Богоматери, избравшее капеллу собора местом для своих еженедельных собраний, способствовало тому, чтобы заказы на работы в новом храме доставались мастерам из семейства ван Акен – эту традицию заложил еще Ян ван Акен-старший, дед Йеруна, бывший при жизни лучшим среди немногочисленных художников Хертогенбоса.
Младшие сестры Йеруна Катарина и Берта подросли и уже могли бы выйти замуж. Братья Гуссен и Ян продолжали трудиться в мастерской отца и достигли многого. Будь в городе гильдия художников, Гуссен уже мог бы назваться мастером, Ян был близок к тому же. В отсутствие гильдии вопрос о признании подмастерьев мастерами решал учитель, то есть мастер Антоний единолично, подмастерьям оставалось только создать каждому свой шедевр. Работы хватало всем троим, семейство не бедствовало.
«Хочу сказать тебе, мой дорогой Йерун, – писал отец. – Что мы всегда рады тебе, и день, в который ты придешь домой, будет для нас большим праздником. Я уверен, что скоро и ты сможешь написать шедевр и назваться мастером – тогда все дороги будут открыты перед тобой. В герцогстве Бургундском много городов, и везде нужны мастера-художники, но знай, что в Босхе ждут именно тебя».
Стоял март четвертого года обучения Йеруна в Брюгге. И, как бы ни нравилась Йеруну жизнь во Фландрии, он начал задумываться о том, куда податься дальше. Мир был широк и притягателен, в какую сторону ни посмотри, но Йерун всегда любил Хертогенбос.
Тогда, три года назад, Йерун покинул город по доброй воле, однако же сделал это неожиданно даже для самого себя. И теперь родной город, по сравнению с Брюгге маленький, тихий и серый, вспоминался Йеруну с особенной теплотой. Даже само слово «Босх» звучало для него ласково – точно так же, как из уст родного или близкого человека звучало для Йеруна имя Йоэн. А ведь Йоэном его называла только мать да изредка дядя – он помнил Йеруна малышом. А еще… О да. И это было в Босхе.
Йерун решил посоветоваться с дядей.
– Что ж, Антоний прав, – сказал мастер Ян. – Тебе немного осталось до того, чтобы стать мастером. Он ведь научил тебя всему, что умел сам. Я лишь немного обогатил твое видение окружающего, дай бог, не напрасно.
Йерун слушал, не перебивая.
– Однако я не советовал бы тебе становиться мастером в Брюгге.
– Почему же? – удивился Йерун.
– Причин несколько, – ответил мастер Ян. – Первая, может статься, удивит тебя. Так вот, жизнь в Брюгге со временем меняется. И, к большому сожалению, меняется не в лучшую сторону.
– Но ведь Брюгге процветает?
– Ох, Йерун! Так было прежде. Говорю об этом не потому, что я стар, и людям моего возраста свойственно переживать о том, что раньше, мол, трава была более зеленой, а вода – более мокрой! Просто я живу в Брюгге без малого двадцать пять лет и помню его лучшие времена. Отчего так вышло? Меняются торговые пути. Те, что питали город прежде, позволяли ему расти и богатеть. Каналы, те самые, что соединяют Брюгге с морем, засоряются и зарастают. Если так пойдет и дальше, со временем город останется без морской торговли. Если ты захочешь выбрать большой город, присмотрись к Антверпену. Сейчас он набирает силу.
Мастер Ян пространно рассуждал вслух – его знания были обширны, а долгие речи не были пустыми. За ними всегда следовал ясный и толковый вывод. Йерун знал об этом – неспроста он решил посоветоваться.
– Мы живем в непростое время, Йерун. Герцогство Бургундское ведет борьбу, и борьба эта сурова как никогда прежде. Герцог Карл спит и видит Бургундию королевством, а себя – его государем. Ради этого он готов на многое. Сейчас он воюет с французами, однако они нынче не те, что во времена Орлеанской Девы. Герцог Карл горячий и воинственный, быть бы ему странствующим рыцарем. Между тем король французский Людовик – хитрый и осторожный государь, и своего он не упустит. Это самый опасный противник для бургундского рыцаря на троне. По счастью, хоть мы и подданные герцога, но Фландрия и Брабант далеки от Бургундии. Людовик сражается с Карлом не на наших землях, но каковы будут исход и последствия борьбы – известно разве что Господу Богу. Если здесь, не приведи господи, начнется война, большим городам вроде Брюгге и того же Антверпена достанется прежде всего. Однако думать о таком сейчас ни к чему. И я говорю о другом.
Йерун молчал – он не ожидал, что разговор пойдет о государях и их распрях. Все это действительно происходило не здесь, и люди не получали новостей о политических событиях напрямую. Молодой человек удивился тому, насколько сведущ его дядя.
– Прежде всего, я говорю о том, – продолжил мастер Ян, – что мы, художники, – люди мастеровые. Мы не государи, не рыцари и даже не ландскнехты. То, что мы можем делать по-настоящему искусно и с пользой – это заниматься тем ремеслом, которому нас обучали с детства. И позаботиться о тех людях, за которых в ответе мы сами. Проще говоря, о родных и близких. Помни об этом, Йерун! Государи воюют и мирятся, а люди остаются.
– Однако я отвлекся, – снова заговорил мастер Ян после недолгого молчания. – Теперь о второй причине. В Брюгге, в отличие от Босха, есть гильдия художников, в которой состою и я. Если ты пожелаешь сделаться мастером именно здесь, я охотно окажу тебе поддержку, представлю начальникам гильдии как человека обученного. Я уверен, что ты сумеешь создать шедевр. Но для вступления в гильдию и признания тебя мастером тебе потребуется заплатить взнос. (Далее он озвучил сумму, весьма внушительную.) И устроить пир для всей верхушки гильдии, это тоже недешево. После этого ты сможешь работать и быть сам себе хозяином, но имей в виду, Йерун, художников в Брюгге с избытком. Их так же привлекли былые слава и богатство нашего города, да и нынешняя его красота, чего уж там. Вот и выходит, что за каждым заказчиком художнику приходится носиться, как охотнику за оленем. И наше славное ремесло грозит обернуться неверным делом даже для мастера.
– Но как же ты сам?
– Я давно здесь, Йерун. Тебе же еще только предстоит сделать себе имя. Так вот, мы и пришли к третьей причине. В Босхе нет того, о чем я говорил только что. Художников не слишком много – даже на создание гильдии не набралось. Твой отец объявит тебя мастером с куда меньшими усилиями и затратами, чем это произойдет здесь. Между тем обыватели Босха ценят искусство не меньше нашего. Стало быть, без работы вы не останетесь
