Она поднялась, сказала, что сейчас вернется, и ушла. Не поднимая глаз, он продолжал ковырять в тарелке.
– Да-с, не улыбнулась вам фортуна, вьюноша, – произнес приятный мужской голос. Сергей поднял глаза.
Мужик сидел на диванчике напротив, довольно плюгавенький мужичонка, и совершенно непонятно было, откуда он взялся: окно и диванчики загораживали их столик с трех сторон, и Сергей мог поклясться, что с открытой, четвертой, стороны к столику никто не подходил. Тем не менее мужичонка сидел напротив, почему-то во фраке, галстуке-бабочке и белых перчатках. Зрелище было сюрреалистичное. Сергей тряхнул головой, моргнул, нет, конечно, показалось, мужичонка был в обычном костюме и галстуке. И рубашка у него была не белая, а синяя, хотя минуту назад была белоснежной. Сергей неуверенно потрогал лоб, нет ли температуры, не бредит ли.
– Уверяю вас, что вы вовсе не больны, милейший государь, – сказал мужичонка.
Сергей поперхнулся, закашлялся. Мужичонка протянул ему стакан воды. Откуда он его взял?
– Выпейте, молодой человек, – предложил мужичонка. – И не нервничайте, я не сделаю вам ничего плохого.
Сергей выпил, прикончив весь стакан двумя жадными глотками.
– Чем я вас так поразил? – с интересом спросил мужичонка.
Сергей молчал, глядел на него во все глаза. Скорее бы вернулась Ника, чтобы можно было уйти из этого кафе. К черту, к дьяволу эту романтическую атмосферу, скорее бы домой, к книгам, к чаю, к обычным их разговорам.
– Я, видите ли, ученый, затворник, – сказал мужичонка, – мало общаюсь с людьми, иногда допускаю некоторые экстравагантности.
Сергей молчал.
Мужик вздохнул, побарабанил по столу длинными белыми пальцами с ухоженными ногтями, сказал мягко:
– Я бы мог вам помочь, молодой человек.
Сергей поглядел на часы, ее не было уже минут десять, не меньше.
– Она не придет, пока я здесь сижу, – заметил мужичонка и, кинув взгляд на Сергея, быстро добавил: – Нет-нет, я с ней не знаком, и ей ничего не угрожает.
– Что вам нужно? – грубо спросил Сергей.
– Я же сказал вам, Сергей Геннадьевич, я бы мог вам помочь.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
Мужичонка молча указал куда-то, Сергей посмотрел. На столе лежала его тетрадь с конспектами, подписанная полным именем, как требовал профессор по медицинской этике. Тетрадь была его, и почерк его, но, даже если допустить, что он с неизвестной целью протаскал эту тетрадь в сумке все лето, на стол он ее не выкладывал, за это он мог поручиться.
Ему стало жарко, он потянулся за стаканом, стакан опять был полон.
– Если бы вы уделили мне пять минут, – мягко сказал мужичонка, – я бы многое мог вам объяснить.
– Почему вы хотите мне помочь? – резко спросил Сергей. Неужели он был так очевидно жалок, что даже этот неказистый мужик ему посочувствовал?
– О, я совсем не альтруист, – улыбнулся мужичонка, – я помогу вам на определенных условиях. Вы можете получить то, чего вам больше всего сейчас хочется, но только в обмен на некоторую, скажем так, услугу.
– Да что вы, Мефистофель, что ли? – рассердился Сергей. Весь этот абсурдный разговор раздражал его, как зубная боль, но почему-то он верил, что, пока мужичонка не уйдет, Ника не вернется.
Мужик захохотал, голос у него был красивый, глубокий, бархатный, из тех, что очень нравятся женщинам.
– Прошу прощения, – сказал он, – я не представился, как невежливо с моей стороны. Можете звать меня Альфредом. Альфред Михайлович.
Сергей молча кивнул.
– Отвечая на ваш вопрос, уважаемый Сергей Геннадьевич, нет, я не Мефистофель. Я совершенно не желаю завладеть вашей бессмертной душой, более того, я даже не уверен в ее существовании. Я просто предлагаю вам некоторый… э-э-э… взаимовыгодный обмен услугами.
– Какими услугами?
– Прямо к делу, – одобрительно покивал мужичонка. – Ну что ж… На секунду он задумался, потом сказал сухо и деловито: – Если вы обязуетесь в течение года каждый день, – он загнул один длинный белый палец, – в одном и том же месте и в одно и то же время, – он загнул второй палец, – производить одно и то же действие, – он загнул третий палец, выдержал паузу, разогнул пальцы, – то я, в свою очередь, могу гарантировать вам ответный интерес вашей прелестной дамы.
