и не прорастает в виде зуба.
(11) Сельский беспризорный
В город, где я вышел из поезда прошлой осенью, автобус приехал уже вечером. Городские улицы выглядели ещё грязнее и более пыльными, чем тогда. Все дороги и тротуары были вымазаны грязью, кое-где собранной вдоль дороги пирамидками. Зелени почти не было, а те растения, что и проросли, оказались присыпаны пылью. Я спросил у какой-то женщины, где здесь находятся отели. Она немного удивленно, окинув взглядом меня и мою распухшую щеку, сказала, что по центральной улице их как минимум пять, нужно только читать вывески, и промахнуться будет сложно. Я так и поступил. Но в первом же отеле, куда забрел, очень тучная женщина, вся в золотых украшениях, пренебрежительно выставила меня вон.
– Чего тебе нужно? Иди отсюда!
– Мне нужно снять номер… – начал было объяснять я, но меня бесцеремонно и, маша руками в сторону выхода, перебили фразой:
– Иди, говорю, отсюда, номера все заняты. Давай-давай!
Не до конца понимая ее тон, я решил поискать более приличный отель. Но во втором меня ждала та же история, только консьержка на входе была немного вертлявая и с неприятным визгливым голосом. Уже серело, и, выйдя на улицу возле второго отеля, я обратил внимание, что светится не более трети номеров. Допустим, ещё придут люди позже, но не во все же комнаты. Неужели нет свободных номеров?! Судя по хамскому отношению, меня не хотят там видеть, только и всего. После того как до меня это дошло, стало очень обидно. Конечно, я был сильно потрепан бытом у Кирилыча, небритый, уставший от недосыпа прошлой ночи, с опухшей щекой, но я явно превосходил и в развитии, и в достатке этих дам. А ко мне лишь исходя из внешнего вида относились, как к прокаженному. Это было крайне неприятно для меня и экономически нерационально для них.
Найдя третий по пути отель и предварительно убедившись по свету в окнах, что места в нем есть, я зашел в холл. За стеклянной перегородкой сидела молодая женщина в строгом костюме с ровно стянутыми хвостиком волосами. Казалось, что это не волосы, а такой колпак, оканчивающийся лошадиным хвостом, потому как будь это волосы, то их натяжение должно было растянуть лицо хозяйки в улыбку. Но улыбки не было.
– Что вам здесь нужно? – сухо спросила она.
– Я хотел бы снять номер.
– У нас нечего вам предложить, – ответила она, брезгливо окинув меня взглядом. – Все номера заняты.
Я вспомнил слова Карла по поводу этой страны и магического действия валюты, без труда открывающей путь к радостям жизни. Хоть и не хотелось опускаться до уровня элементарного выпендрежа, но ночевать на улице желания не было. И я поступил очень просто. Достав из кошелька остатки своей валюты, сказал на родном языке:
– Послушайте, девушка, я даже не уверен, что вы знаете нормально мой язык, хоть и должны бы, сидя здесь.
– Я даже не уверен, что вы знаете английский, хотя этот язык вам бы пригодился в отельном бизнесе, – сказал я уже на английском.
– Но я точно знаю, что этот язык вам известен и в отеле есть свободные номера, – продолжил я уже на её родном языке.
– А ещё я провел всю зиму в заднице вашей страны, изучая зимующих птиц, а сейчас очень устал, и ещё мне нужен зубной врач. Поэтому дайте-ка мне номер получше или позовите администратора.
– Я знаю английский, – немного покраснев от стыда и, косясь на деньги, буркнула женщина на ломаном английском. – Вам люкс, полулюкс?
– А в чем отличия?
– В люксе отдельная спальня с большой двуспальной кроватью, бар входит в стоимость номера, бесплатный доступ в бильярдную и сауну.
– Мне это ни к чему, я всего лишь хочу привести себя в порядок и поехать домой. Мне нужна ванна и чистая постель.
– Тогда полулюкс вам вполне подойдет. На сколько дней к нам?
– Думаю, до завтрашнего вечера. Я могу рассчитаться за номер валютой?
– Конечно, можете. Расчетное время суток – двенадцать часов дня. Если вы заселитесь сейчас, ваши сутки закончатся завтра в полдень. Я могу пока оформить вас на полтора дня, это до следующей полночи. Вас это устроит?
– Да, вполне.
Мне уже не терпелось отдохнуть.
– Хорошо, дайте свой паспорт и заполните этот бланк.
Все формальности были соблюдены, и я, взяв ключ, уже собрался направиться к номеру, как женщина добавила:
– Извините за такое приветствие, просто ваш внешний вид немного не вписывается в обстановку.
Она натянуто улыбнулась, я ответил ей тем же и пошел к себе в номер.
Уже внутри, стоя перед зеркалом, я понял, что она имела в виду. Передо мной в отражении стоял незнакомый мне человек, в грязноватой помятой одежде, с дурацкой прической, небритый, уставший и, ко всему прочему, с перекошенной в одну сторону физиономией. Нужно было срочно менять внешность этого молодого подобия Кирилыча, и я с большим удовольствием занялся процессом трансформации. Сложно описать все те чувства, которые я испытал за час пребывания в ванной комнате. Всё казалось настолько приятным, чистым и блестящим, что меня всего накрыло эстетическим восторгом. Даже само наличие обычной горячей воды уже вызвало у меня благоговенье. Тот момент был продолжением сказки о золушке, в которой я был ею, когда принц, убедившись, что стеклянный башмак подходит, взял ее с собой и привел в эту гостиничную ванную комнату. Хорошо выдраив самые потайные закоулки своего организма, гладко выбрив лицо, насколько это было возможно купленным в деревне Кирилыча одноразовым станком, я вернулся в номер.
Если сказать пару слов о бритве и бритье в целом, то я испытывал большое неудобство в этом деле. Мой привезенный бритвенный ресурс закончился до Рождества, лосьон после бритья – в феврале, а в их магазине были только гадкого качества одноразовые бритвенные станки и какие-то одеколоны с невероятными цветочными запахами. Кирилыч, который никогда не был в запущенном состоянии, в чем стоит отдать ему должное, брился опасной бритвой. Я видел их до этого только в старых фильмах про маньяков и парикмахеров – вещь, если честно, изумительная. Массивное лезвие с закруглённым овальным концом было толщиной около пяти миллиметров и плавно сходилось в невероятно тонкую режущую кромку. Всем своим видом этот предмет вызывал чувство уважения и опасения, как у животных – вид огня. Для того чтобы вернуть ему прежнюю остроту, им достаточно было только поводить пару минут по кожаному ремню. Я даже подумывал, не попробовать ли воспользоваться такой же штуковиной. Но чувство опасности и понимание того, что эта штуковина стоит всех моих теперешних сбережений, умерили мой пыл. Всю зиму я мучился убожеством одноразовых брив, а Кирилыч, имея под рукой лишь мыло, кисточку и опасную бритву, с ловкостью самурая снимал с
