— Черт. Иди сюда. — Без колебаний я обхватываю ее за плечи и притягиваю к своей груди. Она прижимается ко мне, теплые слезы текут по моей коже. — Все хорошо, Солнышко. Все хорошо.
Фыркая, она тянется к одной из моих рук и крепко сжимает ее.
— Мне приснилось, что… он убил тебя.
— Кто?
— Джона.
Закрыв глаза, несмотря на острую боль в груди, я крепко сжимаю Эллу к себе.
— Я здесь. Это просто плохой сон.
— Все было так реально. — Она качает головой, ее сладко пахнущие волосы щекочут мой подбородок. — Я думала, что это было наяву.
— Это всего лишь сон. Он в тюрьме и никогда не выйдет туда.
Элла плачет сильнее, уткнувшись носом в мою шею.
— Он ударил тебя ножом, — шепчет она, прижимая пальцы к моей груди прямо над сердцем. — Прямо сюда. А потом у тебя пошла кровь. Ты упал на колени. Я пытался подбежать к тебе, но мои ноги не двигались. Туфли словно приклеились к полу. Все, что я могла делать, это смотреть.
— Ш-ш-ш… — Я целую ее макушку. — Это был всего лишь сон.
— Я проснулась в ужасе, — выдыхает она. — Мне нужно было увидеть тебя. Прикоснуться к тебе. Знать наверняка, что ты все еще здесь.
— Я здесь.
Когда плачь утихает, превращаясь в судорожные вздохи, она поднимается и проводит пальцами по моим волосам.
— Прости, что разбудила тебя.
— Не стоит. Ты всегда можешь залезть ко мне в окно.
Грустная улыбка появляется на ее лице. Затем она шепчет:
— Велосипед был от тебя.
Сглотнув, я киваю, крепче прижимая ее к себе. Мне было интересно, когда она заговорит об этом.
— Да.
— Почему? Мы тогда даже не были друзьями.
— Разве? Я припоминаю, что ты протянула мне руку дружбы на поляне в день вечеринки у костра. — Поколебавшись, я отказываюсь от своих слов. — Нет… мы были друзьями задолго до этого. Я увидел тебя на школьном дворе за чтением книги, когда мне было семь лет. Ты улыбнулась мне. И это было все, что нужно.
Ее глаза сверкают в мягком свете луны, ресницы трепещут.
— Спасибо за велосипед, Макс.
— Не за что.
Элла кладет подбородок мне на плечо и поднимает на меня свои опухшие глаза.
— Ты реально спишь голым? — Ее взгляд опускается на белую простыню, накинутую на мои бедра, затем снова поднимается.
— Только в боксерах.
Она сглатывает и отводит взгляд.
— Я, наверное, пойду.
Я не хочу, чтобы она уходила. Она пахнет цитрусовыми и ощущается как солнечный свет. Ее ладонь все еще лежит у меня на груди, слегка касаясь ребер. Ее дыхание согревает мне шею. Одна из ее ног переплетена с моей, и нет другого места, где бы я хотел быть.
Когда ее дыхание успокаивается, а рука перестает двигаться, я наклоняю голову и касаюсь ее виска губами.
— Останься, — шепчу я.
Но Элла уже спит.
***
Еще темно и тихо, когда мои веки приоткрываются и я просыпаюсь от беспробудного сна. На меня навалилась дополнительная тяжесть. Сонная улыбка играет на моих губах, когда я потягиваюсь, конечности затекли, а сердце наполнено удовольствием.
Элла двигается рядом со мной, скользит рукой по моей груди вверх, пока она не оказывается у меня в волосах, а тело прижимается к моему боку. От изменения положения ее нога поднимается все выше, пока не задевает стальной стержень в моих боксерах. Черт. Может, я все-таки вижу сон?
Должно быть, очень хороший сон.
Девушка замирает, когда замечает, потому что не заметить это невозможно.
Я слышу ее прерывистое дыхание, чувствую, как она замирает рядом со мной, прижимаясь к моей шее. Момент напряженный, чувственный. Теперь я окончательно проснулся и смотрю на черный потолок. Не двигаюсь. Я боюсь прикоснуться к ней, учитывая, что я полуобнаженный и твердый, как камень, а девушка моей мечты прижимается ко мне в моей постели.
Элла тяжело дышит, хрипло и прерывисто. Когда оставляет легкий поцелуй на коже под моим ухом, я едва не бьюсь в конвульсиях. Мои кулаки крепко сжимаются, а одно колено приподнимается под одеялом. С трудом сглотнув, делаю хриплый вдох и закрываю глаза, ожидая, что она сделает дальше.
