— Здравствуйте.
Только Адонис в своих черных одеждах контрастировал бы со своим двойником в белых брюках и белоснежном же свитере.
Татьяна зажгла еще одну свечу на торте, и снова повторила для нового гостя:
— Сколько нас, столько свеч на торте.
Девять огоньков. Некоторые свечи наполовину сгорели. И три фитилька ждали своего часа.
Двойник Адониса, как на прошлой неделе в «Дилижансе», скользнул по Инге невидящим взглядом.
Сел во главу стола, по правую руку от Инги, напротив хозяйки дома.
Инга подумала о том, что не случайно с самого начала ей казалось, что с загадочной трагедией связано немало людей, имена которых она, возможно, никогда не узнает.
Но, похоже, здесь, в этом доме, все нити сошлись воедино.
Блондинка, призывая к тишине, постучала десертной ложечкой по пустому еще бокалу.
— Ну что… Больше, наверное, никто не придет, — начала она несколько разочарованно. — Хотелось бы, конечно, чтобы были все, но больше ждать, наверное, не будем…
Не то ища одобрения, не то ожидая возражений, молодая женщина обвела собравшихся мягким и чуть нерешительным взглядом.
— Кто хотел, тот пришел, — подытожил узкоплечий курчавый брюнет в очках.
— Нет, Рома, не надо так категорично, — мягко возразила его спутница в очках такой же формы, миловидная меланхоличная дама, по всей видимости, жена. — Кто смог, кто нашел в себе силы…
— Сегодня в жизни каждого из нас особый день, — продолжала Татьяна уже торжественно.
Громкие эстрадные ритмы мешали ей говорить.
— Коля, сделай музыку потише, — обратилась она к сидевшему рядом с ней очень высокому рыжеволосому мужчине, по-видимому, приходившемуся ей мужем.
Он послушно сделал музыку потише. Простенький эстрадный мотивчик, явно, не соответствовал торжественности момента. Пробежавшись по волнам музыкального эфира, мужчина так и не нашел ничего подходящего и просто выдернул вилку из розетки. Никто не возражал.
— Каждый из нас, — блондинка обвела собравшихся за столом своим голубым сверкающим радостью, как самоцвет, взглядом. Налетев на Ингу, взгляд распался на лучи, — или почти каждый, сегодня родился заново для новой жизни. Как жаль, что не все сегодня собрались за этим столом, но, думаю, мысленно мы вместе.
Остальные, кто энергично, кто задумчиво закивали, соглашаясь с блондинкой.
Хозяйка с какой-то особой торжественной грацией зажгла три оставшихся свечи.
Так же, как по очереди загорались огни среди мармеладных долек и консервированных вишен, украшавших торт, так от слов хозяйки дома загорались искорки в глазах собравшихся.
— Каждому из нас, — своим лучистым взглядом Татьяна округлила Ингу до большинства, — прошлось пройти немало испытаний, но сегодня перед нами открылась новая жизнь.
«Родились заново», «новая жизнь» — что, наконец, здесь происходит?
Инга переводила взгляд с одного лица на другое. Похоже, все собравшиеся давно знают друг друга.
Хозяйка дома сделала торжественную паузу, чтобы каждый мог почувствовать всю важность происходящего.
В этой тишине капризно и звонко зазвенели детские голоса, до этого остававшиеся фоном.
— Уходи! — грозно заявил один мальчик другому. — Мама, скажи Сереже, что это моя пирамидка!
— Эрнист, нельзя так себя вести, — с назидательными интонациями строгой мамаши одернула блондинка сына.
Эрнист!
Имя неожиданно резануло слух Инги, заставило пристально и даже удивленно посмотреть на маму, потом перевести взгляд на светлоголового малыша лет трех, похожего на большого цыпленка.
Эрнист?
Лот заметил, а скорее, предугадал удивление своей спутницы.
— Это в честь того самого Эрниста.
Инга кивнула.
Догадалась:
— Значит, и Сергей в честь…
— Да, — помешал Лот девушке произнести «Аникшина».
Успокоив малышей (оставив в покое недостроенную пирамидку, они уже перешли к большим разноцветным пластмассовым кубикам), мама Эрниста снова обвела своим лучистым взглядом гостей.
Опять прибегать к десертной ложечке не пришлось, хотя торжественность момента и была несколько нарушена.
— Все мы прошли сложный путь, — блондинка продолжала говорить общими, ничего не значащими для случайного человека на этом застолье фразами. — Многое еще предстоит преодолеть. Много испытаний еще впереди. Но я не сомневаюсь, вместе мы их преодолеем. А сегодня… сегодня день прощания с прошлым. За это я и предлагаю поднять бокалы.
