— Это неважно, — отмахнулся Лукин. — Вы знаете, где сейчас Руслана? Ваша жена сказала, она ночевала здесь.
— Моя жена — Транда Ивановна.
— Где она сейчас? — повторил вопрос Егор. — Руслана.
Гуржий усмехнулся. Выражение его лица казалось почти садистским, что было несколько странно для того, у кого от природы физия добряка.
— А с чего ты взял, что я тебе скажу? — поинтересовался он. — Если бы Росомаха хотела, чтобы ты был в курсе — ты был бы в курсе.
— Она порой верит в то, что видит, а не в то, что есть на самом деле.
— Какие удивительные заключения! Типа хорошо ее знаешь?
— А вы меня вообще не знаете.
Колька сложил руки на груди. Усмешка с лица стерлась. Теперь оно было просто хмурым.
— Знаю, — проворчал он. — Знаю, что ты ее обидел, и надо бы дать тебе в морду, но это не мое дело. Мое дело ее по ночам по области искать. Бухую и на разбитой машине. И тащить к себе, приводить в чувство. У всех своя великая миссия.
Лукин с силой потер ладонью лоб и глаза, осознавая сказанное. Если бы он успел ее догнать, она не села бы за руль.
— Она в порядке? — глухо спросил Егор.
— Она не в порядке! — психанул Гуржий. — Но тебя это теперь уже не касается, потому вали давай, чтоб я тебя не видел! А то и правда кулаки чешутся!
— Почешешь о грушу в тренажерке! — взорвался Лукин. — Где она?
— Сказала, что в Альфа-Центавре! Информативно?
— Когда сказала? Когда она ушла от тебя?
— Вообще-то… это я сейчас тебя послал!
— Мне похрену!
— Ну, ох*еть! — Колька трагически развел руками и отвернулся. Разговорный жанр никогда ему не давался. Он был больше по изобразительному.
— Я не уйду.
Гуржий рывком обернулся и глянул на Лукина. Быстро, внимательно, сердито. Потом отвернулся снова. Пытался облечь мысли, проносившиеся в голове, в слова. Не вышло ничего умнее, чем выдать:
— Такой же упертый, как она!
— Хуже.
— Ты ей изменил или обещал жениться в обмен на карьеру мента?
— Ни то, ни другое, — Егор отвернулся к окну, снова с силой потер глаза и повторил вопрос, мучивший его неизвестностью: — Где она может быть?
— Да не знаю я, где она может быть! — снова разозлился Колька. — Это Росохай! Она где угодно может быть — типа ты не в курсе! Назови мне хоть одну причину, почему я вообще с тобой разговариваю!
— Не знаю, но разговариваешь же… Что она делала, что говорила, когда ушла? Любая мелочь. Черт, если бы я знал, что она здесь…
Лукин с силой шарахнул кулаком по стене, та отозвалась гулким эхом.
— Ладно, ладно, ладно! — Гуржий подошел ближе. — Остынь и не ломай мне заведение, культовым ему не стать, но успешным оно еще может получиться… Выпьешь?
— Нет.
— Как знаешь… — мрачно ответил Колька. На мгновение задумался, словно не знал, говорить дальше или нет. Но, решившись, кивнул: — Ок… давай по порядку. Вчера вечером она мне позвонила и попросила забрать. Была на трассе в Бровары. Машину долбанула — бампер в мясо, у самой на лбу шишак. Тачку там и бросили, ключи у меня, велено отогнать, если до утра хоть что-то уцелеет. Ночевала здесь — по собственному почину, я с ней вообще в таких случаях не спорю никогда. Я ей того… ну… фильм поставил и ушел. А утром она к нам в квартиру заявилась. Не завтракала. Попросила доступ к интернету, потом вызвала такси и уехала. Куда — не знаю. Вы вообще каким-то чудом разминулись, если ты тут с утра сидишь!
— Чудом, — хмуро повторил Егор, помолчал, обдумывая услышанное. — Она твоим компом пользовалась?
— Моим.
— Историю посмотришь?
— Это нечестно по отношению к ней, — проворчал Колька. — Пошли.
Не отвечая — что тут ответишь — Лукин двинулся следом за ним. Они снова поднялись на следующий этаж, Гуржий дернул дверь двадцать пятой квартиры и пропустил нежданного гостя в свою обитель. Теперь в ней пахло свежесваренным борщом и чесноком. Колька повел носом. И улыбнулся.
