сделал, всё ещё были слишком сильны в Гарри, чтобы он вновь так открыто шёл наперекор его приказам. Гарри и представить было страшно, что ещё отец мог с ним сотворить в случае очередного непослушания.
Да и не только с ним, на самом-то деле.
Потому Гарри каждый раз спокойно позволял Октавиусу себя обследовать и утвердительно кивал, когда тот спрашивал, принимает ли Гарри свои лекарства. Те самые лекарства, которые Гарри ежедневно спускал в унитаз. Гарри понимал, что не понадобится много времени, чтобы раскрыть его обман, однако поступать иначе не мог. Во-первых, симбиот внутри него всё так же противился употреблению этой гадости, а во-вторых, Гарри и сам более не желал ничем себя пичкать. Хватит с него. Настала пора жить своей головой.
Только вот на текущий момент своя голова ничего дельного Гарри предложить так и не смогла.
Он ежесекундно думал об отце, о своём состоянии и обо всей сложившейся вокруг них двоих ситуации. Прерываясь только на сон, Гарри прокручивал в мыслях десятки и даже сотни вариантов дальнейшего развития событий. Не будет преувеличением заявить, что ещё никогда в своей жизни Гарри так долго и старательно ни над чем не задумывался. Всё своё время он посвящал только тому, чтобы найти хоть какое-то решение для всего этого. Найти хоть какой-то выход…
И всё безрезультатно.
Ни единой достойной идеи.
При этом Гарри прекрасно понимал, что ни ему самому, ни уж тем более его отцу нельзя позволять и дальше разгуливать на свободе. Они убийцы. Оба. Даже если попытаться списать преступления Гарри на то, что он себя не контролировал, то всё равно этот никак не отменяло исходящей от него угрозы. Симбиот внутри Гарри мог в любую секунду вновь перехватить контроль над телом, дабы учинить очередную кровавую бойню. В отличие от отца, Гарри над тварью в своём теле был совершенно не властен. Он мог лишь исправно кормить её и молиться, что этого будет достаточно. Хотя бы на время.
В этом плане отец действительно был его полной противоположностью.
Гарри не знал, в насколько здравом рассудке тот пребывал, однако со своим сожителем он управлялся прекрасно. Даже более того. Отец создавал и контролировал огонь, что для Гарри вообще было чем-то сродни магии. Он, конечно, слышал о мутантах, которые обладали различными формами пирокинеза, но увидеть это воочию, да ещё и в исполнении отца… Это внушало.
Страх в основном.
Отец прямо признался Гарри в том, что убивал людей.
«Из-за тебя мне пришлось убить их всех!» — прокричал он тогда.
Гарри понятия не имел, сколько в этом на самом деле было его вины, но факт оставался фактом. Его отец убил кого-то по собственной воле. И было совсем не похоже, чтобы он в этом раскаивался.
Гарри пробивала дрожь всякий раз, как он задумывался об этом.
Да, у них с отцом всегда были сложные отношения, однако он никогда и помыслить не мог о том, что отец способен на нечто подобное. Каким бы тяжёлым характером отец ни обладал, в глазах Гарри он всегда был той недостижимой планкой, к которой хотелось стремиться. Сильный, уверенный, решительный. Успешный. Отец всегда знал, что и как нужно делать, и почти всегда его решения вели к наилучшему результату. Как бы Гарри на него иногда ни злился, одна вещь всегда оставалась неизменной. Он своего отца уважал. Больше, чем кого бы то ни было на свете.
А что же теперь?
А теперь отец избил Гарри до полусмерти, мучал огнём, и угрожал убить его друзей, если Гарри как-то не заставит их забыть обо всём, что они за последние дни о нём узнали.
Что из этого Гарри мог уважать?
Ответ очевиден.
А с Питом и Мэри Гарри так до сих пор и не связался. В основном потому, что так и не придумал слов, которыми бы смог убедить их держаться от себя подальше и всю оставшуюся жизнь держать язык за зубами. Всё же они его друзья. Больше чем друзья, когда речь заходила о Мэри. Намного больше.
Да и не было никакой гарантии, что отец в самом деле сдержит своё слово и не причинит им никакого вреда. Ему в любой момент могло прийти в голову, что избавиться от них куда надёжнее, чем полагаться на слова сына. И, случись такое, Гарри ничего не смог бы отцу противопоставить. Он уже наглядно убедился в том, что даже с симбиотом внутри, не был отцу ровней. Даже не близко.
А это означало, что ему оставалось лишь что-то сделать со своим отцом раньше. До того, как непоправимое случится. И чем скорее Гарри это что-то сделает, тем будет лучше. Для всех лучше. В том числе для самого отца.
Гарри уже смирился с этой необходимостью и всецело её принял. Им с отцом предстояло за многое ответить.
Только вот как Гарри этого добиться?
Гарри много размышлял о том, чтобы обратиться в полицию, но всякий раз упирался в то, что банально не имел никаких доказательств. То, что отец признался в убийствах ему, ещё ничего не значило. Обвинения Гарри легко можно было выставить бредом психически неуравновешенного ребёнка. С историей болезни Гарри это не составило бы никакого труда.
Что ещё было у Гарри?
Ничего, за исключением пребывающего в его теле симбиота.
И как раз симбиота и можно было бы использовать в качестве доказательства, но и тут возникали свои неразрешимые проблемы. Если просто доказать сам факт наличия в Гарри симбиота было не так сложно (продемонстрировать офицерам сверхспособности, да сдать соответствующие анализы), то выстроить на этом достойное обвинение в адрес отца уже нет. Стоило Гарри заявиться таким образом в полицию, его отец мгновенно бы об этом узнал, а следом деньги и армия адвокатов сделали бы всё остальное. Гарри ни секунды не сомневался, что любые его доводы вывернули бы против него самого, а отец без серьёзных потерь вышел бы сухим из воды. Всё же для всех остальных Норман Озборн по-прежнему оставался чрезвычайно известным и уважаемым бизнесменом, входящим в любые кабинеты Пентагона и Белого дома. В одиночку Гарри такое было не превзойти.
