замечания и делать резкие движения в сторону кандидатов. Он покорно, как зелёный рядовой, стоял сбоку по стойке «смирно» и смотрел суровым взглядом куда-то в облака. Гладерика со Стёпой последовали его примеру, тем более, что повод для этого был самым насущным — уже спустя минуту, когда музыка стихла, а все высшие чины столпились перед построением, Роман Иванович, будучи впереди стоящим, громко, чётко и с нотками гордости в голосе скомандовал, растягивая некоторые звуки:
— Эскадрилья, равняйсь! Смир-р-рно! Равнение нале-во! Головные уборы — снять!
Береты оказались у них в руках.
— Государственное знамя — внести!
Оркестр исполнил гимн страны. Звучал он куда более мощно и торжественно, чем на их обыденных построениях. Оно и понятно — аккомпанемент пению в этот раз составляли тромбоны, литавры, трубы и барабаны, усиливающие звучание в разы. Гимн был спет, а посередине строя выступили знаменосцы, держа в руках длинные флагштоки с реющими на концах полотнами. Прозвучала следующая команда:
— Смир-рно! Головные уборы — надеть!
После этого оркестр исполнил отрывок из какого-то известного марша. Роман Иванович развернулся лицом к Сергею Юльевичу Витте, который стоял сразу позади него.
— Ваше высокопревосходительство! Эскадрилья «Золотые крылья» по вашему приказанию построена! Лиц, незаконно отсутствующих — нет. Командующий эскадрильей полковник Корнилов.
— Вольно, — ответил Витте.
— Вольно! — передал команду кандидатам Роман Иванович.
В шеренге, наконец, можно было немного расслабиться.
— Здравствуйте, дамы и господа кандидаты! — поприветствовал их Витте.
— Здравия желаем, ваше высокопревосходительство! — громким хором ответили стоящие в шеренге.
Вновь прозвучал отрывок из военного марша, после чего Витте начал свою речь:
— Дамы и господа кандидаты! Отныне в жизни нашей страны наступает новая эпоха. Я не буду неправ, если скажу, что эскадрилья, созданная общими усилиями руками таких же мечтателей, как и вы, для нашей необъятной Родины является поистине уникальной. Пройдут недели, месяцы и годы, но ваш труд и труд вашего командования будет навсегда запечатлён на страницах истории, служа примером целеустремлённости и упорства для всех наших будущих поколений. Под своим крылом — золотым крылом — вы собрали как талантливейших инженеров со всех уголков нашей страны, так и достойнейших кандидатов на роль воздухоплавателей. Эта область жизни является практически неизведанной — и какова же моя гордость оттого, что именно мои соотечественники первыми покорят небесные выси, окажутся там, где пару веков назад мало кто и мечтал. В это мгновение хочется обратиться к тем, кого на нашей земле больше нет. Великий Дедал и сын его Икар, мастер да Винчи Леонардо, братья Монгольфье, родной наш Александр Фёдорович! Видит Бог, — поднял голову к небу Витте, — мы — достойные ваши последователи. Ваше дело вечно, и никогда не забудется. Ура!
— Ура! Ура! Ура-а-а! — прокричали кандидаты.
— Сегодня ваши нагрудные значки блестят особенно торжественно, — отметил Сергей Юльевич. — Первый полёт на аэроплане, разработанном инженерами Стефенссоном Александром, Орловым Иваном Николаевичем, Кирсановым Николаем Андреевичем и Одинцовым Сергеем Михайловичем, совершит воспитанница эскадрильи, достойнейший кандидат — Дельштейн-Орлова Гладерика Дмитриевна!
— Я!! — крикнула девушка из шеренги. Это было немного комичным, поскольку от волнения голос её повысился до тонов её подруги Глашеньки. Витте едва заметно улыбнулся.
— Дублёром госпожи Дельштейн-Орловой назначен другой достойный кандидат — Адлерберг Степан Франкович!
— Я, — громко и твёрдо отозвался Стёпа.
