культурой, что, стоит сказать что-либо нелестное в адрес Франции, как они начинают горячо защищать благородство Родины и утверждать, что их культура – верх цивилизации. А Дюпри покорили меня своим мнением о том, что картина их соотечественника Анри Массонса – отвратительна. Смело как для французов, не находишь?
– Я совсем не разбираюсь в живописи, ни разу не слышала об этом художнике и никогда не видела его картины, – честно призналась я.
– Думаю, тебе бы не понравилась его мазня. Хотя, кто знает, у тебя ведь такой отвратительный вкус. Но вернемся к нашим гостям. Не забывай… – Он улыбнулся и приложил к моим губам свой указательный палец.
«Не забывай о том, что от твоего поведения зависит, уйдут ли они из замка живыми» – говорил его жест.
Грейсон поднялся со стула и протянул мне руку, я приняла ее, поднялась, и мы пошли обратно к гостям.
– А вот и мы. Еще раз приносим свои извинения за наше отсутствие, – извиняющимся тоном сказал гостям вампир.
Мы вновь сели напротив супругов Дюпри.
– О, ничего страшного! – с улыбкой ответила ему Софи, но ее тон говорил обратное, и она с беспокойством смотрела на меня.
«Что успел наговорить им Грейсон, если она с такой жалостью смотрит на меня?» – невольно подумала я, недовольная тем, что Софи вперила взгляд в мое лицо, и при этом, ее глаза выражали жалость и печаль одновременно.
– Знаете, я никогда не была во Франции, – начала я разговор, пытаясь не обращать внимания на взгляд Софи. – Вы не могли бы немного рассказать мне о вашей стране и культуре?
– Как, вы действительно никогда не были во Франции? – удивился Франсуа. – Вам обязательно нужно съездить в Париж! Он великолепен!
– Это говорите вы – человек или вы – француз? – усмехнулся Грейсон. Он не выпускал мою ладонь из своей.
– Честно признаться, я и сам не знаю, но, должно быть, все же я – француз, – рассмеялся Франсуа, но я услышала в его смехе фальшь.
Он переглянулся с супругой.
«Что происходит?» – со злостью подумала я.
Стоило мне выйти из комнаты, как гости стали переглядываться и стараться выглядеть непринужденно, но это получалось у них откровенно плохо.
Я сидела в напряжении, не зная, что они думали обо мне и почему так странно вели себя, но склонялась к мысли о том, что, когда я вышла, Грейсон, наверняка, что-то сказал им, а скорее всего, солгал им обо мне. Учитывая богатую фантазию вампира, я не могла даже представить, что он мог сказать супругам Дюпри.
– Возвращаюсь к вашей просьбе, Вайпер, – начал свой рассказ Франсуа. – Франция – это огромное поле, покрытое зеленью и реками, на котором смешались все стили и направления, мода и бездарность, роскошь и нищета, утопающие в деньгах города и бедные, еле выживающие деревушки и мелкие городки. Да, конечно, Париж, Марсель, Канны и другие известные крупные города прекрасны, но стоит выехать в пригород и далее, и вы увидите Францию во всем ее противоречии – это страна контрастов, и в ней вы увидите даже то, чего никогда не ожидали увидеть. СМИ твердят, что во Франции все стабильно, но это только для того, чтобы мир думал, что она благополучна.
– Мне кажется, это проблемы любой страны: политики всегда называют несуществующее действительным и наоборот, – заметил Грейсон.
– Да, лорд, к сожалению, вы правы! – откликнулась Софи.
– И все же, я знаю, что ваша культура – одна из самых богатых в Европе и мире, взять хотя бы литературу: Руссо, Бальзак, Вольтер, Дидро, Санд – все эти фамилии уже говорят о ее величии, а ведь, сколько еще в ней талантливых писателей и поэтов! – сказала я, немного удивляясь тому, какими красками Франсуа описал свою страну. Безжалостным критическим взглядом он высветил все ее проблемы, что делало ему честь: патриот своей страны, он видел ее больные места и говорил о них прямо, не оправдываясь, как это любят делать все нации в мире.
В таких разговорах прошел мучительный долгий час, за который я перестрадала так, как может страдать человек, несущий в своей душе тяжелую печать тайны.
Софи не переставала бросать на меня жалостливые взгляды, но я мужественно игнорировала их, точнее, просто не придавала им значения, потому что моя голова была забита мыслями о том, каким образом дать Дюпри знак уехать из замка, чтобы вампир не заметил этого. Несмотря ни на что, я решила, что спасу их жизни даже ценой собственной. Теперь, когда я знала, что угрозы Грейсона насчет Седрика были блефом, я была уверена в том, что должна пожертвовать собой ради тех, кто в этом, действительно, нуждался. Ведь, если моя жизнь не являлась чем-то важным, то от жизней супругов Дюпри зависели защита и спокойствие жертв человеческого насилия.
Когда я уже, было, отчаялась, не находя способы их спасения, в мою голову пришла замечательная мысль. Я должна была быть очень осторожной, чтобы не вызвать у Грейсона подозрений, ведь он слышал все. Мне нужно было, чтобы Грейсон вышел из комнаты, иначе, я не смогла бы воплотить в жизнь то, что задумала.
Как назло, разговор не прекращался: Грейсон целенаправленно развлекал гостей и иногда что-то говорил им по-французски, они смеялись, и тогда он переводил то, что сказал, мне на мой родной чешский, все так же продолжая исполнять гнусную роль моего возлюбленного, а я мило улыбалась, подыгрывала ему и притворялась, в душе злясь, что разговор никак не прекращается. Ведь, если бы я сама попросила Грейсона выйти – это стало бы практически признанием ему в моем намерении предупредить гостей, так что, мне приходилось только терпеливо ждать удобного случая.
– Лорд Грейсон, не составите мне компанию? – спросил Франсуа, доставая из кармана пиджака металлический портсигар.
От этой фразы все во мне встрепенулось: вот он, этот миг!
– Франсуа, вы же знаете, что я не курю, но я с удовольствием составлю вам компанию, – вежливо ответил вампир. – Тем более, дадим нашим дамам возможность поболтать о своем, о женском.
– Отличная мысль! Нам и без вас будет нескучно! – весело отозвалась Софи, следя за тем, как ее супруг поднимается с софы. – Только прошу вас, проследите за тем, чтобы Франсуа выкурил не более одной сигары!
На эту фразу своей жены француз что-то сказал ей на их родном языке и поцеловал ее руку.
– Не скучай, дорогая, я скоро вернусь, – сказал Грейсон и поцеловал меня в губы.
– Я постараюсь, – кротко ответила я, чтобы отделаться от него.
Грейсон улыбнулся Софи, а затем он и Франсуа вышли на балкон и закрыли за собой дверь. В окно я увидела, как Франсуа достал сигару, положил ее в рот и протянул портсигар Грейсону, но тот что-то со смехом сказал собеседнику, на это француз