Сергей протянул через стол руку и очень больно ущипнул мужичонку за запястье. Мужичонка взвизгнул, люди за соседними столиками приподнимались, смотрели в их сторону.
– Ну зачем же вы так, Сергей Геннадьевич? – укоризненно сказал мужичонка, потирая больное место. – Существуют гораздо менее болезненные способы убедиться, что я не плод вашего воображения.
На запястье у него прямо на глазах расплывался огромный синяк.
– Я ученый, – снова повторил мужичонка, – специалист по магнитным полям и искривлению пространства. Вы знаете, что каждое живое существо создает вокруг себя магнитное поле?
Сергей кивнул.
– Процесс искривления пространства очень сложен, но для наших с вами целей достаточно знать, что он влияет на магнитные поля. Для того чтобы между людьми возникла некая, скажем так, симпатия, их магнитные поля должны иметь… э-э-э… определенные общие характеристики. Чтобы придать… – мужичонка прервался, посмотрел на Сергея внимательно. – Послушайте, Сергей Геннадьевич, вряд ли я смогу все это вам объяснить достаточно популярно и вместе с тем достаточно убедительно. Давайте остановимся на том, что без всякой черной магии, совершенно законным и сугубо научным методом я помогу вам завоевать вашу даму сердца, если вы, в свою очередь, поможете мне провести некоторый научный эксперимент.
– Какой эксперимент?
– Каждый день в течение года… – снова начал мужичонка.
– Это я все понял, – нетерпеливо перебил Сергей, – в одном месте, в одно время, а делать-то что?
– А что хотите, – с легкостью сказал мужичонка, – хотите – пойте, хотите – пляшите, хотите – зарядку делайте. Главное – в том же самом месте, в то же самое время, то же самое действие.
Наступило молчание. Сергей ощущал себя как в тяжелом похмелье. Голова была пустая, какие-то обрывки мыслей носились в ней туда-сюда, ни одну мысль не мог он поймать, ни на одной не мог сосредоточиться.
– Я понимаю, это неожиданное предложение, – сочувственно сказал мужичонка, – вам нужно его тщательно обдумать. К сожалению, я несколько стеснен во времени, но могу дать вам на обдумывание двадцать четыре часа. Вы согласны?
Сергей кивнул, он на что угодно сейчас был согласен, только бы этот мужичонка ушел.
– Вот и славно, – сказал мужичонка, – до завтра, не беспокойтесь, я сам вас найду.
Волосатый гитарист на сцене постучал по микрофону, объявил:
– Начинаем нашу вечернюю программу.
На секунду в зале погас свет, а когда снова зажегся и загремела музыка, диванчик напротив был пуст, и Ника шла к их столику, улыбаясь ему.
– Где ты была? – спросил он и, почувствовав, что прозвучало слишком грубо, уточнил: – Так долго.
– Долго? – удивилась она, присмотрелась к нему, спросила: – Ты плохо себя чувствуешь? У тебя больной вид.
– Нет, просто устал, – вяло ответил он. – Ты знаешь, мне здесь не нравится.
– Мне тоже, – с облегчением призналась она. – Уходим?
Он проводил ее, но подниматься не стал, сославшись на усталость. Дома, чувствуя себя так, словно весь день мешки таскал, он лег на свой диван и попытался привести мысли в порядок.
Что это было? Сон? Галлюцинация? Начало психического расстройства? Так ничего и не решив, он заснул. Утром, на свежую голову, он вновь попытался найти вчерашнему происшествию какое-нибудь простое и разумное объяснение, но опять не нашел и решил просто подождать до вечера, до истечения двадцати четырех часов, отведенных ему на размышление этим Альфредом или как там его.
Ему предстояла ночная смена на скорой помощи, поэтому он еще немного повалялся, поел; подумав, позвонил Витьке.
– Ты знаешь, что такое искривление пространства?
– Нет, – длинно зевнув, сказал Витька. – А надо?
– Очень, – сказал Сергей.
– А это вообще откуда и о чем? – спросил Витька.
Сергей повесил трубку. Достал том БСЭ на букву «и», потом на букву «п». Достал том на букву «м» и долго читал про магнитные поля, ничего не понимая в прочитанном.
Вернулась с работы мать, сказала, что у него усталый вид, что начинается учебный год, а потому с работой пора кончать. Он промолчал, мать вгляделась в него повнимательней, спросила осторожно:
– Влюбился, что ли?
– Всегда, – с напускной бодростью ответил он и отправился в ванную бриться перед работой. Мать ушла на кухню, закрыла за собой дверь, как обычно, когда собиралась что-то жарить. Он брился, опять вспоминал вчерашний разговор, с облегчением решил, что это был чей-то глупый розыгрыш, и если он когда-нибудь узнает, чей именно, то…
