Задуматься было над чем. После неудачной атаки самолета мне некогда было ломать голову над тем, что мне предстоит. И только в самолете я начал соображать, с чем и кем я столкнулся. По всем статьям я проигрывал этому германскому коллеге Вазгена Рашидовича, как и сам коренной москвич со своим перстеньком не мог сравниться с этой немецкой «сладкой» парочкой самадхи и его хозяина. Артефакт такой невероятной мощности не даст мне высунуться из-под защиты Женькиного тела, а неизвестный колдун будет, наоборот, только черпать из него силы.
И если совсем уж честно, я чувствовал себя вором, и не потому, что опять шел на грабеж, а потому что впервые осознавал, что могу украсть у Жени его жизнь в реале Земли, уничтожив его тело. О себе мне вообще не хотелось думать. И все-таки, после нелегких сомнений я послал пару СМСок с предупреждениями на случай моего провала: одну Феде и одну Люсе, а в гостинице предупредил портье, что могу задержаться. А также попросил, если ко мне вдруг приедет девушка, чтобы они проводили ее в мой номер, подождать там меня. «Гостиница» была милым домиком всего на десять комнат, так что такая мелочь, как пустить чужого человека в номер, им была вполне по силам.
А еще до этого я ночью вышел в астрал и подчистил там все дела. Хозяин моего нынешнего тела остался доволен моими стараниями по уходу за вверенным мне организмом. Если бы он знал, как я собираюсь рисковать его реальной собственностью! Но в интересах дела спасения, как Сэйлара, так и Земли было просто необходимо соблюдать конспирацию. Так что Женька со спокойной совестью отправился к своей принцессе, а я сюда.
Сейчас передо мной была моя цель, и теперь она уже никуда не могла деться — я чувствовал, что она впереди, по ее тяжелому зову. Признаться, я не очень пока понимал, что смогу с ней сделать, если мне удастся ее захватить, но это были мелочи, до которых нужно было еще дожить. Я ведь даже не знал, что буду делать, когда подъеду к замку в конце моего пути. Сколько я его не изучал с изнанки, так и не выяснил ничего существенного кроме того, что дом был напичкан темными штучками, препятствующими считыванию информации. Особенно было тяжко в подвалах, расположенных прямо над горным разломом. Единственным моим планом было банальное: «Здрасьте, я от дяди Вазелина!», а там драка покажет…
Последние километры я ехал против всякого желания и, в конце концов, вынужден был наглухо закупориться под Женькиной черепушкой. Остановив машину у ворот во двор замка, я понял, что не могу даже прощупать наличие людей в здании. Было такое впечатление, что замок готов раздавить меня своей мощью. Но я по-прежнему пытался изобразить легкий интерес и уверенно нажал кнопку звонка у ворот.
Спустя некоторое время с той стороны показался пожилой, весьма благообразный мужчина, который, не открывая ворот, представился Генрихом, садовником и домоправителем в одном лице. Я попытался радостно улыбнуться, слегка поклониться и, прищелкнув несуществующими каблуками, вежливо представиться, а заодно объяснить цель своего визита: очень важное и секретное дело от Вазгена Рашидовича из Москвы…
Дяденька вежливо поклонился и попросил меня немного подождать. Слава богу, при развитии современной техники мне не пришлось долго топтаться, пока этот немолодой человек будет бегать по переходам замка, разыскивая своего хозяина. Генрих просто отошел немного в сторону и, достав мобильник, переговорил с боссом. Я, наконец, понял, что не зря наведывался к московскому колдуну, но даже не столько из-за адреса, как для такого поручительства. Ворота замка начали открываться передо мной, и мне было учтиво предложено оставить машину на парковке.
Я въехал во двор, стараясь запоминать любую мелочь — наученный в доме Вазгена, сейчас я пытался избежать ошибок с мудростью мыши, обнюхивающей сыр в мышеловке перед своим последним пиром. Двор был произведением немецкого… нет, не искусства, скорее порядка. Несмотря на всю правильность и ухоженность, что-то было во всем этом неживое, как будто даже кусты были пластмассовыми. Да, даже птиц было не слышно, будто жизнь старалась обходить этот шикарный уголок стороной. Я, следуя указаниям Генриха, прошел к парадной лестнице и, зайдя в прохладный холл, остался ждать хозяина.
