знал, что любит ее, что будет любить всегда.
На туалетном столике орехового дерева стояли два букета роз - белых, как снег, покрывающий
деревья Летнего сада и винно-красных. Тео повертела в руках карточку, - на ней легким, летящим
почерком, было написано: «Alors que je suis en vie». Она незаметно улыбнулась: «Пора и под
венец».
Мишель просунул голову в дверь: «Мама, папа уже у церкви, в карете ждет, пойдем!»
Тео оправила вуаль на темноволосой голове. Взяв икону, - образ был в новом, серебряном, с
изумрудами окладе, - она посмотрела в зеленые глаза Богородицы. Приложив икону к щеке,
женщина что-то прошептала, и перекрестилась: «Спасибо Тебе».
В передней, принимая от Прасковьи Жемчуговой шубу, Тео оглянулась на Мишеля. Понизив голос,
она проговорила: «Летом приеду к вам в Москву, граф Николя меня пригласил. Так что не думай, я
этого просто так не оставлю, - Тео взяла букет белых роз. Актриса восхищенно заметила: «Вы, как
из сказки, мадемуазель Бенджаман».
-Спасибо, - Тео еще раз перекрестилась и велела: «Пошли». Она заметила взгляд Жемчуговой и
усмехнулась: «Нет, валенки я не надену, хоть и метель на улице».
-Так каблуки, - запротестовала актриса, рассматривая туфли белого атласа, расшитые бисером. «А
там снег...»
-Ничего, - Тео выпрямила спину, - куда мне надо, я и на каблуках дойду, милая моя. Я на них
больше шести футов ростом. Девять вершков, если, по-вашему, - она подобрала подол шубы. Тео
спустилась с лестницы - вслед за Мишелем, что нес икону.
В церкви было светло. Суворов, обернувшись, восхищенно сказал Федору: «Ну, Феденька, как из
Писания - царицу Савскую за себя берешь. Господи, красоты такой свет еще не видывал».
Она была окутана сиянием белого шелка, вуаль удерживал венок из роз. Федор, взяв ее смуглую
руку, шепнул: «Я люблю тебя».
-Федосья, - добавил он по-русски. Тео, дрогнув ресницами, тихо ответила: «Скучал? Все же два
дня не виделись».
-Не сказать, как, - он вздохнул. Перекрестившись, Федор указал на коврик перед алтарем:
«Становись первой».
-Мне мадемуазель Полина рассказывала, - гранатовые губы улыбнулись. «Встанем вместе, Федя».
-Гряди от Ливана, невесто, гряди от Ливана: прииди и прейди из начала Веры, - запел хор. Они
пошли к алтарю.
Венцы были из алого, расшитого золотом шелка и Тео смешливо подумала: «Не только Теодору
наклоняться придется, мне тоже. Мы тут с ним всех выше».
-Венчается раб Божий Феодор рабе Божией Феодосии во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, -
Суворов потянулся и взял венец:
-Все равно я его уговорю в армию уйти. Такого инженера еще поискать надо. А воевать придется, с
французами теми же самыми. Как это того юношу звали, молодого, Заборовский ему во
Флоренции отказал, когда добровольцев набирал? Артиллерийский лейтенант, еще обиделся, что
ему в нашей армии на чин ниже дадут. Правильно, Наполеон Бонапарт. Дурак генерал
Заборовский. Господь с ней, с инструкцией, Бонапарт за Тулон уже бригадного генерала получил,
прошлым месяцем. В двадцать пять лет. Далеко мальчишка пойдет, а мог бы под нашими
знаменами сражаться.
-Господи, Боже наш, славою и честью венчай их, - закончил священник. Тео, почувствовав
прикосновение сильной руки мужа, улыбнулась, - легко, счастливо.
-Навсегда, это теперь навсегда, - шепнула она. Федор ответил: «Да, любовь моя».
Пролог
Англия, весна 1794 года
Окна гостиной были раскрыты в сад, пахло влажной землей, первой, еще нежной листвой. На
бледном небе всходил прозрачный полумесяц луны.
Изабелла взглянула в свои карты и покачала увенчанной диадемой, изящной головой: «Пас,
миссис Брокхерст». Каштаново-рыжие волосы женщины были собраны в небрежный узел,
сколотый жемчужными шпильками. Одна прядь падала на полуобнаженное, белое плечо. Подол
темно-зеленого, легкого, бального платья чуть развевался под теплым, весенним ветром.
Изабелла поправила шаль тонкого кашемира и отпила шампанского.
В раскрытые двери доносился звук настраиваемых скрипок, шорох шелков, легкий шепоток гостей,
звон бокалов.
-Пас, - пробормотала ее партнерша. «Надо подумать, миссис ди Амальфи». Она отложила карты и
зорко поглядела на Изабеллу темно-серыми глазами: «Ваша племянница, Мэри - замечательная
девушка. Ей ведь уже двадцать лет, миссис ди Амальфи. Вы знаете, у нас, кроме Фредди, еще две
дочери, замужние. Мальчик - наследник всего».