— Ленок, — хмыкнул он. И потащил Егора в комнату. А еще через две минуты взревел: — Росохай варвар! Какого хера мне свою долбаную Мозиллу установила!
— Снесешь, — буркнул Лукин, подходя к столу, за которым устроился Гуржий. — Что в журнале?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Фейсбук, будь он неладен. Ха! Да она даже разлогиниться не удосужилась, звезда!
— И? — нетерпеливо спросил Егор.
— Да не знаю я! По диалогам ее шариться, что ли? Кстати, вот непрочитанное… от Тохи Озерецкого.
— От Озерецкого… — задумчиво повторил Лукин и пристально смотрел на аватарку. К удивлению, не росомаха. Реальная фотка: Руслана, в шортах и футболке, в руках панама, загорелая и без зеленых прядей в светлых, сильно выгоревших и от этого почти белых волосах. — Это из Африки?
— Либерия. Мы там два месяца проторчали.
Егор кивнул, и, по-прежнему глядя на фотографию, спросил:
— Еще что делала? Кроме Фейса.
— Ща… — Гуржий зашуршал дальше. — Билеты онлайн. На самолет… В Будапешт. Купила.
— В Будапешт? — удивленно переспросил Егор. — Почему Будапешт?
— Может, там «Дракулу» снимают? — почесал репу Колька. — Сам подумай. Она телефон не включала, даже такси с моего вызвала. Общалась в это время только с Тохой своим…
— Озерецкий снимается в «Дракуле»?
— Ага. Руська рассказывала, в Румынии даже были.
Точно! Ольга что-то говорила и про «Дракулу», и про Румынию, когда убеждала его в необходимости интервью с Озерецким для журнала.
— В котором часу у нее рейс?
Колька быстро переместился на нужную страницу, потом так же быстро бросил взгляд на часы. И как будто приговор огласил:
— Через восемь минут. Ну вот как вы не пересеклись?!
— Она выключила телефон, — проговорил Егор себе под нос. — Она всегда его выключает.
— Дура.
— Она так решила.
— Росохай может… Борщ будешь?
— Какой еще борщ, — усмехнулся Егор. — Поеду я. Спасибо.
— Ну… разборки разборками, а обед по расписанию… Правда, она тоже не ела нифига…
— Ни разборок, ни обеда. Как-то так, — Лукин протянул руку.
Гуржий на этот раз ответил рукопожатием, но, продолжая хмуриться, добавил:
— Учти, я тебе не помогал и даже не общался. Захлопнул дверь перед твоим носом. Если еще и я врагом стану, кто ее будет на трассе подбирать?
— Хотел бы я быть уверенным, что больше не придется, — хмуро сказал Егор.
— Сам говорил, что хуже ее упертый…
Лукин промолчал, вышел в коридор, уже от самой двери снова поблагодарил.
Медленно спускался по ступенькам и знал, что в этом раунде победила упертость Русланы. Он чувствовал злость на нее, понимал, что не вправе, и ничего не мог с этим поделать. Шаги его стали быстрее. Отключила телефон, ночевала у Гуржия, улетела в Будапешт. Всё лишь для того, чтобы не быть с ним.
Лукин почти выбежал из подъезда, зло хлопнул дверцей машины, усевшись за руль, и громко выругался. Повернул ключ, заводя двигатель. Она хочет так — пусть будет так!
Через полчаса заселялся в гостиницу. Дурацкий торшер с вызывающе ярким изумрудного цвета абажуром в тон гардинам — выбесил. Только зеленой гармонии ему сейчас и не хватало. Девушка-администратор, умильно хлопающая ресницами, заметно вздрогнула, когда он сердито спросил другой номер, и показала ему комнату, в которой он и остался. Здесь вообще не было ни торшера, ни гардин. В качестве оформления выступали бамбуковые римские шторы и японская люстра. К счастью, не африканская.
Душ не снял напряжения, сон не принес покоя, и вечером Лукин предпринял еще одну попытку, крайне новаторскую — позвонил Валере.
— Да? — отозвался его гениальный друг.
— Есть предложение, подкупающее своей новизной. Идем нажремся.
— О-го, — только и смог ответить Щербицкий.
— А-га! Так как?
— Та я же… всегда… В «Мандарин»?
Лукин мысленно зарычал, а Валере выдал насмешливое:
— Тебе в «Мандарине» медом намазано?
— Нормальный клуб!
— Поэтому поедем в ненормальный. Через час в «Пещере».
Через час. В «Пещере». Было малолюдно, но уже жарко.
