день тебя буду спаивать?!
— Так ты же не каждый день приходишь!
Даша оглянулась. Греф стоял и курил возле желтых «Жигулей», шагах в сорока от ворот. Даша быстро дошла до него, спросила раздраженно:
— У тебя в машине бутылка есть?
— Машина всегда укомплектована.
— Дай мне, дома верну.
— Инвалидов спаиваешь? — хмыкнул Греф, но полез в машину и выбрался с бутылкой, завернутой в газету.
С этим сомнительным подарком Даша вернулась к Максиму и сказала недовольно:
— Но это в последний раз, обижайся не обижайся.
— Так ты еще придешь?
— Возможно.
— Ну тогда и я тебе сделаю подарок.
Он повернулся к беседке и крикнул:
— Мишка, принеси гитару!
Мишка, парень с рукой в гипсе, принес гитару и с интересом посмотрел в лицо Даше. Максим взялся за гитару, пробежал несколько аккордов, лукаво подмигнул Даше и неожиданно запел на простенький мотив:
Ох, не мне, не мне поутру в весне
По тропинке к тебе бежать.
Ох, не мне, не мне по ранней заре
С тобой рядом в траве лежать.
И встречать не мне, обнимать не мне,
Провожать не мне. Ни по чьей вине.
Закончил свой сольный номер и спросил ревниво: — Ну как тебе мой уникальный тенор?
— Не Басков. Но слушать можно.
— Ты тоже любишь говорить гадости людям.
— Иногда это расслабляет.
— А я что говорю? — Он посмотрел из-под руки Даши на Грефа и спросил: — А этот верный рыцарь у желтых «Жигулей» не тебя ждет?
— Это моя охрана.
— Вот даже как?
— Так, — ответила Даша и подала ему свою визитку. — Я не знаю, Максим, когда смогу еще к тебе подъехать. Сейчас у меня такой период, что приходится работать, не глядя на часы. Ты звони мне по обоим телефонам. Если есть возможность.
— Есть. Мне главный врач свой мобильник доверяет. Мы с ним в институте на одной скамейке в аудитории сидели. — Он скользнул взглядом по визитке и присвистнул. — Ишь, ты! Президент! А что такое холдинг?
— Да так. Шарашкина контора.
— Лапшу небось на уши вешаешь?
— Не без этого. Ну выздоравливай.
— Сама не кашляй! — И уже в спину ей прокричал: — Так я обязательно тебе позвоню!
И когда Даша села к рулю машины, то вдруг почувствовала, что будет ждать этого звонка. Мало того, прокатившись с километр, она вдруг обнаружила, что непроизвольно напевает песенку Максима. Глупую, как все подобные сентиментальные творения доморощенных поэтов, но по этой же причине искреннюю и, так сказать, душевную.
Греф на «Жигулях» катил за ней следом, и Даша вознамерилась было помучить его — вылететь на кольцевую дорогу и разогнаться до ста пятидесяти. Что же он будет делать, если из своей колымаги, как ни старайся, больше ста тридцати не выжмет? И она уже нажала на педаль, но вспомнила, что к понедельнику нужно ознакомиться с горой документов, чтобы не оконфузиться перед брокерами, которые вознамерились сделать визит к ней в полном составе своей фирмы «К вашим услугам, господа». Чаще они укорачивали свое название — «Услуги брокера».
Ворота на территорию особняка так и оставались открытыми. Но никакой опасности этот факт не представлял. Возле ворот лежал Джем, и Даша весьма сомневалась, чтоб какой-нибудь злоумышленник рискнул перешагнуть через эту зверюгу. Джем с неторопливым достоинством отодвинулся в сторону, и Даша подогнала машину к гаражу, въезжать в который не рискнула.
— А у нас гостья! — с повышенной радостью сообщил Малашенко, сменяя Дашу у руля.
— Кто? — Она подавила раздражение: поработать сегодня явно не удастся, коль скоро объявились незваные гости.
— Очаровательная дама, игривая, как бабочка.
— Кто, я тебя спрашиваю?! — выкрикнула Даша, и Малашенко даже испугался.
— Муза Кораблева. Из рекламы.
— Понятно.
Понятно для Даши было одно: если Муза Кораблева, то она до вечера, если не до полуночи. Но выпроводить эту действительно очаровательную женщину было бы пределом грубости и хамства. И пока Даша шла к особняку, ей на ум вдруг пришла мысль, что за девять месяцев жизни в Москве у нее не появилось ни одной подруги! Не с кем было поделиться сокровенным, посплетничать, отвести душу. Она жила в окружении мужчин — Дорохов, Шемякин и Греф с Малашенко. Этим «булыжникам» душу не изольешь.
Сияющая Муза уже летела с крыльца ей навстречу. Ослепительно белая футболка туго обтягивала ее небольшую, крепкую грудь, короткая черная юбка едва прикрывала колени. Она с размаха кинулась Даше на шею и завизжала от восторга:
— Ну как же я рада тебя видеть! Хоть кто-то в нашей конторе ходит с человеческим лицом!
— Ты уж скажешь, — смутилась Даша.
— Точно тебе говорю. Ну вот хоть у меня, разве человеческое лицо?
— А какое?
— Лицо прощелыги и проныры! Я, знаешь, Дарья, в любую дырку влезу, через любые заборы переберусь, если надо для дела. Профессиональная деформация. Я имела честь окончить факультет журналистики в МГУ.
— Оставь, ты очень красивая и без печати порока на лице, — с улыбкой заверила Даша.
— Сойдемся на том, что я симпатичная. Этого достаточно. — Она слегка сменила тон. — Ты думаешь, я к тебе только отдыхать и водку кушать приехала?
— Без этого не обойдемся.
— Правильно. У тебя в охране красивые парубки. Но сначала о делах. Меня обижают, Даша.
— Кто?
— Обижают твои мерзкие подчиненные.
— Кто конкретно?
— Подлец Артемьев.
Даша улыбнулась:
— Так уж и подлец?
— А я докажу свои обвинения!
— Подожди минутку. — Даша оглянулась и позвала: — Андрей, я тебя очень прошу. В доме очень жарко. Блесни сегодня своим кулинарным искусством. Организуй, пожалуйста, стол на воздухе! Что-нибудь оригинальное получится?
— Оскорбляете, президент, будет такое оригинальное, что в рот не возьмете. — При этом он глядел на Музу. Ну а та строила глазки, что было делом механическим, как уже отмечалось.
Они поднялись на крыльцо, и Даша пригласила:
— Пойдем в библиотеку, Муза. Это у нас самая прохладная комната.
Они прошли в библиотеку, Даша заметила, как изменилось лицо, а более того — настроение Музы. Улыбки уже не было, скулы окаменели, а глаза прищурились, будто она прицеливалась в невидимого врага.
— Красиво, — сдержанно оценила интерьер библиотеки и села на жесткий диван. — Владимир меня сюда не приглашал. Ну, Даша, я с места в карьер, чтоб не терять времени, начну тебе жаловаться.
— Подожди, тебе чаю, кофе, пепси?
— Ничего. Слушай меня внимательно.
— Конечно.
— Так вот. Вчера приполз ко мне Артемьев. Долго вешал мне лапшу на уши, но меня же на кривой не обойдешь. В конечном счете я выдавила из него под большим секретом информацию. Он собирается выбросить на рынок