-Текстильные мануфактуры, - вспомнила Изабелла, - пять тысяч человек на этого Брокхерста
работают. Один из самых богатых людей на севере Англии. Надо будет с Питером поговорить - что
он посоветует. Фредди этот приятный юноша, закончил Оксфорд, двадцать четыре года. И
вправду, пора жениться. Юноша Мэри от без ума, конечно, а вот она...
-Я поговорю с Мэри, миссис Брокхерст, - наконец, сказала Изабелла, - но, вы понимаете, я всего
лишь тетка, и, то дальняя. У девочки есть родители, хоть и в Америке...
Миссис Брокхерст положила унизанные кольцами пальцы на руку Изабеллы: «Вы, же им будете
писать, миссис ди Амальфи? Я могу надеяться, что вы, - женщина подняла темную бровь, -
замолвите словечко за моего мальчика?»
Изабелла только улыбнулась: «Давайте отложим партию и посмотрим на контрданс, молодежь
отлично танцует».
Миссис Брокхерст пробормотала что-то себе под нос. Шлепнув картами по столу , она последовала
за женщиной.
Восемь пар выстроились друг напротив друга. Изабелла сразу нашла глазами племянниц. Мэри
была в платье кремового шелка, мелкие, рассыпанные по плечам, темные кудряшки - украшены
венком из азалий.
-Вы знаете, мистер Брокхерст, - весело сказала Мэри, подавая руку своему партнеру, - в Китае
азалия называется «цветком дома». Мне дядя Джованни рассказывал. Так что спасибо за букет, -
она прикоснулась к своей тонкой талии.
-А в Европе, мисс Кроу, - высокий, светловолосый юноша вздохнул, - азалия означает
неразделенную любовь.
-Нет, нет, - рассмеялась Мэри, - вы еще во время котильона говорили о любви, мистер Брокхерст.
Даже стихи читали, отменные, надо сказать. А после этого обещали - до конца сегодняшнего бала
больше ни о чем таком не упоминать. Лучше расскажите мне о новых прялках. Я слышала, ваш
отец купил какой-то патент, - она подняла бровь.
Фредди улыбнулся: «У вашего дядюшки, мистера Кроу - отличные инженеры. Он, наверняка, нас
уже обогнал в усовершенствованиях. А ваши кузены уже вернулись к учебе? - спросил юноша.
-Сразу после Пасхи, - девушка подала ему руку, - раз Тедди уехал в школу, вы, мистер Брокхерст -
теперь лучший танцор в Лондоне. Вы скоро домой, в Бирмингем? - поинтересовалась Мэри.
-Это зависит от вас, - отчаянно ответил Фредди. Мэри нахмурила тонкую бровь: «Вы мне обещали,
помните. Лучше посмотрите, Мораг танцует с месье де Фонтене. Говорят, он бежал из Кале на
рыбацкой лодке, в шторм, совсем один. А вы могли бы отправиться во Францию, мистер
Брокхерст?- поинтересовалась Мэри.
Брокхерст замялся: «Я все-таки не военный, не моряк, мисс Кроу...»
-Да, - рассеянно отозвалась Мэри, глядя на угольно-черные, распущенные по плечам волосы
сестры. Они были увенчаны одной белой лилией, и платье у нее было - кипенно-белое. На нежной
шее играл бриллиантами маленький крестик. Тонкая рука в натянутой выше локтя шелковой
перчатке лежала в руке ее партнера.
Мэривспомнила пасхальные каникулы. Она катала Пьетро и Франческо по Темзе. Оставив
мальчиков приводить в порядок лодочный сарай, девушка поднялась наверх. Дверь скрипнула.
Мораг недовольно обернулась: «Мы с Тедди репетируем, для воскресного обеда. Мы будем петь
дуэт Папагено и Памины, из «Волшебной флейты». Что такое?»
-Ничего, - ответила Мэри, незаметно посмотрев на зардевшиеся щеки сестры. Тедди весело
сказал: «Вот это: «Mann und Weib, und Weib und Mann».
-Я поняла, - сердито заметила Мэри. «Вы к чаю спуститесь?»
-Конечно, - он облизнулся. «Тетя Изабелла обещала восточные сладости. В Итоне у нас их за
первый же день съедают, так что пока я дома, - Тедди потянулся,- я их не упущу.
Мэри закрыла дверь. Она услышала звуки фортепьяно и его красивый баритон: «Die süssen Triebe
mitzufühlen...Слушай внимательно, Мораг, сейчас ты вступаешь».
Мэри только вздохнула. Зайдя в свою спальню, девушка сбросила на кровать холщовую,
матросскую куртку: «Совсем с ума сошла, право слово. Ходит за ним, будто ее привязали. И не
поговоришь ведь, только фыркает».
-О чем задумались, мисс Кроу? - услышала она голос Фредди.
-О Франции, мистер Брокхерст, - коротко ответила Мэри. Она тут же обругала себя: «Зачем? Видно
