— Да уберите же вы руки от лица! — жестко усмехнулась Карбовская. — На вас смотрят.
Руки Веры безвольно упали вниз.
— Договорились?
Вера кивнула и заспешила к королевской трибуне.
— Я вам позвоню! — прозвучал вдогонку голос брюнетки.
Дойдя до входа, Вера обернулась. Дамы в сомбреро и след простыл. Она словно провалилась сквозь землю. Наумова добралась наконец до трибуны. От нанесенного ей беспощадного удара циркачку бил озноб.
— Тебе холодно? — заботливо спросил герцог.
Он наклонился, поднял брошенный кем-то плед, расправил его и укутал плечи Веры. Наумова с трудом изобразила на лице улыбку. Ее губы дрогнули:
— Спасибо, дорогой!
Смотреть в глаза Лоуренсу она не могла. У нее было такое чувство, словно она уже совершила предательство по отношению к нему.
— Я, пожалуй, пойду домой, — с трудом переводя дыхание, проговорила она и подумала, едва сдерживая слезы: «Я как рыба, выброшенная на берег».
— Да, дорогая, — откликнулся герцог. — А я останусь. Ты же знаешь — такое зрелище бывает лишь раз в году. А вечер мы проведем в ресторане. Хорошо?
— Да.
Вере хотелось уйти как можно скорее. Она опасалась, что не выдержит и разрыдается у всех на глазах.
— Какой ресторан ты предпочитаешь — итальянский, французский, австрийский? Или, быть может, попробуем восточную кухню?
Вера чуть было не сказала: «Мне все равно», но вовремя сообразила, что такой ответ заставит герцога перебирать различные варианты, а значит, она не скоро покинет скачки.
— Я соскучилась по французской кухне, — выдавила она.
— Ну вот и замечательно, — просиял герцог. — Отдохни, успокойся. К вечеру ты должна быть в отличной форме. Надень, пожалуйста, новое красное платье и бриллианты, которые я тебе подарил!
Вера торопливо кивнула и помчалась к выходу. У нижней трибуны она услышала робкий голос:
— Здравствуйте, мисс Вера!
Удивленно обернувшись, циркачка увидела Сесиля Уорбертона. Молодой лорд смотрел на нее восхищенными глазами.
Грудь Веры бурно вздымалась. Сесиль Уорбертон напомнил ей о тех днях, когда с позорным грязным прошлым было покончено, и перед ней раскрывалась безоблачная перспектива. Суровая действительность безжалостно насмеялась над наивными упованиями Веры, но Провидение не оставило ее, и на смену поклонению лорда Уорбертона пришла испепеляющая страсть герцога Аттенборо. Как оказалось, судьба подарила ей видимость счастья лишь для того, чтобы в очередной раз посмеяться над ней. И каждый раз разочарование становилось все более страшным.
— Вы не хотите говорить со мной, мисс Вера. Почему вы молчите? — грустно вымолвил молодой человек. — Почему?! — Он кусал губы, потом с трудом вымолвил: — Неужели потому, что я… безумно люблю вас, всегда любил и буду любить до самой смерти?
Вера в полном смятении посмотрела на Сесиля. За какой-то один час ей пришлось пережить и перестрадать столько, сколько она не перечувствовала за всю жизнь.
— Ты в самом деле любишь меня? — наклонилась Вера к Сесилю.
— Больше жизни! — горячо воскликнул сын лорда Генри. — Я знаю, отец отказался от вас из-за матери и сильно страдает. Но если бы вы полюбили меня, я ни за что в жизни не отпустил бы вас!
— Твой отец правильно сделал, оставив меня. И твоя мать — мудрая женщина, — смиренно проговорила Вера. — Я желаю тебе добра, Сесиль. Искренне желаю! А меня забудь навсегда. Я способна приносить людям — и себе самой — только несчастье. Это рок. И судьба. Ничего тут не поделаешь.
Она наклонилась, поцеловала Сесиля в лоб, круто повернулась и, не оглядываясь, побежала к выходу. «Если хотя бы этот невинный мотылек не обожжет крылышки о мой адский огонь, я буду счастлива!» — кусая губы, думала она.
* * *
Миновала неделя после встречи Анны с Верой.
Карбовская встретилась с Мазовецким на Трафальгарской площади. Она уже издали увидела плотную фигуру Леха и направилась прямиком к нему. Стюардесса надела джинсовую юбку до колен, белую кофточку в красный горошек и яркий шейный платок бирюзового цвета и ничем уже не напоминала женщину в сомбреро с нелепыми бусами.
— Ты сегодня особенно хороша! — восхищенно произнес Лех.
— Как наши дела? — пропустила мимо ушей комплимент Анна.
— Телевизор с ракетой уже в офисе герцога. Ты здорово обработала эту Наумофф. Все прошло как по маслу.
