чего я не умею выполнить, и я заранее предваряю его, что не приму на себя такой неблагодарной миссии, если он не обещает мне своего содействия к тому, чтобы заем был заключен на условиях не свыше 6 % действительных для русской казны.
Я прибавил, что имею все основания думать, что граф Витте вполне разделяет такую же точку зрения и не даст мне полномочий на заключение займа на более тяжелых условиях. Мое последнее заявление вызвало, по-видимому, совершенно искреннее удивление в Нетцлине.
Он возразил мне, что я, очевидно, не знаю всей переписки графа Витте с ним, иначе я не сказал бы того, что я только что сказал, так как во всех многочисленных своих письмах граф Витте не ставил никаких ограничений в смысле реальной стоимости займа русскому государству, а указывал только, что он не хотел бы выходить из пятипроцентной ставки интереса и предоставлял полную свободу действий французской группе, придавая исключительное значение тому, чтобы заем был заключен в самом близком времени и, во всяком случае, до созыва новой законодательной палаты, предполагаемого в конце русского апреля месяца.
Нетцлин прибавил, что в Париже, в предварительных переговорах между банкирами русской группы господствует предположение выпустить 5 %-й заем примерно около 85–86 за сто, и так как расходы по выпуску будут, несомненно, очень высоки, то едва ли можно реализовать в пользу государства даже 80 %. Мы долго еще спорили на эту тему, я настаивал на том, что выпускной курс 86 слишком низок, а расходы в 7–8 % слишком высоки, и закончил на том, что я почти уверен в правильности моего взгляда и в поддержке меня председателем Совета министров, и очень прошу его подумать об этом и не ставить ни себя, ни меня в ложное положение.
К концу нашего разговора пришел Шипов, и Нетцлин начал тут же горько жаловаться ему на меня. Шипов все время молчал, и, когда Нетцлин спросил его, как смотрит он на наше разногласие и видит ли он возможность уладить дело теперь же, Шипов ответил совершенно просто, что он не имеет определенного взгляда, понимает всю необходимость займа, но думает так же, как и я, что правительству будет очень трудно первое время и было бы крайне желательно не делать займа дороже 6 % реальных.
Он прибавил, что государь только что вновь сказал ему, что вести переговоры, несомненно, будет поручено мне, если только я на это соглашусь, и, вероятно, на этих же днях я буду приглашен государем. Затем беседа между Шиповым и Нетцлиным перешла на поднятый последним вопрос о том, как смотрит граф Витте на его просьбу устранить возникшее во французском правительстве сомнение о праве русского правительства заключить заем теперь же, после Манифеста 17 октября и выработанного проекта положения о Государственной думе, в порядке управления, не ожидая разрешения этого вопроса законодательными палатами.
Я был совершенно не в курсе этого вопроса. Шипов вкратце рассказал мне его историю и прибавил, что профессор Мартенс, привлеченный к его разработке, заготовил уже подробный меморандум, который разрешает в положительном смысле это дело, и Совет министров, рассмотрев его при участии выдающихся юристов, нашел точку зрения Мартенса совершенно бесспорною. Нетцлин сказал тогда, что во французском министерстве заняты также рассмотрением этого вопроса, и он имел случай слышать, что там приходят к тому же заключению, хотя дело не получило еще окончательной разработки, и было бы необходимо для пользы дела, чтобы доклад профессора Мартенса был скорее прислан в Париж.
Все это было для меня совершенною новостью, и на обратном пути в город я спросил Шипова, каково же мое положение, когда я должен ежеминутно ждать отправки меня в Париж, а я решительно ничего не знаю о подготовке вопроса, и не может ли он, по крайней мере, дать мне в руки тот материал, который имеется у него, разумеется, с разрешения графа Витте.
Шипов обещал немедленно прислать все, что у него под руками, но сказал прямо, что он ровно ничего и сам не знает, так как все делается непосредственно графом Витте и часто даже не по Министерству финансов. О докладе же Мартенса он осведомлен только потому, что присутствовал при его рассмотрении в Совете.
На другой день я был у Витте, передал ему все мои впечатления, получил заверение, что все будет мне немедленно прислано в копиях, но услышал от него, что сомнения Нетцлина относительно международного характера займа совершенно неосновательны, так как сам Нетцлин не в курсе дела, и я убежусь из того, что будет мне прислано, насколько это дело налажено и насколько я могу быть уверен в успехе задуманной операции.
Действительно, со следующего же дня я стал получать разные материалы по займу, но, кроме доклада профессора Мартенса и короткого заключения Совета министров, одобрившего все его выводы, я получил какие-то обрывки не связанных между собою телеграмм и ответов на некоторые из них. Все они касались исключительно вопроса о необходимости займа для России и о сосредоточении переговоров в Париже под руководством русской группы.
Ответы Нетцлина по поручению группы были крайне неопределенны, и техническая сторона займа вовсе их не затронула. Но зато в телеграммах был ряд указаний графа Витте о том, что заем будет иметь широкий международный характер, что согласие Америки в лице Моргана вполне обеспечено, точно так же как и Германии в лице группы Мендельсона, и действительно в присланных мне телеграммах была копия недавней телеграммы Мендельсона с выражением благодарности графу Витте за его письмо (самого письма мне прислано не было) и с выражением принципиальной готовности участвовать в международной операции, но с прибавлением, что было бы крайне желательно, чтобы я по дороге в Париж остановился в Берлине и чтобы основания займа были между нами установлены до моего пребывания в Париже.
С другой стороны, из тех же разрозненных телеграмм было видно, что Нетцлин предостерегал в отношении размеров участия Англии, указывая, что лорд Ревельсток настроен пессимистично и прямо говорит, что его участие может быть лишь в весьма скромном размере и будет зависеть от возможности котировки английской части займа в Париже тотчас по заключении займа. Все это изучение неполного дела не представлялось мне очень надежным, что я и говорил не раз как Шипову, так и графу Витте. Делился я моими