Небольшая передышка была весьма кстати. Ведь дальнейший план действий приходилось выдумывать на ходу, сообразуясь с обстановкой. Первый шаг в своей операции я проделал успешно, оказавшись в логове настоящего зверя, причем, совершенно не испортив отношений с ним. Где-то здесь находился и обсидиановый самадхи. Но на этом мои «завоевания» пока и кончались. Определить, где конкретно он находился, с изнанки было просто невозможно, а здесь я не мог воспользоваться своими способностями, не рискуя Женькиным здоровьем. Нужно было разговорить нового, пока незнакомого мне слугу Селима.
Походив из угла в угол по зале с высокими готическими окнами, я, не зная, куда себя деть, приземлился на кожаный диванчик в уголке. Но посидеть мне на нем не довелось, так как именно в этот момент в залу вошел хозяин замка, которого я успел немного рассмотреть с изнанки в самолете.
Да, это была личность! Он не смотрел тем противным взглядом из-под полуопущенных век, которым частенько награждает своих приспешников инферно. Но, несмотря на свою «открытость», его неподвижные глаза словно воткнули в меня мертвящий укол черных зрачков, и никакая дипломатическая улыбка не могла скрыть властного выражения лица. Только спустя несколько секунд я сумел рассмотреть, что это нестарый мужчина, с щеголеватой, коротко стриженой бородой и ранней сединой в волосах.
— Здравствуйте, меня зовут Иоганн Шанке, — представился он, протягивая руку для пожатия.
Я немного обалдел: или он полный лопух, или играет в поддавки! Вместо того чтобы выяснить откуда я знаю его имя и знаю ли его вообще (а я его не знал, ни сном, ни духом), он сам мне его называет. Однако взяв себя в руки, я самым вежливым образом представился и начал рассказывать те же байки, что и дяде Вазгену о своих снах и поручении Селима.
На вопрос: «Чем же я должен здесь заняться?» я, не моргнув глазом, ответил, что думал, это должен знать человек, проживающий по указанному адресу.
— Хорошо, — ответил, задумчиво усмехнувшись, немецкий Иван и, указав мне на одну из дверей, предложил. — Давайте обсудим это за столом. Как там у вас в России говорят: в ногах правды нет?
Мы рассмеялись каким-то паралитическим смехом, долженствующим показать, как нам весело от бессмыслицы, принятой в обращении. Не знаю, как хозяин, но я шел, как на эшафот, совершенно не зная, что предпринять для захвата статуэтки. Мысли и даже настроение Иоганна были для меня секретом за семью печатями. Я, словно узник в темнице сырой, бился внутри Женькиного тела, припертый инфернальной энергией артефакта, а внешне продолжал лопотать что-то про местный мягкий климат и чудесные пейзажи, потягивая между делом дорогущий коньяк.
Наш благодушный разговор был прерван самим хозяином, ни с того, ни с сего сменившим улыбочку на серьезный и строгий вид:
— Кажется, мы с Вами уже достаточно наболтались, чтобы понять, что так мы ни к чему не придем. Итак, еще раз попытаюсь спросить, какова настоящая цель Вашего визита? — собеседник уперся в меня своими неподвижными глазами и я понял, что игры закончились.
Я с тоской вспомнил бесконечные лабиринты старинного здания и представил, как мне придется бегать по ним наперегонки с этим дяденькой. От этого у меня как-то разом пропало желание дальше врать и уворачиваться. Поэтому я, спокойно выдержав взгляд удава, еще спокойнее произнес:
— Цель моего визита — маленькая стекляшка в виде сидящего в позе лотоса черного самадхи.
И без того неподвижный взгляд моего собеседника совершенно остановился. Иван словно погрузился сам в себя, не спуская своих глаз с моего лица. Я же невозмутимо пригубил коньяк и скроил мину, будто наслаждаюсь его ароматом, что в общем-то не противоречило действительности. Спустя довольно долгое время хозяин замка переспросил:
— И чем же он Вас так заинтересовал?
По его вопросу я понял, что он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что я знаю о статуэтке, и теперь пытается понять, друг я или враг. Хотя какие друзья могут быть у них? Только партнеры-соперники по дележу власти и управлению миром. За этими глазами не было видно души, только мрачная тяжесть власти. Это был настоящий, высший и посвященный слуга инферно, и посмертной наградой ему будет самое дно преисподней, но об этом он пока не догадывался. Ведь принцип его повелителя ничем не отличался от принципов его слуг: подчинять себе, не гнушаясь никакими уловками.
Ну и ладно — это не мое дело, и душеспасительными беседами тут заниматься было бы последней глупостью. Так что я ответил первое, что мне пришло в голову под действием неукротимого желания побыстрее провернуть всю эту неприятную операцию:
