену, дерево, соборИ облака…А этот разговорНа завтра мы отложим, на потом,На после-завтра…На когда умрем.
«Все о чем душа просила…»
Все о чем душа просила,Что она любила тут…
Время зимний день разбилоНа бессмыслицу минут,На бессмыслицу разлуки,На бессмыслицу «прости».
…Но не могут эти рукиОт бессмертия спасти…
1950«На дорожке мертвый лист…»
На дорожке мертвый листЗашуршал в тоске певучей.Хочется ему кружиться,С первым снегом подружиться,Снег так молод и пушист.
Неба зимнего созвучья,Крыши и сухие сучьяПокрывает на вершокСеребристый порошок.
Говорю на всякий случай:– Память, ты меня не мучай.Все на свете хорошо,Хорошо, и будет лучше…
1950«Ночь глубока. Далеко до зари…»
Ночь глубока. Далеко до зари.Тускло вдали горят фонари.
Я потеряла входные ключи,Дверь не откроют: стучи, не стучи.
В дом незнакомый вхожу не звоня,Сколько здесь комнат пустых, без огня,
Сколько цветов, сколько зеркал,Словно аквариум светится зал.
Сквозь кружевную штору окна,Скользкой медузой смотрит луна.
Это мне снится. Это во сне.Я поклонилась скользкой луне,
Я заглянула во все зеркала,Я утонула. Я умерла…
1950«К луне протягивая руки…»
К луне протягивая руки,Она стояла у окна.Зеленым купоросом скукиСветила ей в лицо луна.
Осенний ветер выл и лаялВ самоубийственной тоске,И как мороженное таялИзмены вкус на языке.
1950«Сквозь музыку и радость встречи…»
Сквозь музыку и радость встречиБанально-бальный разговор –Твои сияющие плечи,Твой романтично-лживый взор.
Какою нежной и покорнойТы притворяешься теперь!
Над суетою жизни вздорной,Ты раскрываешь веер черный,Как в церковь открывают дверь.
«В этот вечер парижский, взволнованно-синий…»
В этот вечер парижский, взволнованно-синий,Чтобы встречи дождаться и время убить,От витрины к витрине, в большом магазинеПомодней, подешевле, получше купить.
С неудачной любовью… Другой не бывает –У красивых, жестоких и праздных, как ты.В зеркалах электрический свет расцветаетФантастически-нежно, как ночью цветы.
И зачем накупаешь ты шарфы и шляпки,Кружева и перчатки? Конечно, тебеНе помогут ничем эти модные тряпкиВ гениально-бессмысленной женской судьбе.
– В этом мире любила ли что-нибудь ты?..
– В этом мире любила ли что-нибудь ты?..– Ты должно быть смеёшься! Конечно любила.– Что? – Постой. Дай подумать! Духи, и цветы,И ещё зеркала… Остальное забыла.
1950«Все снится мне прибой…»
Все снится мне прибойИ крылья белых птиц,Волшебно-голубойВесенний Биарриц.
И как обрывок сна,Случайной встречи вздор,Холодный, как волна,Влюбленный, синий взор.
«Над водой луна уснула…»
Над водой луна уснула,Светляки горят в траве,Здесь когда-то утонулаЯ, с венком на голове.
…За Днепром белеет Киев,У Днепра поет русалка.Блеск идет от чешуи…Может быть, меня ей жалко –
У нее глаза такиеГолубые, как мои.
1950«В такие вот вечера…»
Но кто такой Роберт Пентегью,
И где мне его отыскать?
Баллада о Роберте Пентегью.
И. О.
В такие вот вечераЦветут на столе георгины,А в окнах заката парча.Сегодня мои именины(Не завтра и не вчера).
Поздравлять приходило трое,И каждый подарок принес:Первый – стихи о Трое,Второй – пакет папирос.
А третий мне поклонился:– Я вам луну подарю,Подарок такой не снилсяЕгипетскому царю…(Ни Роберту Пентегью).
1950«В легкой лодке на шумной реке…»
В легкой лодке на шумной рекеПела девушка в пестром платке.
Перегнувшись за борт от тоски,Разрывала письмо на клочки.
А потом, словно с лодки весло,Соскользнула на темное дно.
Стало тихо и стало светло,Будто в рай распахнулось окно.
1950«Потомись еще немножко…»
Потомись еще немножкоВ этой скуке кружевной.
На высокой крыше кошкаГолосит в тиши ночной.Тянется она к огромной,Влажной, мартовской луне.
По кошачьи я бездомна,По кошачьи тошно мне.
1950«Сияет дорога райская…»
Сияет дорога райская,Сияет прозрачный сад,Гуляют святые угодники,На пышные розы глядят.
Идет Иван ИвановичВ люстриновом пиджаке,С ним рядом Марья ФилиповнаС французской книжкой в руке.
Прищурясь на солнце райскоеС улыбкой она говорит:– Ты помнишь, у нас в КургановкеТакой-же прелестный вид,
И пахнет совсем по нашемуЧеремухой и травой…Сорвав золотое яблоко,Кивает он головой:
Совсем как у нас на хуторе,И яблок какой урожай.Подумай – в Бога не верили,А вот и попали в рай!
«Я помню только всего…»
Я помню только всегоВечер дождливого дня,Я провожала его,Поцеловал он меня.
Дрожало пламя свечи,Я плакала от любви.– На лестнице не стучи,Горничной не зови!
Прощай… Для тебя, о тебе,До гроба, везде и всегда…
По водосточной трубеШумно бежала вода.Ему я глядела вслед,На низком сидя окне…
…Мне было пятнадцать лет,И это приснилось мне…
«Каждый дом меня как-будто знает…»
Каждый дом меня как-будто знает.Окна так приветливо глядят.Вот тот крайний чуть-ли не кивает,Чуть-ли не кричит мне: Как я рад!
Здравствуйте. Что вас давно не видно?Не ходили вы четыре дня.А я весь облез, мне так обидно,Хоть бы вы покрасили меня.
Две усталые, худые клячиКатафалк потрепанный везут.Кланяюсь. Желаю им удачи.Да какая уж удача тут!
Медленно встает луна большая,Так по петербургски голуба,И спешат прохожие, не зная,До чего трагична их судьба.
«Теперь уж скоро мы приедем…»