Гладерика рыскала глазами по толпе. Каково же было её удивление, когда среди почтенных господ она увидела стоящих в парадных костюмах Ваню, Колю и Серёжу! Девушка широко улыбнулась своему двоюродному брату, и тот ответил ей тем же.
— Аэроплан, что создали наши инженеры, носит имя «Идиллия». Пусть же будет данное имя отражением сущности нашей страны!
Речь его на этом была закончена. Послышались громкие аплодисменты, а затем снова заиграл марш. Далее говорили другие высокопоставленные чины, от генералов и до чиновников разных рангов. Все они желали удачи и успешного полёта. Такое долгое стояние под палящим солнце утомило, пожалуй, не только кандидатов, но и гостей. Наконец, наступил самый торжественный, интригующий и захватывающий момент дня: под громкие фанфары ворота дальнего ангара распахнулись, и на всеобщее обозрение выкатили совершенно новый, сияющий на солнце идеально чистым фюзеляжем, аэроплан. В отличие от тренировочных своих собратьев, он был намного большего размера, с четырьмя лопастями на пропеллере; но главное — ярусов у крыльев было два, что создавало объёма этому чуду инженерной мысли. Ко хвосту извне были протянуты тросы. Машина создавала впечатление тяжёлого, но надёжного аппарата. Гладерика заворожённо глядела на неё. Внимание обратил на себя Роман Иванович:
— Эскадрилья, равняйсь! Смирно! Госпоже Дельштейн-Орловой Гладерике троекратное…
— Ура! Ура! Ура-а-а! — вновь проскандировали кандидаты, а вместе с ними — и все гости данного мероприятия.
— Вольно! «Аурус», остаёшься с нами, — сказал командир эскадрильи. — «Старгейт», тоже находись рядом.
— Есть! — ответили оба кандидата.
— Остальным — вольно, разойтись!
— Вольно, разойтись! — повторил команду Гриша Добров.
Расходиться, впрочем, впервые никто не захотел. Все проследовали по лётному полю — поближе к новому аэроплану.
— Оно совсем близко… — едва слышно молвила Гладерика.
— Небо? — спросил, взглянув вверх, Стёпа.
— Оно, Стёпа. Такое глубокое, будто бы и на ладони, но в то же время — загадочное, а порой и грозное.
К ним подошёл Роман Иванович, недавно закончивший разговор с министрами:
— Как настроение?
— Боевое, — хором ответили кандидаты.
— Это прекрасно! Госпожа Гладерика, настроены ли вы лететь?
— Так точно!
— Вот и славно! А вы, господин Адлерберг, готовы в случае чего незамедлительно подать госпоже руку помощи?
— Так точно, — кивнул Стёпа.
— Вот и замечательно, мои дорогие, — сказал Роман Иванович, а затем перекрестил их, Стёпе пожал, а Гладерике поцеловал руку. — Всё будет хорошо, не волнуйтесь.
Гладерика растрогалась от такого. Ей было, из-за чего волноваться, но вдруг она осознала, что все эти проблемы — земные по своей сути, что в небесах они её не достанут. Это придало ей уверенности в себе.
— Пора… — тихо сказал Роман Иванович.
— Одну минуточку! — вдруг раздался оклик со стороны гостей.
К ним бежал человек с приятной представительской внешностью, аккуратной бородкой и закрученными усами, держа в руках коричневую коробку на трёх ножках и с линзой посередине.
— Позвольте сделать памятную фотографию, — попросил он.
— Отчего же и нет? — пожал плечами Роман Иванович. — Дети мои, встаньте рядом со мной. Гладерика, давайте справа. Степан, давайте слева.
Быстро установив оборудование, фотограф поднял над собой подобие металлического гребня с насыпанным внутрь белым порошком.
— Зафиксируйте-с своё положение, — сказал он, копошась за покрывалом. — Сейчас данный объектив покинет птица.
Гладерика недоумённо посмотрела на линзу. Раздалась ослепительная белая вспышка — так сгорел магний в руке у фотографа. Она рефлекторно зажмурилась.
— Отлично! — сказал фотограф. — Уверяю вас, это будет замечательно! Благодарю вас за то, что