Пенистая жидкость взорвалась долгожданным фейерверком, шипя, распределилась по бокалам.
— За то, чтобы прошлое осталось в прошлом, — пожалуй, слишком серьезно, без искорки веселья произнес Одинокий Лот.
Все за столом подняли бокалы, в которых шипела, угрожая перелиться через край, пена.
Инга хотела было стукнуться стеклом о стекло.
— Первый — не чокаясь, — остановил ее Одинокий Лот.
«Праздник или поминки?» — недоумевала Инга.
Догадалась: и то, и другое. Первый бокал — за упокой души Аникшина. Но здесь как будто сговорились не называть его по имени.
— Шампанское безалкогольное, — недовольно прошептала Инга на ухо Лоту.
— Конечно, безалкогольное, — довольно улыбнулся он.
Что — же — на — ко — нец — здесь — про — ис — хо — дит!
— У каждого из нас многое накопилось на душе, — хозяйка дома уже не обращала на случайную гостью никакого внимания. — Мы знакомы не первый день, но, в сущности, почти ничего не знаем друг о друге. Я думаю, все согласятся со мной, что сегодня как раз подходящий день для более близкого знакомства.
Все закивали в знак согласия.
— Я предлагаю каждому из нас рассказать свою историю, поделиться с остальными своим горьким опытом, который поможет всем нам стать сильнее, — продолжала блондинка, которой на правах и обязанностях хозяйки пришлось взять на себя роль тамады. — Если никто не возражает, то я воспользуюсь своим правом хозяйки и начну первая.
Никто не возражал.
Татьяна вышла на середину комнаты.
— В детстве я мечтала стать актрисой, — начала она, ослепительно улыбнувшись. — Окончив школу, я даже отправилась покорять Москву. Но, провалив в театральное училище, вернулась в родной город. На следующий год я поступила в педагогический, на начфак. Параллельно я занималась в ТЮЗе, но актрисы из меня так и не вышло. Окончив институт, я вернулась в свой тихий районный городок и устроилась на работу в дом пионеров. Как ни странно, здесь я оказалась на своем месте. Я организовала театральную студию, а через пару лет, когда бывший директор ушел на пенсию, это место предложили мне. С Аник… — женщина осеклась на полуслове. — С гуру я познакомилась через свою институтскую подругу, но она училась на инязе. Как-то она обратилась ко мне с одной очень странной просьбой…
— Удава?
— Да не удивляйся ты так. Ну да, удав. Он же безобидный. Это же не лев, в конце — концов.
— Не лев! Скажешь тоже! У меня же дети! Да и кто мне разрешит купить удава для живого уголка?
— Тебе-то как раз разрешат. Это Сереже — нельзя. «Только организациям», — говорят.
Обе блондинки, разгоряченные, как на поединке, смотрят друг на друга.
Одна — умоляюще, другая — непреклонно.
— Прости, Ир… не могу.
— Ну Таню-юш, ну всего на неделю… Или хочешь — меньше. А потом мы его заберем. Ты представить себе не можешь, как это важно.
Итак, я согласилась. Удава в живой уголок привезли двое мужчин. Один — муж моей подруги, другой… А другим… другим был гуру Тан.
Где-то через месяц я встретила его уже одного. Случайно. В автобусе.
— Хотите познакомиться с интересными творческими людьми? — предложил он.
Меня это заинтересовало.
В библиотеке, где он проводил сеансы, первое время нас собиралось человек пять — не больше. Это, действительно, были творческие люди, но большей частью — неудачники, — женщина обвела собравшихся взглядом, отметив некоторых виноватой улыбкой. — Я прошу прощения, если ненароком обидела кого-то, но мы итак слишком долго лгали себе… Один из нас вскоре ушел. Наверное, все вы слышали о нем. Он открыл свой эзотерический клуб «Третий глаз». Он тоже мог быть одним из нас.
— Меркулов слишком хитер для этого, — с какой-то обидой в голосе перебил хозяйку дома невысокий кучерявый мужчина в очках.
— И слишком горд, чтобы подчинить свою жизнь какому-то гуру, — добавила меланхоличная женщина в очках с такой же оправой. — Он хочет властвовать сам.
— Был кто-нибудь в этом «Третьем глазе»? — в нервном смешке кучерявого мужчины прозвенели злорадные нотки.
— Была один раз, — кивнула пожилая женщина с понимающим видом.
— Видели, чем они там занимаются — стихи, цветочки из бумаги?..
Татьяна метнула в сторону мужчины в очках строгий взгляд.