Девушка снова целует меня, задерживаясь надолго. Потом еще раз. Перебирая мои волосы правой рукой, она приподнимается выше, чтобы поцеловать боковую часть моей челюсти. Осыпает поцелуями щетинистый край и издает тихий болезненный вздох.
А когда она высовывает язык, я теряю самообладание.
Поворачиваю голову, зарываюсь пальцами в ее волосы и прижимаюсь к ее рту.
Элла со стоном растворяется в поцелуе, ее нога обвивается вокруг моей в страстном объятии, а мальчишеские шорты задираются вверх. Она хнычет, стонет. Вжимается в меня, и я стону в ответ, наши приоткрытые рты прижимаются друг к другу на мгновение остановившегося времени. Когда она отпускает пряди моих волос, скользит рукой вниз по моему торсу и проводит по моей твердости. Я почти умираю. Я бы поставил деньги на то, что моя душа на одну невесомую, божественную секунду покидает тело и левитирует сквозь обшитый панелями потолок.
— Элла, — хриплю я, отстраняясь и зажмуривая глаза, пока она гладит меня через боксеры. Мне до чертиков страшно, что я сейчас кончу. Никто никогда не прикасался ко мне там, кроме моей собственной руки.
Поворачиваю голову на подушке, пока мы не оказываемся лицом к лицу, и ее широко распахнутые, остекленевшие глаза встречаются с моими. Лунный свет льется из открытого окна, освещая ее раскрасневшиеся щеки и взъерошенные волосы.
Я опускаю взгляд на ее вздымающуюся грудь, обтянутую персиковой майкой. Твердые соски проступают сквозь тонкий слой ткани, и зверь внутри меня реагирует. Из моего горла вырывается рычание, когда я тянусь к подолу ее топа и начинаю стаскивать его с ее тела. Элла снова задыхается и убирает руку, чтобы помочь мне снять его. Секунды пролетают незаметно, когда майка падает на пол, а ее молочно-белые груди оказываются на уровне глаз. Опустив девушку на матрас, я обхватываю ладонями обе груди и наклоняюсь вперед, беря в рот один сосок.
— Макс… о, боже… — стонет Элла, выгибая спину и вжимаясь в меня, хватаясь за мои бицепсы.
Я покусываю и посасываю, затем перехожу к другой груди. Она вся из нежной кожи и солнечных грёз. Пряди длинных волос каскадом падают ей на грудь, и, когда у меня перехватывает дыхание, я хватаю их в охапку и приподнимаюсь, глубоко вдыхая и снова припадая к ее рту. Обе ее руки обхватывают мои плечи и притягивают меня так близко, как только возможно. Ее нога обвивается вокруг меня, и я оказываюсь зажатым между ее бедер, пока ее грудь не прижимается к моей.
Элла откидывает голову назад от прикосновения.
— Макс, — стонет она. — Прикоснись ко мне.
Я не колеблюсь.
Мы оба неопытны, но неопытность ничего не значит, когда тебя обуревает потребность. Руководствуешься необузданным чувством. Все кажется правильным. Каждое прикосновение, каждое новое открытие имеет смысл. Руки просто знают, куда двигаться, и конечности переплетаются соответствующим образом, в то время как губы и языки танцуют в извечном ритме.
Я просовываю руку за пояс ее шорт и поглаживаю влажный кусочек ткани у нее между ног.
Элла вскрикивает.
Другой рукой я прикрываю ей рот, чтобы сдержать крик, от которого в комнату ворвутся мой брат или отец и разрушат момент. И это уничтожит меня. Я точно упаду замертво, если Эллу вытащат из моей постели до того, как я смогу заставить ее кончить.
Ее взгляд скользит по моей руке, когда я проникаю пальцами под нижнее белье. Она беспомощно стонет под моей ладонью, прежде чем я медленно убираю ладонь и прижимаюсь лбом к ее лбу.
Я закрываю глаза и издаю низкий стон, когда погружаю в нее палец и начинаю двигать им, входя и выходя. Шелковистое тепло обволакивает меня. Бархатный огонь. Наши лица на моей подушке в нескольких сантиметрах друг от друга, и ее теплое дыхание касается моих губ, а из ее горла вырываются тихие всхлипы. Мой палец скользкий, и я ввожу еще один, когда ее ноги сжимаются вокруг моей талии.
Когда основание моей ладони касается ее клитора, девушка дрожит.
