Несмотря на то, что тело испанца было изрешечено градом пуль, прибывшим на место происшествия криминалистам удалось склеить его разорванный паспорт. Он принадлежал Леху Мазовецкому и был выдан Варшавским полицейским отделением шесть лет назад. Штампик паспортного контроля Лондонского порта Лех вырезал из ученической резинки.
Мазовецкий полагал, что после покушения работники германской службы безопасности решат, что сгустившаяся над головой их канцлера польская гроза наконец-то разразилась. И теперь их бдительность наверняка притупится.
Меры безопасности должны быть смягчены и под напором британского общественного мнения. Вслед за экстренным выпуском новостей и интервью с польским министром внутренних дел, который клятвенно уверял, что Лех Мазовецкий был убит при попытке арестовать его на конспиративной квартире в Польше, передали репортаж с места проведения демонстрации под лозунгом: «Кровожадный канцлер — вон из старой доброй Англии!» и «Нет фишеровским охранникам-убийцам!» Стреляя в террориста, британские и германские агенты убили восемь и ранили более сорока прохожих, единственная вина которых состояла в том, что они случайно оказались поблизости от испанца…
Устроенный Лехом кровавый спектакль полностью удался.
* * *
Джон Линекер мрачно грыз ногти. Представление продолжалось уже почти час. Вскоре на арену должна была выйти Вера Наумофф — в последний раз в жизни. А Джон все еще не придумал способа посрамить ее в глазах зрителей. Его об этом попросила леди Уорбертон, с которой Линекер был связан далеко не платонически.
«Хорош же я, нечего сказать! Связался с женщиной, любить которую все равно что обнимать индийскую тигрицу!»
Волнуясь, Линекер выпил более пяти банок пива и сжевал несколько пакетиков с хрустящим картофелем, которые разносили между рядов обслуживающие цирк торговцы. Собственная судьба все больше казалась Линекеру похожей на пустую банку из-под пива — достаточно посильнее сжать ее пальцами, и она превратится в мятую лепешку.
В это мгновение на арену вышла Вера. Она выглядела божественно, и Линекер был просто в отчаянии. Чем лучше выступит Вера, чем громче будут зрительские овации, тем грознее окажется кара леди Уорбертон.
Оркестр заиграл шотландскую джигу, и жеребец с Верой в седле понесся по белому кругу арены. Неуловимое движение, и Вера встала на спину жеребца. Напружинив тело, она ловила момент, когда можно будет прыгнуть.
И тут Линекера осенило. Минуту назад сидевший слева от него мальчуган уронил банановую кожуру. Поскольку в зале был погашен свет и все прожектора освещали лишь арену, никто не заметил, как он нагнулся и поднял кожуру. Прищурившись, любовник леди Уорбертон рассчитал расстояние от своего кресла до места, где должна была после тройного сальто приземлиться Вера. И когда она взмыла в воздух, Линекер швырнул кожуру.
Зрители замерли от восторга. Трижды перевернувшись вокруг себя, Вера немного раздвинула ноги в стороны и напрягла их, готовясь выполнить четкое приземление.
В это мгновение подошва ее правой ноги коснулась банановой корки. Циркачка, как подкошенная, рухнула на арену. Линекер поспешил направиться к выходу. Его задача была выполнена. Триумфально начавшееся выступление Веры Наумофф завершилось конфузом.
* * *
Канцлер, закутавшись в китайский шелковый халат яркой расцветки, листал машинописные страницы справок и донесений. Увидев вошедшего в комнату Мюллера, отложил их в сторону и вопросительно посмотрел на шефа секретной службы.
— Господин канцлер, я долго думал, прежде чем прийти к вам. Обещайте, что выслушаете меня.
Фишер кивнул.
— Отто фон Мольтке — ваш злейший враг. Вам прекрасно об этом известно. — Эрик скользнул взглядом по лицу канцлера. Оно было бесстрастным. — Он хочет устранить вас, чтобы попытаться самому захватить верховную власть в Германии. При этом он станет единоличным правителем всех немцев наподобие Адольфа Гитлера. Все покушения, которые совершались на вас в последние месяцы — дело рук Отто. Пока ему не везет. Но я уверен, он не оставит своих…
— Чем ты можешь это доказать? — перебил Эрика Фишер.
— Прямых доказательств у меня нет. Но я готов ручаться головой за свои слова.
— Это просто смешно. — Канцлер смотрел на Мюллера чуть насмешливо. Эрик поспешил отвести глаза в сторону. — Что же ты предлагаешь?
— Немедленно арестовать фон Мольтке и заставить его дать показания, — голос Мюллера, вначале дрожавший, к концу обрел твердость.