— Она меня беспокоит, — вздохнула Анна. — Глаза у нее бегали. Боюсь, как бы в последний момент циркачка не выдала нас…
— Не думай об этом! — оборвал ее Мазовецкий. — Мы сделали все, что могли. В конце концов, мы люди, а не боги. — Он отхлебнул пива. Анна взяла жестянку «Кока-колы». — Пусть будет то, что будет. Нам надо думать о другом.
— О чем?
— О себе.
— Что ты имеешь в виду?
— Понимаешь, Анна, мы не международные террористы, которым некие господа пообещали положить на открытые в швейцарских банках тайные счета по несколько миллионов долларов за удачно выполненную операцию. Мы — смертники. Нам спасли жизнь, потребовав взамен устранить канцлера Германии. Торг очень выгодный, — усмехнулся он, — заказчики убийства не рискуют ничем и не платят ни копейки. Если нам не повезет, нас просто расстреляют. А если улыбнется удача, постараются ликвидировать свои же «доброжелатели».
Он выразительно щелкнул пальцами.
— Ты считаешь, они не заплатят нам и не предоставят возможность укрыться в безопасном месте? — опустила голову Анна.
— А как бы ты поступила на их месте? Кому нужны такие свидетели?!
— Что же делать?
Голос Анны задрожал от отчаяния.
— Я не вижу выхода. Если «доброжелатели» смогли уберечь нас от неминуемого расстрела, то им тем более не составит никакого труда добраться до нас в любой точке земного шара. Но не надо вешать носа! — неожиданно бодро произнес Лех. — Они — не боги, и не всесильны. К тому же, я подозреваю, после гибели Фишера в Польше заварится такая каша, что некоторое время им будет не до нас. А потом, вспомни о судьбе нацистских преступников. После войны они удачно укрылись в Латинской Америке. За ними охотилась самая могущественная разведка в мире — израильская «Моссад» — но из нескольких тысяч нацистов израильтянам удалось схватить лишь одного Адольфа Эйхмана. Сомневаюсь, что наши доморощенные разведслужбы окажутся лучше «Моссада»!
Анна задумчиво тянула через трубочку «Кока-колу». Она вступила в организацию Леха Мазовецкого, воодушевленная искренним желанием убить злейшего врага Польши — Гельмута Фишера. Она, Лех и все остальные — кроме Бронислава Герека, показавшего себя трусом и подонком — были готовы отдать за это свои жизни. А теперь им навязали совсем другую игру. Цель была та же, но правила кардинально изменились!
— Я попытался поставить себя на место тех, кто захочет поохотиться за нашими головами. И пришел к следующим выводам: в Океанию соваться не стоит. Там скрывался Тадеуш. Они решат, что и мы последуем его примеру. Южная Америка отпадает — маршрут нацистских преступников стал слишком популярным, им сейчас пользуются многие. Южная Африка тоже накрылась — там победили черные, белым преступникам путь туда заказан. Я думал о Кении — но она слишком близко от Европы, об Австралии — но она соседка Океании и опять-таки место приюта нацистов. Еще пива! — крикнул он, подняв вверх руку.
Через минуту официант поставил перед Лехом пенящуюся кружку холодного «Гиннесса».
— И все-таки в мире есть местечко, где мы сможем затаиться. Нас будут искать в трущобах крупных городов, в сельве Амазонки, на уединенных виллах в горах Швейцарии и Чили, а мы тихо затаимся, — он перегнулся через столик и шепнул на ухо Анне, — в Гданьске. Бывшем вольном городе Данциге.
— Ты с ума сошел! — Анна стукнула ладошкой по столу и смерила любовника презрительным взглядом. — Лучше сразу идти с повинной в полицию. Может быть, в награду предоставят возможность подобрать себе камеру почище.
— Я выбрал этот вариант, просчитав и отвергнув все остальные, — укоризненно покачал головой Мазовецкий. — Ты же неглупая девчонка, Анна. Должна понимать, что современный мир похож на аквариум. Через его прозрачные стенки отлично видны все барахтающиеся в нем рыбешки. Даже вскарабкавшись на Тибет, ты будешь отлично видна в Варшаве.
— А из Гданьска я там видна не буду? — саркастически расхохоталась стюардесса.
Лех отхлебнул пива.
— Как раз того, что лежит под носом, люди обычно не замечают. Сыщики не смогут отказаться от стереотипа. По их мнению, преступник сломя голову несется прочь от места преступления. Походя на извивающегося червя, он норовит забиться в самую узкую, самую дальнюю, самую недоступную щель. И пока нас будут искать в этих экзотических убежищах, мы спокойно пересидим самое напряженное время в Гданьске. Я не исключаю, что полицейская экспедиция в Тибет вернется не с пустыми руками. Возможно, им удастся отловить легендарного «снежного человека». Но к тому времени о нас совершенно забудут. С новыми паспортами и биографиями мы начнем новую жизнь. И верю, что добьемся успеха!
