целиком наплевав на защиту. Опасный противник, непредсказуемый. Но опасность, главным образом, для него самого.
Тесак мчался наискось, по дуге, с высокой скоростью, — вот-вот вспорет мне грудь, обнажит рёбра и бьющееся сердце. Я сделал шаг навстречу, оказавшись почти вплотную к противнику. И ударил в гортань. Падальщик задохнулся, выронил клинок, отступил, глядя на меня выпученными глазами и тщетно пытаясь вдохнуть. Я подобрал с земли тесак, вонзил в живот врага, потянул, вспарывая и выпуская внутренности. И направился дальше, прямиком к приманке.
Тот смотрел на меня изумлённо, в глазах застыл почти животный страх.
— Т-ты… т-ты к-кто так-кой? — прохрипел он, попятившись.
— Инструмент клана Хейн, — с тихим смешком сказал я. Его лицо исказила злоба, рука, спрятанная за спиной, взлетела вверх.
— Сдохни, мразь!
Выстрел из пистоля устремился прямиком мне в лоб. Я не поставил защиту, не отпрыгнул и не пригнулся. Слишком быстро, не успею. Выстрел настигнет раньше. Но кое-что всё же могу.
Я шагнул вперёд. Пространство исказилось, завихрилось спиралью, прогнулось, подчиняясь моей воле. Энергия хлынула вовне, напитывая заклинание — а это именно оно, плетения не могут воздействовать на окружение с такой силой. Один лишь маленький шаг — и я напротив врага. Сзади раздался удар, чей-то громкий крик. Снаряд нашёл цель.
— Сука! — выругался Падальщик. Снова нажал на спусковой крючок — но поздно. Я взмахнул тесаком, и отрубленная кисть отморозка покатилась по земле вместе с пистолем. Падальщик завизжал, схватился за обрубок руки, вперил в меня взгляд полный ненависти.
Я протянул руку.
— Камень.
— На! Подавись, скрул! — крикнул он и швырнул украденное на землю. Я наклонился, поднял камушек. Повертел в пальцах.
Крупный, больше половины ладони. Весь полупрозрачный, странной формы, похожий на ромб. Стенки на вид плотные, будто изо льда, за ними клубится серый непроглядный туман. Как живой. Странная штука.
Я сжал камень в руке, потянулся к карману…
Чувство тревоги взвыло сверху, заставило рывком податься назад. С крыши барака спрыгнула закутанная в балахон фигура, приземлилась рядом с Падальщиком. Человек был очень худощав, одежда висела на нём буквально мешком. Лица не было видно под глубоким капюшоном.
При виде незнакомца отморозок задрожал, как осенний лист на ветру.
— Нет! — вырвался из его рта истеричный крик. — Не троньте! Я всё сделал как надо!
— Ты облажался, — хриплым голосом заявил человек в балахоне. Смазанное движение — и голова Падальщика скатилась с плеч, шмякнулась о землю, заливая кровью. Выпученные глаза застыли, с ненавистью взирая на мир.
Я подобрался. У незнакомца не было видно оружия, но за мгновение до удара я почувствовал всплеск магии. Лёгкий, незначительный, но этого хватило, чтобы понять — драка будет тяжёлой. Враг не слабее меня.
Человек в балахоне поднял голову и взглянул на меня. В темноте капюшона блеснули тёмно-серым туманом глаза.
— Вот и встретились снова, — прохрипел он с едва заметной насмешкой.
— Ты бы снял капюшон, — предложил я. — Или такой урод, что стрёмно людям показаться?
От него пахнуло искренней ненавистью. Чувство опасности ударило по мозгам, едва не оглушив. Я отпрыгнул в сторону, и вовремя — противник преодолел расстояние в пару метров за одно мгновение, едва не врезавшись в меня. Шустрый, зараза!
И снова — опасность. Я взмахнул тесаком навстречу балахонщику — но тот как-то странно извернулся, пропуская лезвие сбоку. Клинок взрезал край одежды, даже не зацепив тело. При этом я непростительно открылся. Враг ловко скользнул вдоль моей руки. Тесак устремился обратно, но медленно, слишком медленно…
Удар ладонью в грудь снёс меня на десяток шагов и с размаху влепил в стену барака. Железо заскрежетало, застонало от удара. Боль пронзила спину, выбила из лёгких весь воздух. Рухнув на землю, я тотчас перекатился вбок, едва не угодив под пинок. Вскочил на ноги, хватая ртом воздух. И получил мощный удар в челюсть, снова отбросивший меня назад. Упав на спину, перекатом ушёл влево, схватившись за стену барака, поднялся. И тотчас отшатнулся с линии атаки — кулак противника пробил железо как бумагу, проделав в стене внушительную дыру. Странно, что моё тело ещё держится после двух таких попаданий.
Но ненадолго — я чувствовал, как потихоньку подступал откат. Нельзя затягивать бой. Свалюсь тут полумёртвой тушей — ребятам не поздоровится.
Я потянул из источника остатки энергии, направил по каналам. Скорость восприятия мгновенно возросла — и я отчётливо увидел несущийся ко мне кулак врага.
Отклонился влево, перехватил руку за предплечье, дёрнул, выламывая из сустава. Балахонщик заорал дурным голосом, отшатнулся. Но я не желал упускать превосходство — шагнул следом, ударил тесаком, который каким-то чудом всё ещё держал в руке. Лезвие скользнуло в сторону — в последний миг противник сумел отклониться, — и чиркнуло по плечу. При этом край клинка задел капюшон. И он слетел, обнажая голову.
На меня с ненавистью глядела рыбья морда Слоба.
— Ого, — удивился я, но отстранённо — горячка боя всё ещё не отпускала, давила на сознание. И появление бывшего сокамерника лишь слегка выбило из колеи.
— Ублюдок! — прошипел Слоб. — Мразь!
— Я тоже рад тебя видеть, — хмыкнул я. — Поговорим? Или хочешь драться дальше?
Он до крови закусил губу, сплюнул на подставленную ладонь. Зашевелил кривыми уродливыми пальцами с поломанными ногтями.
Воздух загустел, резко наполнился волшбой. На меня дохнуло силой, от которой зашевелились волосы на затылке. И я очень ясно понял одно: если это заклинание сорвётся с рук Слоба — мне конец. Такую мощь я не смогу принять на защиту. Да и саму защиту сейчас сплести не в состоянии. Придётся поступить по-другому.
Нить слетела с моих пальцев и вонзилась в кисть противника, дробя кости. Слоб заорал от боли, отшатнулся, но я, не медля, ударил кулаком по зубам. Балахонщик рухнул на землю. Я от души добавил ему ногой в висок и с удовлетворением заметил, что хиляк, наконец, отрубился.
Ноги задрожали от накатившей слабости. В голове слегка зашумело. Сплюнув вязкую слюну, я огляделся. Рамир стоял, привалившись к крайнему бараку и слизывал кровь с разбитых костяшек пальцев. Три его противника валялись на земле, у одного была сломана шея, а ещё один мог похвастаться
