причинам пустовали. Под ними не было ни коробок для жилья, ни чего-то на это похожего. Зато весь город был полон беспризорных животных.
Я продолжал поиск крыши над головой в лоне матушки-церкви. Набожные люди всегда готовы прийти на помощь страждущим. Но здешние церкви не то что не готовили бесплатную похлебку и давали крышу над головой, а даже не пускали на порог по окончании службы. Найдя третью церковь и прочитав на дверях наклеенную надпись «На пороге храма прятаться от дождя нельзя», я бросил эту бесполезную затею и решил следующую ночь провести в поезде на пути в обратную сторону. Узнав, что городской транспорт прекращает ходить в двадцать три ноль-ноль, и взяв час запаса, я решил покинуть отель около десяти вечера. Оставшееся у меня время я провел в ванной комнате и провалялся в постели, и, покинув отель в намеченное время, направился в путь.
* * *
На вокзале меня ждало небольшое разочарование. На ближайшие два поезда, что проходили вокзал ночью, билетов не было. Нужно было подождать полчаса до прибытия, чтобы снялась какая-то бронь. Не знаю, что такое эта «бронь». Броня у танка – понятно, брань или ругательство – тоже в словарном запасе были. Видимо, что-то между ними среднее, и снимется эта штука с имеющихся мест за полчаса до прибытия поезда. Но тут проявилась другая проблема. Подождать без билета в так называемом зале ожидания нельзя. По крайней мере, это мне объяснил стоящий на входе человек в непонятной форме.
– Но я ведь жду, когда снимется бронь, тогда будут билеты, – пытался объяснить я, но человек у входа был неумолим:
– Показываете билет – проходите, не показываете – до свидания, – спокойно ответил он и перестал меня замечать.
Ничего не оставалось делать, как купить билет на одну остановку утреннего пригородного поезда, чтобы попасть в зал ожидания. Но абсурды на этом не закончились. В зале ожидания можно было ждать своего поезда, но нельзя было спать. Приблизительно раз в полчаса в зале появлялся страж порядка, с очень большим пузом и обвисшими щеками, и громко, на весь зал, монотонно говорил: «Не спать, следить за вещами!» И при этом легонько постукивал большой резиновой дубинкой, явно предназначенной для придания воинственности его осунувшемуся виду. Стук этой дубинки по деревянным сиденьям зала ожидания приободрял практически всех. Тех, кто провалился в сон глубже и не слышал спасительного зова полицейского, он заботливо будил лично.
Мне хватило первого раза, чтобы понять, что лучше отогнать сон самому, а не получать постоянные порции неприятного пробуждения, и я принялся наблюдать за народом. На протяжении получаса весь зал оседал и расплывался в поразительно неудобных креслах. Кто клевал носом, кто откидывался назад, некоторые сворачивались калачиком на своих вещах, их лица менялись. И тут выходил он, символ порядка этого феерического мира, незыблемый и суровый: «Не спать, следить за вещами!» – раздавалась эхом с трудом запомненная им сложная фраза, и зал оживал. Все начинали ерзать. Люди потягивались и зевали. Страж медленно проходил по рядам зала, лично убеждаясь, что каждый проснулся, будил крепко спящих и удалялся во мрак вокзала.
И так продолжалось снова и снова, с небольшими изменениями. Девушка, сидящая напротив меня, заснула крепче обычного, и спасительный сторожевой вопль не тронул её чуткого сна. Полицейский, увидев картину мило спящей девушки, озорно, как школьник-двоечник, улыбнулся, поддел дубинкой стоящую возле нее сумочку и тихонько переставил на пустующее за её спиной сиденье. После чего тихонечко обратился к спящей:
– Девушка, де-ву-шка… Просыпайтесь.
Сонные глаза девушки открылись и посмотрели на полицейского.
– Проснулись? – ласково протяжно спросил он. Она закивала головой.
– А где ваша сумочка? – так же ласково спросил он, немного к ней наклонившись.
Девушка посмотрела на пустующее место перед ней, где только что стояла сумочка. Внутри нее как будто взорвалась новогодняя хлопушка, всю её передернув. Она взволнованно начала обшаривать взглядом вокруг себя, вскочила, заметила сумочку, стоящую за спиной, облегченно опала и растерянно улыбнулась.
– То-то же, – уже серьезно сказал полицейский и повторился: – Не спим, следим за вещами.
Я сразу понял всю эффективность этого жестокого действия, всю его надежность и простоту. Сами люди попросту не брались в учет, а в остальном всё заботливо делалось для сохранности наших вещей. После пятого пробуждения зала я наткнулся глазами на книгу, продававшуюся в рядом стоящем ларьке. Хоть торговая точка и была закрыта на ночь, но по большой красочной обложке было ясно, что это книга о городских достопримечательностях. По нескольким фотографиям архитектуры было понятно, что город очень старый и очень красивый, а по толщине книги – что знакомиться там есть с чем. После непродолжительного обдумывания я уже знал, куда хочу отправиться дальше. Неизвестно зачем и куда поставленная бронь к тому времени уже была снята с двух прибывающих на станцию поездов, и один из них шел по маршруту, проходящему именно через тот город из книжки, куда я решил поехать. Уже менее чем через двадцать минут я готовился лечь спокойно спать в своем купе, не опасаясь, что меня разбудят криком.
(12) Крокодил вагонный
Утро следующего дня застало меня совсем не отдохнувшим. Всю ночь то и дело в голове слышались вопли полицейского, заботящегося о сохранности моих вещей. В купе со мной ехала мама с маленьким негритёнком лет четырех-пяти. Мальчик сразу же обратил на себя внимание. С невероятно большими карими глазами, черными плюшевыми волосами, он был очень непоседлив и темпераментен. Его интересовало абсолютно всё и везде. Дети по своей природе всегда любознательны, и это понятно, ведь вокруг них новый огромный мир, который хочется как можно быстрее изучить. Но то, какими темпами пытался его изучить этот темнокожий мальчуган, меня просто восхитило. Мама, очень бледная и равнодушная женщина, как могла сдерживала его порывы, но по её виду было ясно, что она устала это делать ещё пару лет назад. По их разговору и объяснению ребенку то одного, то другого я понял, что они едут к родителям женщины по каким-то там делам.
С женщиной за время поездки мы обменялись всего парой сухих фраз, а вот с её сыном Данном – по крайней мере, так он представился – мы хорошо и много общались. Невероятно открытый и контактный ребенок сразу же переключился с мамы на меня, что ей было вполне по душе и немного расслабило. Мне же общение с Даном доставило массу удовольствия, было даже немного завидно, что у него есть такое потрясающее умение поглощать весь мир вокруг себя без остатка. Чувствуя безграничную вседозволенность с моей стороны, мальчуган отключил тормоза и начал пользоваться мной на полную катушку. Однако как только