— Я понял тебя, — покачал головой Фишер. — Иди…
Выпроводив Мюллера, Фишер стал в глубокой задумчивости расхаживать по кабинету. «Многие завидуют мне, считают, что у меня в руках — рычаги управления одной из трех могущественнейших держав мира… Все это так. Но ничего не стоит заставить похолодеть руки, которые держат эти заманчивые рычаги. Для этого достаточно вовремя подложенной в кофе щепотки цианистого калия, меткого выстрела наемного снайпера-убийцы… Впрочем, способов убить человека так много, что и перечислить невозможно».
Жестокая усмешка искривила губы Фишера. «Доказательств у Мюллера нет, их и быть не может: фон Мольтке слишком осторожен, хитер и предусмотрителен, чтобы оставлять следы своих преступлений. Ждать неоспоримых доказательств — значит дожидаться своей собственной смерти. Она и будет главным доказательством!» — размышлял Фишер.
Он подошел к телефону секретной правительственной связи. По нему можно было говорить из любой точки земного шара без боязни быть подслушанным. Система кодировки разговоров была так совершенна, что разгадать ее становилось не под силу любому компьютеру.
Главнокомандующий сухопутными войсками генерал армии Манфред Тиссен с крайним удивлением выслушал канцлера. Фишеру пришлось дважды повторить свой приказ, прежде чем он наконец услышал от генерала:
— Есть, господин канцлер. Я арестую Отто фон Мольтке.
* * *
— Пришлось пробиваться через кордоны, которые организовали демонстранты, — объяснил свое десятиминутное опоздание лорд Каррингтон. — Люди разбили бутылки с бесплатным пивом, которые выставил Уве Хофмайер. Утверждают, что их невозможно «купить».
— Чего они требуют? — спросил Мюллер. Он чертовски устал за эти дни. Пожалуй, только сейчас Эрик понял, что пост руководителя секретной службы далеко не сахар.
— Чтобы ваш канцлер поскорее убрался из Англии, — не стал ничего приукрашивать лорд Каррингтон.
— Ничего. До завтра придется потерпеть. Я и сам поскорее хочу убраться отсюда, — вздохнул Мюллер. Каррингтон понимающе кивнул. — Но предстоит еще выступление Фишера в парламенте. Это самое опасное во всей программе визита.
— Мы тщательнейшим образом осмотрели все помещения парламента. Бомб и мин не обнаружено, — нахмурился лорд Каррингтон.
— Их могут принести позднее. Парламент — огромный комплекс зданий. Протяженность одних коридоров более пятнадцати километров. Необходим тщательный контроль за всем, вплоть до системы вентиляции. Баллон с отравляющим газом может погубить не только нашего канцлера, но и ваших «представителей народа». — Мюллер протянул лорду Каррингтону красную папку. — Здесь план мероприятий, разработанный нашими экспертами. Я бы хотел, чтобы он был неукоснительно выполнен.
Лорд Каррингтон переглянулся со своими помощниками и заместителями.
— Разумеется.
— Польские террористы! — поднял вверх указательный палец правой руки Эрик. — Не забывайте о них!
* * *
— Не беспокойся, дорогая. — Наклонившись над Верой, Лоуренс поцеловал ее в холодный лоб. — Врачи сделают все, чтобы поставить тебя на ноги. Ты же знаешь — современная медицина способна творить настоящие чудеса!
Вера слабо улыбнулась. Это было единственное доступное мускулам ее лица движение. Она не могла ни говорить, ни есть. Ее кормили с помощью зонда жидкой пищей. Не могла и писать. Словом оказалась лишена возможности предупредить будущего мужа о «телевизоре», оказавшемся в его кабинете.
— Главное — не волнуйся и верь в успех!
Вера снова слабо улыбнулась. Она только что обратилась к Богу с молитвой, упрашивая его оградить Лоуренса Аттенборо от гибели. «Если так надо, Боже, причини мне любую боль, но только защити Лоуренса. — Думала она. — И если Бог выполнит мою просьбу, я буду счастлива. Даже оставшись парализованной на всю жизнь».
* * *
Скрестив руки на груди, Лех рассматривал башню Виктории — самую большую подобного типа в мире. Усмехнувшись, перевел взгляд на Биг-Бен. Недавно газеты оповестили, что он подобен Пизанской башне: отклонение от вертикали составило уже девять дюймов и продолжает нарастать.
Над башней Виктории развевался огромный английский флаг. Это означает, что парламентарии собрались в зале заседаний. Лех снова усмехнулся. Несмотря на множество войн, завоеваний и закулисных сделок, в результате которых территория Польши кроилась в течение веков, в целом историческое ядро страны сохранилось. Территория же Великобритании за последние полвека уменьшилась в несколько десятков раз. «Тоже мне, великая держава, — прошептал Лех. — Только и осталось, что огромный флаг. А территория вся разошлась по кусочкам…»
